И.Я. Козаченко подчеркивает: «Связь уголовного (материального) и уголовно-процессуального права подчинена диалектике соотношения содержания и формы. Уголовно-процессуальное право — это своеобразная форма установления виновности лица в совершенном преступлении»[1].

В.П. Божьев и Е.А. Фролов представили связь уголовно-процессуального и уголовного материального права в следующем виде. Существование уголовного процесса обусловлено прежде всего необходимостью реализации норм уголовного права в форме их применения[2].

Подход, согласно которому уголовный процесс в целом носит вторичный характер по отношению к материальному уголовному праву, считается преодоленным в юридической науке. Уголовно-процессуальные правоотношения неразрывно связаны с уголовно-правовыми и в конечном счете предназначены для их установления[3].

Реализация положений уголовно-правовых норм происходит посредством уголовно-процессуального законодательства.

Необходимо отметить то, что данные отрасли имеют общие, комплексные институты, к которым можно отнести институты частного обвинения, давности, амнистии и помилования, освобождения от уголовной ответственности и наказания[4].

Взаимосвязи норм уголовного и уголовно-процессуального права проявляются и в их противоречивости. Так часть 7 ст. 316 УПК РФ содержит положение об обязанности назначения подсудимому, согласному с предъявленным ему обвинением, наказания, которое не может превышать две трети максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за совершенное преступление. Данная норма опровергает положение ст. 3 УК РФ о том, что наказуемость деяния определяется только Уголовным кодексом.

Однако существуют и оппоненты признания независимого существования международного уголовно-процессуального права является весьма распространенный в науке постулат о производности процессуального права от материального. П.С. Элькинд считала, что нормы уголовно-процессуального права вне связи с уголовно-правовыми нормами беспредметны[5]. В.И. Щеглов пишет, что суждения, ставящие под сомнение производность процессуального права от процесса, не сообразуются с общепризнанными представлениями о служебной роли права[6]. Подчинение соотношения процессуального и материального права диалектике формы и содержания признавали С.С. Алексеев[7], П.Ф. Елисейкин[8] и др. Такая производность усматривается в деятельности по применению норм материального права в рамках норм процессуальных.

Конечно, любая отрасль материального права вызывает к жизни соответствующие процессуальные нормы, поскольку для реализации его норм необходима определенная правоприменительная деятельность уполномоченных на то субъектов.

Производный характер уголовно-процессуального права детерминирован постулатом о производности уголовно-процессуальных отношений от материальных уголовных. Весьма распространено мнение о том, что социальное значение процессуально-правовых отношений в качестве производных, как и назначение процессуального права, состоит в том, чтобы обслуживать потребности реализации норм материального права в соответствующих правоотношениях, а также обеспечивать осуществление этих правоотношений в практической деятельности их субъектов[9].

[1] Уголовное право. Общая часть / Под ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамовой. М., 1999. с. 9.

[2] Божьев В.П., Фролов Е.А. Уголовно-правовые и процессуальные правоотношения // Советское государство и право. 1974. N 1. с. 88.

[3] Гончаров Д.Ю. Предметно-системные связи уголовного и уголовно-процессуального законодательства // Правоведение. 2005. N 2. с. 21.

[4] Гончаров Д.Ю. Изучение взаимосвязи уголовного права с другими юридическими науками // Российский следователь. 2011. N 14. С. 2.

[5] Элькинд П.С. Сущность советского уголовно-процессуального права. Л., 1963. С. 12.

[6] Щеглов В.И. Гражданское процессуальное правоотношение. М., 1966. С. 145 — 149.

[7] Алексеев С.С. Общие теоретические проблемы системы советского права. М., 1961. С. 138 — 140.

[8] Елисейкин П.Ф. Защита субъективных прав и интересов и компетенция суда в советском гражданском процессе // Учен. зап. Дальневосточного ун-та. Т. 31. Ч. 1. Владивосток, 1969. С. 12 — 14.

[9] Юридическая процессуальная форма. Теория и практика / Под общ. ред. П.Е. Недбайло, М. Горшенева, М., 1976. С. 13.