Реферат: Политическая мысль России 2

Введение

Любимая тема в российской мысли и по сей день – об особом пути России. Спор славянофилов и западников, касающийся всех сторон жизни общества, столь традиционный и все еще не прекратившийся, в современной ситуации может включать в себя и следующий аспект: насколько вписывается Россия в контекст современного постиндустриального общества? То социальное устройство, к которому она стремится и те ценности, которые она исповедует, имеют только национальное значение или являются общечеловеческими и, следовательно, должны легко соотноситься с мировым (во всяком случае, европейским) контекстом.

Более узкий политический аспект проблемы может быть проявлен следующим образом. Несомненно, что политическое устройство современной России не является совершенным. Оставим в стороне вопрос о том, что совершенство в жизни вещь вообще маловероятная, и сформулируем проблему более четко: противоречия и недостатки в политической системе нашей страны - это «чисто русские» неумение построить нормальную демократию и столь часто поминаемая в литературе молодость демократических институтов, находящихся в процессе трансформации, или закономерный результат развития демократических систем, неизбежный для «худшего» и, вместе с тем, единственно возможного способа построения государства в современных условиях. Иначе говоря, наши проблемы – это «проблемы переходного периода» или отражение, хотя и в модифицированной форме, общецивилизационных процессов трансформации демократии?

Политическая ситуация в России

Современная политическая ситуация в России коренным образом отличается от ситуации начала 90-х годов. Сейчас государственная бюрократия решает политические задачи без унизительного заискивания перед олигархами, поставив их в положение исполнителей.

В этом, пожалуй, главное отличие нынешней политической ситуации от прежней. Если раньше в симбиозе паразитической олигархии и коррумпированной бюрократической верхушки ведущую роль играла олигархия, то сегодня положение изменилось в пользу бюрократической верхушки. Она диктует олигархам правила игры и определяет каждому из них свое место, сохраняя им присвоенные богатства в обмен на политическую лояльность и определенные повинности.

Этот поворот произошел не только потому, что нынешний глава государства, в отличии от прежнего, стремиться управлять, а не править. Главная причина – закончилась приватизация государственного имущества. Делить больше стало нечего, и начался передел ранее захваченной у государства собственности. Ведь главным источником богатства и доходов в созданной «либерал-реформаторами» системе политико-экономических отношений является не труд, не знания и не предпринимательская инициатива, а банальное присвоение чужого – будь то государственное имущество, природные ресурсы или завышение цен монополистами. Пока шло обогащение за счет приватизации, олигархические кланы мирно уживались с государством, отстегивая чиновникам соответствующую мзду в обмен на присвоение государственных ресурсов. Когда раздел советского наследства в основном завершился и начались схватки за передел, государственный аппарат со своей системой судебной власти и принуждения оказался в центре этой борьбы и роль бюрократической верхушки в принятии решений существенно возросла.

Каких последствий можно ожидать от этих изменений? Для общества в целом «от перемены мест слагаемых сумма не меняется». Действительно, от того, что в симбиозе паразитической олигархии и коррумпированной верхушки ведущая роль перешла к последней, тенденции загнивания и деградации не изменились. Но для конкретных лиц перемены оказались судьбоносными. Если раньше олигархи считались «всемогущими», добиваясь посредством денег любых нужных им государственных решений, то сегодня они должны либо угождать бюрократической верхушке, либо бежать из страны [1].

Эти изменения имеют и определенные экономические последствия. При всей неэффективности сложившейся системы политико-экономических отношений в ее рамках выросли некоторые успешные бизнес-структуры, дающие большие доходы. Именно они становятся наиболее привлекательным объектом бюрократического произвола и вымогательства. Чем эффективнее работает предприятие, чем больше оно дает прибыли, тем больше вымогательств и поборов со стороны коррумпированных контрольных органов и тем энергичнее попытки захвата такого предприятия со стороны конкурентов с опорой на административный ресурс. Таким образом. Унижтожаются стимулы к экономической эффективности и подавляются немногие сформировавшиеся зоны экономического роста. Главным смыслом «крупного бизнеса» остается вывоз капитала за рубеж.

Из политических последствий следует выделить установление полного административного контроля за СМИ. Если раньше контроль над СМИ принадлежал олигархическим кланам, которые, конкурируя друг с другом за политическое влияние, допускали определенную свободу слова, то сегодня вся политически значимая информация подвергается жесткой административной цензуре, а федеральные СМИ – прямому контролю со стороны президентской администрации.

Также под контроль президентской администрации перешли политические партии, претендующие на представительство в парламенте. Раньше трудно было себе представить, чтобы руководители оппозиционных политических партий договаривались о выдвижении своих кандидатов на президентские выборы со своим главным соперником. Сегодня даже руководство КПРФ согласовывает свои политические решения, получая в обмен на политическую лояльность доступ к СМИ и финансовым ресурсам, административную поддержку в «раскрутке» согласованных с Кремлем кандидатов.

В то же время можно свидетельствовать по собственному опыту – самостоятельность в принятии важных политических решений карается жестким административным нажимом. Неугодные своей самостоятельностью политики всеми способами, в том числе противозаконными, вытесняются из политического пространства. Распространение клеветнических и оскорбительных материалов, блокирование доступа к СМИ, шантаж политических партнеров далеко не полный перечень противозаконных приемов в отношении неугодных политиков и политических организаций. Фактически страна стоит на пороге политических репрессий.

В первые четыре года Путин немало потрудился для того, чтобы укрепить роль России на международной арене и у себя в регионе. Однако, оппоненты российского президента обвиняют его в том, что он создал режим жестко управляемой демократии, что подразумевало взятие в свои руки контроля на СМИ и разгон политического инакомыслия.

А в условиях отсутствия политической альтернативы, возможно, Путину одному придется переживать не только победы, но и возможные неудачи второго срока.

Нас погубит «элита»

Политическая ситуация в России обманчива - обманчиво спокойна, обманчиво стабильна, обманчиво успешна. Многие говорят о "новом застое", о "возвращении брежневизма", о "закате политики". Критики президента говорят о "диктатуре", сторонники - что "Россия сосредотачивается". Но внимательным аналитикам трудно отделаться от впечатления, что в воздухе повисла какая-то неприятная тревога. Политическая линия Путина с самого начала первого срока была четко направлена на усиление позиций федерального центра перед лицом самоуправства выборной региональной власти - "губернаторской фронды". После событий в Беслане Путин поставил в этом вопросе точку: назначение губернаторов законодательно закрепляет окончательную победу Центра. Роль региональных элит настолько понижена, что в общем контексте российской политики она может быть приравнена к бесконечно малой величине. По сути, главным и единственным административным субъектом в такой ситуации оказывается элита Федерального центра. Какими полномочиями ни обладал бы президент, единолично править он не может, и, следовательно, федеральная элита сегодня становится главной опорой и инструментом в проведении путинской линии в общероссийском масштабе. В самом грубом приближении федеральная элита состоит из двух основных сегментов: постсоветское чиновничество и либерал-реформаторы. И те, и другие отчасти занимали свои посты и до Путина, отчасти были завезены из города на Неве. Эти два сегмента - все, что есть у Путина в наличии. И на них сейчас держится судьба нашей страны.

Постсоветское чиновничество сформировано в условиях последней фазы упадка советского общества. И это накладывает на них соответствующий отпечаток. Психология этих людей по типу консервативна и гиперконформна. Они не интересуются никакими идеями, готовы поддержать любую власть. Их интеллектуальный и культурный уровень ниже среднего. При этом они отличаются пассионарностью и изобретательностью только в одном - в реализации личного материального благополучия, в поддержании социального и административного статуса. Кабинеты и должности - это их "джунгли", где они мастера выживания, интриг, подсидок и толкания локтями. Самое главное: они являются носителями единственного опыта, сформировавшего их как тип - "опыта стагнации". Оптимальное для них существование - это неопределенность, спокойствие, заторможенность. Даже если оказываются в критической ситуации, они неспособны реагировать остро и активно [2].

Постсоветский чиновник смутно патриотичен, не склонен к переменам. Его социальная функция сводится к зажиму инициативы, идущей снизу, и саботажу инициативы, идущей сверху. Всячески ограничивая творческую активность подчиненных, они присваивают ее результаты в том случае, когда не замечать их невозможно, но в усредненной, смягченной манере. Приказания начальства они выполнять не спешат, с одной стороны, потому, что не могут и не хотят, а с другой, потому, что привыкли к постоянному изменению курса наверху. Много десятилетий в качестве наказания за провалы в работе их либо повышают, либо переводят на другое место. Эти чиновники несут на себе дух разложения государства что было сущностью социально-политического и административного процесса в последние десятилетия СССР. Эта категория федеральной элиты, составляющая процентов 80 от всего чиновничества, способна только к стагнационным стратегиям. Требовать от них исполнения мобилизационной задачи бессмысленно. Их каменные лица невозмутимы, даже когда их кидают в пропасть.

Вторая категория федерального чиновничества, значительно меньшая - либерал-реформаторы ельцинского призыва и их санкт-петербургские аналоги. Это совсем иной социальный и психологический тип: крайне активные, деятельные люди, обладающие интеллектуальным и культурным уровнем выше среднего, но сознательно инвестировавшие свою энергию в политику, бизнес, власть.

Они стремятся во всем отличаться от постсоветских чиновников, даже в том случае, если являются их родственниками или протеже. Их тип - усиленная имитация западного человека. Они копируют Запад, в первую очередь, США с их динамизмом, подвижностью, прагматизмом, целеустремленностью и т.д. "Эгоизм" возводится ими в теорию, социал-дарвинизм служит эрзац-идеологией, они видят общество в духе фон Хайека как "социальные джунгли", в которых нет друзей и врагов, есть только конкуренты, оптимизация и прибыль. Россию они не любят и презирают, но считают, что и из нее можно и нужно извлекать "быстрые деньги".

Либерал-реформаторы тоже имеют немалый чиновничий и властный опыт активного разрушения государства с параллельным коммерческим использованием продуктов распада. Будучи апологетами свободного рынка и частной собственности, эти чиновники сделали карьеры и состояния не столько на свободной конкуренции и духе частного предпринимательства, поднимаясь по логическим ступеням капитализма, сколько на ловкой эксплуатации развала государства, на умелой коррупции, находчивости в юридическом оформлении, политическом прикрытии и административном протежировании процесса приватизации. Все, что они имеют, они получили от государства, фактически приватизировав его. Либерал-реформаторы сращены с олигархатом, неотделимы от него. Они носители духа энергичного присвоения и не способны по определению решать никакой иной задачи.

В отличие от постсоветских чиновников, которые инстинктивно тяготеют к коррупции под конформистско-патриотическим прикрытием, либералы по своей инициативе идут навстречу Западу, стремятся интегрироваться в западный экономический и политический истеблишмент.

По сути, их повестка дня в отношении России есть подраздел западной, точнее американской, повестки дня. Они выполняют американскую миссию не как оплаченные агенты, но как естественное проамериканское лобби. Запад (США) для них "идеальная родина". Видя под собой растерянный народ и смутившуюся бессильную интеллигенцию, перед собой - постсоветских чиновников с нечленораздельной повесткой дня, а над собой - нерешительную и колеблющуюся власть, либерал-реформаторы только укреплялись в своих установках [3].

Этот тип российского чиновника столь же непригоден к созидательной деятельности на укрепление государства, как и первый. Они - носители опыта активного разрушения, слома. И умеют только разобрать на части и продать на стороне то, что им не принадлежит (поделившись со сторожами). Сложив обе составляющие, мы получим как раз формулу Путина: "патриотизм+либерализм", причем ее устойчивость гарантируется тем, что он, в отличие от Ельцина, не стал поддерживать только либерал-реформаторов и признал стиль и интересы постсоветского чиновничества. Его официальная легитимация и принесла привкус "нового застоя". Этим людям отдана полнота власти в стране. На фоне снижения роли партий и парламента, при назначаемых губернаторах, страна вверена именно такой федеральной элите. И самое тревожное, что в таком ее состоянии, в самом ее происхождении она наследует совершенно негативный управленческий опыт: опыт поражения, разложения и демонтажа. Эта элита не выиграла ни одной исторической баталии, не решила ни одной серьезной государственной проблемы, не создала никакого позитивного нового направления в общественном или национальном развитии. Она, конечно, хищная и цепкая, жадная и злая, этого не отнимешь. Но эти активные социал-дарвинистские качества применяются ее представителями только для индивидуального обогащения или личной карьеры. По сути дела, нынешняя федеральная элита совершенно безразлична к судьбам государства, народа и общества. Она антинародна, антигосударственна и антиобщественна. Она являет собой в обеих ипостасях перевернутый образ самого Путина, это его "темный двойник". Путин - активный, волевой, созидательный государственник, а нынешняя федеральная элита никак ему не соответствует. С такой элитой Путин может только топтаться на месте, сохраняя статус-кво. Да и то при условии, что Запад предоставит России для этого благоприятную возможность. Но и на Западе отношение к России начинает меняться. Показательно, что после Беслана попытка Кремля воззвать к солидарности США и Европу, которые также стали жертвами терроризма, дала обратный результат. Запад верен "двойному стандарту": когда поддержка со стороны России нужна Штатам, Путина принимают в антитеррористическую коалицию. Когда Россия апеллирует к тому же в момент своей беды, ей читают нравоучения. А политические шаги Путина после бесланской трагедии вызвали настоящий шквал негодования. Снова вернулся арсенал терминов времен "холодной войны" - "тоталитаризм", "реваншизм", "империализм" и т.д. Можно припомнить слова одного из главных идеологов американских неоконсерваторов Р. Перла, сказавшего: "С Россией возможен только один разговор: "Мы выигрываем, вы проигрываете. Распишитесь здесь".

В американской геополитике у России вообще нет места, для нее не отводится позитивной роли. Рано или поздно даже самую послушную и проамериканскую Россию ждет участь Югославии или Ирака. Американские стратеги открыто пишут об этом. Вскоре всерьез займутся расчленением России - это дело времени. И это тревожное время приходит.

Русские идут, но это скорее G7, а не G8

Россия преодолела веху на пути признания в качестве мировой державы в январе, когда она впервые на год стала председателем G8 – восьмерки крупных промышленно развитых стран.

Среди других членов "большой восьмерки" праздничного настроения не наблюдалось – господствовало неприятное чувство неизбежности по поводу председательства России в клубе приверженцев рынка и демократии, который некоторые считают самым близким аналогом мирового правительства.

"Сомнения надо толковать в их пользу, но это нелегко", – заявил источник, причастный к делам "восьмерки", давними членами которой являются США, Япония, Германия, Британия, Франция, Италия и Канада.
Отчасти проблема в том, что Россия – "новое дитя блока".

Но источники в странах, входящих в "семерку", утверждают, что сомнения все ширятся. В последние недели они сообщили Reuters, что сомнения касаются целого ряда вопросов, от организационных возможностей до озабоченности по поводу желания Кремля контролировать российскую экономику [4].

Президент России Владимир Путин будет принимать саммит G8 в июле этого года в Петербурге, где Джордж Буш, Жак Ширак, Тони Блэр и другие лидеры обсудят вопросы энергетической политики, образования и профилактики заболеваний.
Много воды утекло со времен холодной войны, когда в 1975 году президент Франции Валери Жискар Д'Эстен создал то, что стало теперь "большой восьмеркой", а коммунистическим Советским Союзом правил Леонид Брежнев.

Но, несмотря на перемены, Россия остается гостем, а не полноправным членом клуба, когда встречаются министры финансов и главы центробанков, и посланцев Москвы выпроваживают за дверь, когда обсуждаются наиболее важные финансовые вопросы.

"Если бы Путин попросил Буша, это могло бы измениться, но он не попросил, а высовываться никто не хочет", – заявил один из европейских источников.

Вопросы, которые ставит на повестку дня Путин: энергопоставки, образование, борьба со СПИДом или птичьим гриппом – не вызывают сомнений, но такие проблемы, как обменные курсы валют и управление экономическими рисками, по-прежнему требуют конфиденциальности.

Когда речь идет о серьезных экономических проблемах, клуб остается G7. В отсутствие указаний сверху, министры финансов предпочитают оставить все как есть, хотя Германия и Франция, по слухам, считают это аномалией, с которой пора покончить.

Один из источников подчеркнул, что "семерка" в свое время протянула руку России из страха перед экономическим или даже ядерным хаосом, если бы страна была предоставлена самой себе после распада СССР.

Он имеет в виду, что остальные объединили силы, так как были стабильными рыночными демократиями, заинтересованными в том, чтобы укреплять и распространять стабильность во всем мире.

Сейчас G7, как ее называли еще пару лет назад, имеет дело с иной Россией: русские миллиардеры покупают виллы на французской Ривьере, в стране немало частных империй, а нефтяные доходы помогают государству расплачиваться с долгами.

Но Россия не является прирожденным членом клуба, где она будет председательствовать 12 месяцев начиная с 1 января. Крах рубля и дефолт по внутреннему долгу потрясли мировые финансовые рынки в недалеком 1998 году, и, несмотря на огромные валютные резервы, России еще предстоит пройти большой путь, чтобы сделать рубль конвертируемым.

"У России много нефти и много боеголовок", – сказал один из источников, объясняя, почему Россия находится в клубе, но не является полноправным членом [5].

Тот же источник отметил, что сохраняются опасения, связанные с рукой Кремля в частном секторе экономики, которые иллюстрируют недавние сообщения о ползучей национализации "АвтоВАЗа".

Назначение чиновников в правление производителя автомобилей "Лада" – последний эпизод в череде историй, касающихся централизации экономической власти в Кремле, затрагивающей и будущее газового гиганта "Газпром".

Другие члены G8 имеют разную степень государственного присутствия в экономике, но Россию некоторые считают исключительным случаем – случаем кремлевского "менеджмента" в экономике, несоблюдения законности, решений, слишком часто принимаемых по произволу.

Многие в частном порядке признают, что лондонская встреча финансистов является подготовкой к переходу председательства в G8 от Британии к России.
Формальной причиной является желание проститься с Аланом Гринспеном, уходящим главой Федеральной резервной системы США.

Две встречи министров финансов, запланированные Россией на 10-11 февраля и 12 июня будущего года, как утверждают источники, будут называться встречами министров финансов "большой восьмерки".

Это выход из дипломатической коллизии проведения встреч, где Россия присутствует только по приглашению и не все время, и он не требует менять статус России.

По крайней мере теоретически это ограничивает возможность заниматься ключевыми вопросами. Другие страны не могут с уверенностью сказать что-либо о формате встреч 2006 года.

Политические партии в современной России

Главной задачей любой политической партии является достижение государственной исполнительной или законодательной власти. В современной России партии имеют влияние только в законодательной ветви власти. Наиболее значительные партии, пройдя через выборы, имеют фракции в Государственной Думе, в законодательных органах субъектов Федерации.

При этом сам Президент России не связан ни с одной политической партией. Правительство также формируется не по партийному, а по профессиональному признаку. Большинство глав администраций субъектов Федерации, мэров крупных городов также не принадлежат ни к одной партии. Выборы в органы исполнительной власти на местах проходят без определяющей роли политических партий; электорат выбирает, ориентируясь, скорее, не на программы, а на личность кандидата.

Этому есть свои причины. Во-первых, в России еще не сложилась устойчивая партийная система. Обилие партий, носящих во многом искусственный характер, обусловлено не отличием программ, а амбициями их лидеров. Такие партии заботит больше не реализация интересов электорального слоя, а «голый интерес власти». Во-вторых, водораздел в партийной борьбе происходит по линии «партия власти — протестирующие группировки» при неизжитости кардинальных идеологических противоречий, способных вылиться в силовое противостояние, устойчивой партийной системы достичь трудно. В-третьих, становлению сильных партий не способствует и позиция верхних эшелонов власти (Президент и Правительство), которым выгодно иметь диалог с разрозненной оппозицией. Исполнительная власть сознательно проводит в России политику «деполитизации», чтобы не допустить большего влияния политических партий на население. В условиях, когда по Конституции России большинство властных полномочий сосредоточено в руках Президента и исполнительных органов власти, воздействие и влияние политических партий на общенациональную политику сведено к минимуму и осуществляется в основном в рамках парламентских дебатов.

Власть политических партий в России имеет латентный (скрытый) характер, сводясь к деятельности их парламентских фракций. В этом случае воздействие на исполнительную власть осуществляется через процесс законотворчества, посредством лоббирования принятия политических и социально-экономических решений, торга на «рынке власти» с Правительством и Президентом (имеющего зачастую вид «схватки под ковром»). Пытаясь преодолеть партийное влияние, исполнительная власть предпринимает шаги, направленные на изменение Закона о выборах в Государственную Думу. В частности, Б.Ельциным был предложен законопроект, предусматривающий выборы только по мажоритарному, а не смешанному (в том числе и партийному) принципу.

Однако объяснить слабость политических партий в современной России лишь противодействием со стороны исполнительной вертикали власти нельзя. Сами партии в своей деятельности допускают много просчетов и прямых нарушений действующего законодательства. Многие лидеры, с чьими именами связаны партии в умах электората, просто скомпрометировали себя. Партии зачастую представляют не интересы населения, а свои собственные властные амбиции и поэтому не имеют устойчивых связей с различными социальными слоями общества. Пока партии проявляют завидную активность лишь в преддверии выборных кампаний. Особенно это относится к парламентским партиям, использующим предоставленные им возможности и аппарат (средства связи и коммуникации, финансирование и т.п.) часто не по прямому назначению.

Сильным рычагом потестарного воздействия этих партий на исполнительные органы власти в России является процесс принятия бюджета. Однако здесь узкопартийные пристрастия и интересы, лоббистская деятельность, непрофессионализм и идеологическая зашоренность берут зачастую верх над общенациональными приоритетами. Становится очевидной необходимость повышения ответственности партийных фракций в Государственной Думе за те решения, которые ею принимаются.

Для участия в политическом процессе и достижения своих целей политические партии и общественно-политические движения в современной России должны обладать ресурсами. Главными из них являются:

1) наличие сильной организации, имеющей отделения в регионах России, обладающие реальным влиянием в них на общественную жизнь и органы государственной власти и самоуправления;

2) устойчивая связь с обществом, (аккумуляция и артикуляция интересов избирателей, постоянное давление на потестарные органы и государство с целью их осуществления);

3) наличие политической идеологии, основные положения которой интегрировали бы в себе предельно широкие общественные интересы, общенациональные приоритеты и с помощью которой можно было бы мобилизовать избирателей на поддержку политической партии или движения;

4) сильный политический лидер, способный вести за собой не только членов собственной организации, но и людей из различных слоев общества. При этом лидер должен обладать реальным влиянием на политическую элиту общества (региональную и центральную), уметь решать сложные политические проблемы;

5) наличие финансовой базы. Партии и движения должны обладать устойчивыми источниками финансовых средств, поддержкой со стороны крупных финансовых центров (банков, крупных фирм и предприятий) для ведения повседневной политической деятельности, для агитации, содержания центрального руководства. Потребность в серьезных финансовых ресурсах особенно ощущается в период предвыборных кампаний, когда зачастую победу обеспечивает размер партийной кассы (к примеру, колоссальная поддержка НДР со стороны структур «Газпрома»). Это особенно актуально в современных условиях, когда материальная поддержка со стороны простых избирателей сведена к минимуму из-за тяжелого экономического положения большинства населения страны;

6) информационная поддержка. Политические партии и движения должны иметь не только собственные журналы или газеты, но и пользоваться поддержкой масс-медиа (в первую очередь, телевидения). Создаваемый партиями и движениями со стороны масс-медиа имидж и паблисити в немалой степени способствуют их успеху или неудаче.

7) информационно-аналитическая база. Политические партии и движения должны иметь связь с ведущими аналитическими центрами страны и свою собственную команду аналитиков. Аккумулируя полученную информацию, они могут прогнозировать дальнейшую ситуацию в стране и в зависимости от этого корректировать свою деятельность.

В современной России ни одна из существующих политических организаций не обладает всей совокупностью данных ресурсов. Например, КПРФ обладает мощной и разветвленной периферийной структурой в регионах и общественной поддержкой. У ЛДПР сильный партийный лидер и солидная финансовая поддержка (в том числе и из-за рубежа). «Яблоко» при наличии сильного и профессионального лидера проигрывает в поддержке общественных масс даже при имеющихся финансовых возможностях.

Особенности партийной системы в России

Можно сказать, что введение избирательной системы с половинной долей пропорционального представительства в принципе отвечало главному императиву того времени - острой потребности в стабилизации общественно-политической ситуации. Другое дело, что столь экстраординарное усиление политической значи­мости партий и движений не было сбалансировано надлежащей правовой регла­ментацией всех основных аспектов их жизнедеятельности. Действовавший в тот период союзный закон об общественных объединениях, нацеленный прежде всего на стимулирование зарождающейся многопартийности, уже явно не соответствовал ситуации, при которой партии и движения получали половину мандатов в Госу­дарственной Думе, что обеспечивало им ключевые позиции в решении вопросов, касающихся их организации и жизнедеятельности. Очень скоро стало ясно, что российским политическим объединениям еще далеко до партий парламентского типа, способных подчинять свою деятельность общегосударственным началам, идее общего блага. Результатом блокировки партийных парламентских фракций на базе общности их специфических (по сути дела корпоративных) интересов явилось то обстоя­тельство, что страна вступила в следующую избирательную кампанию по выборам в Государственную Думу, не имея закона о политических партиях. Закон о партиях, который дополнял бы и конкретизировал требования, предъявляемые к партиям в отличие от иных общественных объединений, и, следовательно, ограничивал бы бесконтрольную во многом деятельность партий, не был нужен в преддверии выборов партиям, получившим парламентское представительство [6].

Кроме того, принятие закона о партиях, неизбежно ориентировавшего избира­тельное законодательство на признание партий основными субъектами избира­тельного процесса (ведь повышенные требования к партиям были бы оправданы только потому, что им предоставлялось бы если не исключительное, то преимущественное право на участие в выборах), не отвечало интересам тех общественных движений, которые заняли в результате первых выборов влиятельные позиции в Думе и активно использовали свое положение, чтобы избавить себя от трудной работы по партстроительству.

Отсутствие в законодательстве сколько-нибудь серьезных требований к субъектам избирательного процесса грозило привести к дезорганизации выборов, к дальнейшей корпоративизации избирательного процесса, и соответственно - к существенным искажениям парламентского представительства общества. Все это было чревато опасной дестабилизацией социально-политической обстановки в стране.

В этих условиях взаимоотношения общества и государства неизбежно приобретали все более уродливый, нецивилизованный характер. Вместо формирования граждан­ского общества как неполитической сферы частных интересов, в преддверии выборов наблюдалась резкая политизация всех общественных структур, усиливающая соци­альную нестабильность.

Однако объективная логика процесса, а также стихийно сложившаяся полити­ческая конъюнктура оказались таковы, что установленный законом пятипроцентный барьер смогли преодолеть объединения, выражающие устойчивые политические ориентации населения и в значительной мере маркирующие собой наиболее значимые для массового сознания центры политико-идеологического притяжения. В конечном итоге пятипроцентный барьер, безуспешная атака на который с обращением в Конституционный Суд была предпринята группой депутатов в самый разгар избирательной кампании, сыграл свою положительную роль. [7]

И хотя совершенно не оправдались расчеты на то, что пятипроцентная планка будет стимулировать объединение политических группировок, тем не менее, именно наличие такой планки во многом способствовало консолидации сил в рамках самого электората.

Пока же выборы показали (и это еще один важный их итог), что основное идеологическое противостояние в обществе не приобрело свои крайние формы. Неожиданным результатом шумной и сумбурной избирательной кампании оказалась взвешенная и осторожная позиция электората, не допустившего ни лево-, ни праворадикального перекоса по стержневой линии идеологического противостояния "прокапиталистический реформизм - просоциалистический антиреформизм".

Во многом благодаря умеренности и осторожности электората недостатки изби­рательного законодательства, допустившего на выборы хаотическое множество избирательных объединений и блоков, не привели к существенной деформации парламентского представительства социальных интересов.

Для современного этапа развития партийной системы в России ха­рактерно наличие большого количества малочисленных организаций, не обладающих широкой известностью, не говоря уже о политическом вли­янии. Многие из них представляют собой политические организации-одно­дневки.

В России сформировалась группа влиятельных партий и политичес­ких движений. Среди них следует отметить те, представители которых "прошли" "по спискам" в Государственную Думу на выборах 1995 г. и образовали партийно-парламентские фракции: Коммунистическая партия Российской Федерации, Либерально-демократическая партия России, Общественно-политические движения "Наш дом Россия" и "Яблоко"¹ .

Следует обратить внимание и на другие известные политические пар­тии и движения, хотя и не набравшие во время выборов в 1995 г. в Госдуму по партийным спискам искомые 5% голосов избирателей, но почти до­стигшие этого "рубежа". Среди них: Аграрная партия России, "Демо­кратический выбор России", движения "Женщины России", "Трудовая Россия" и др.

В России наблюдается весь спектр идейно-политических ориентации [8]. К "умеренным левым", относятся Коммунистическая партия Российской Федерации, Социалистическая партия трудящихся и др. Левоцентристской идеологии, тяготеющей к общинным, коллективистским традициям русского крестьянства, придерживается Аграрная партия России. В цент­ре - Партия самоуправления трудящихся, "Женщины России" и др. От центра вправо расположились "Яблоко" и "Демократический Выбор России". Интересы правящей элиты во многом представляет движение "Наш дом - Россия". Особое место в партийной системе России зани­мает Либерально-демократическая партия России, выступающая с пози­ций радикализма на державно-патриотической почве за унитарное госу­дарство. Существуют также различные анархистские, националистические и монархические организации [9].

Российская многопартийность пока еще находится в стадии станов­ления. Немногочисленные партии, не имеющие прочных корней в обществе и апеллирующие к абстрактным идейным ценностям, а не к реальным интересам социальных групп, скорее всего исчезнут с политической карты. Выдержать конкуренцию смогут только те политические партии, которые найдут поддержку в широких социальных слоях российского общества, будут представлены во властных, а также финансово-промышленных структурах, смогут выдвинуть из своей среды и "поддержать" сильных и ярких политических лидеров, пользующихся влиянием у всех основных слоев и групп населения России.

Особенности и тенденции развития современной политики

На определённые размышления наталкивают два разнопорядковых фактора. Во-первых, все уменьшающееся доверие россиян, фиксируемое практически всеми исследователями общественного мнения в России, к ценностям либеральной западной демократии, во всяком случае, в чистом виде. Так может быть причина не в слабости собственно российских «правых», не сумевших провести внятную избирательную кампанию и завоевать голоса расположенных к демократическим идеям граждан страны? Может быть дело в том, что правые ориентируются на классические ценности «старой» демократии, которые давно не вписываются не только в российский, но и в европейский контекст социальной реальности? Во всяком случае, такой ответ представляется вполне возможным и потому заслуживает специального анализа.

Во-вторых, нельзя упускать из виду один весьма важный аспект социально-политических исследований западных ученых. В них проблематика кризиса демократии получила самое широкое распространение и выглядит вполне аргументированной. Кажется непростительным упущением со стороны российских ученых нежелание взглянуть на свою страну не как на не успевшую построить «нормальную демократию» и непрестанно догоняющую, а как на неотъемлемую часть мирового политического пространства, в которой находят свое отражение все черты современного социокультурного поля – как положительные, так и, к несчастью, отрицательные.

Чтобы прояснить вопрос, попробуем для начала проанализировать специфику западных исследований современных демократических обществ. Представляется, что уровень самокритики западных ученых таков, что поможет лучше понять и переоценить ситуацию в нашей стране. Оговоримся, что при этом ни в коем случае не следует бездумно переносить чужие схемы на российскую действительность – понятие национальной самобытности никто не отменял. Однако использовать наработки западных исследователей, особенно в плане анализа современного глобализирующегося мира, не только можно, но и необходимо для адекватной оценки своего социально-политического состояния и места в мире [10].

Новое состояние социально-политической системы связывается большинством ученых Запада с переходом к принципиально новому уровню развития, обозначающимся как «эпоха постмодернизма». Не будем вдаваться в терминологические споры, отметим лишь, что примерно то же состояние общества, но подчеркивая другие аспекты функционирования социальной системы, обозначают терминами «постиндустриальное общество», «информационное общество», «общество потребления» (последнее понятие, как может показаться, несколько выбивается из общего ряда, однако глубинная сущность явлений, описанная в этом подходе, в общем виде совпадает с прочими из вышеперечисленных), «сетевое общество» и многие другие. Общая характеристика этого нового состояния, описанная многочисленными и разнообразными концепциями, такова: развитие средств массовой информации и технологии привело к возникновению принципиально новой социальной системы. Изменились все ее аспекты: экономика перестала быть той, которую описывали классические социологические и экономические теории капитализма, поскольку приоритетом в ней стало не обеспечение социальной системы материальными благами, а формирование «ложных потребностей», «производство ради производства» с целью поддержания работоспособности и интересов самой экономической системы. Политика трансформировалась в «шоу-политику», которая, с одной стороны, не имеет отношения к большинству населения, представляя собой изолированную и замкнутую на саму себя систему поддержания господства бюрократии, а с другой – в виде предопределяющего фактора проникает в те сферы, которые раньше оставались за рамками ее влияния, распыляясь и вовлекая в свою орбиту всю социальную реальность, фактически поглощая ее. Культура, вобрав в себя также слишком много противоречивого и непоследовательного, стала плюралистичной, что само по себе неплохо, но одновременно она лишилась неких внутренних единых основ, которые ранее помогали разграничить культуру и не-культуру, классических канонов, не позволявших хаотичного и эклектичного смешения жанров в искусстве, и, главное, морально-этических принципов, которые заменяются весьма относительными понятиями толерантности и политкорректности, которые на первый план выводят соображения этикета, а не этики. А ведь именно система этических принципов лежит в основе взаимного общения, а значит, и общества в целом. Вслед за политикой изменились право и религия – за буйно развивающимся миром традиционные религии не успевают, легко сдавая свои позиции мистицизму и фундаментализму. Кризис всех традиционных социальных институтов – так можно в двух словах определить сложившуюся ситуацию, четко фиксируемую многими современными исследователями социальных явлений.

Как все это проявляется в политике, которая не может не модифицироваться в соответствии с теми процессами, которые происходят в обществе? Различные исследователи предлагают множество вариантов ответа на этот вопрос. Французский общественный деятель, правовед и социолог Жорж Ведель, например, отмечает «деполитизацию» общества. Сущность предлагаемого им термина заключается в процессе постепенного и все нарастающего отчуждения населения от политики. Вспомним классическое определение понятия «политика»: «…Сознательная деятельность в политической сфере общества, направленная на достижение, удержание, укрепление и реализацию власти». Оставим за скобками тавтологичость первой части определения и обратим внимание на главное – политика есть деятельность по осуществлению власти, «человеческая деятельность, связанная с принятием и проведением в жизнь решений людьми, наделенными полномочиями со стороны общества, для которого и от имени которого они принимаются… деятельность органов власти, объединений граждан и отдельных лиц в сфере отношений между государствами, классами, нациями, большими группами людей, направленную на реализацию, отстаивание своих интересов и связанную с устремлениями к завоеванию, обладанию и использованию политической власти…». Современная трактовка понятия исключает все, что связано, собственно, с населением, исключает направленное действие на людей. То есть содержание понятия становится полностью инструментальным. Довольно близкую трактовку находим, например, в Большом толковом социологическом словаре Дэвида и Джулии Джери, в котором политика определяется как «процессы в государстве или организации (включая группы всех видов, например, семьи), связанные с влиянием на содержание и выполнение преследуемых целей, установок и их управление» [11]. В определении, данном американскими исследователями, «человеческий» аспект, направленность на организацию общества выражен также слабо, поскольку термин «управление» не раскрывается в смысле «социального управления» и не включает в себя, таким образом, традиционно главного смысла политической системы как таковой – поддержания стабильности социальной системы.

Однако и этого абстрактного инструментализма американских социологов в современных условиях уже не достаточно. Необходимо описать политику как систему, ориентирующуюся исключительно на себя и преследующую собственные цели, не имеющие уже никакого отношения к потребностям общества. Политика есть способ поддержания власти сложившейся бюрократической системы, а ее направленность на нужды общества всегда иллюзорна, поскольку служит лишь легитимации существующей ситуации.

Заключение

Современное состояние политических партий полно противо­речий и трудностей. Во-первых, повсеместно в мире наблюдается па­дение влияния партий на массы, особенно коммунистических, многие из которых в конце 80-х начале 90-х годов прекратили свое существо­вание или реорганизовались и сменили названия; неспособность пра­вильно определить стратегию деятельности, догматизм в теории. Во-вторых, коренным образом изменились направления деятельности мно­гих коммунистических и социал-демократических партий: на первое место вышли проблемы борьбы за избирателей, парламентской рабо­ты. Забастовки, стачки и др. формы классовой борьбы отодвинулись на задний план. В-третьих, идет интенсивный поиск путей повыше­ния эффективности своей политики: основное внимание уделяется борь­бе за средства массовой информации, компьютерные системы. В-чет­вертых, происходит упрощение организационных структур, наблюда­ется стремление создать гибкие, подвижные системы управления. Ряд партий отказались от постоянного членства, регулярного сбора членс­ких взносов, значительно сократили штатный аппарат. Однако самым знаменательным явлением последних лет является повсеместное рас­пространение многопартийности.

При всей резкой критике политических партий объективный анализ свидетельствует, что они необходимы, так как вносят реальный вклад в развитие и функционирование политической системы.

Без преувеличения можно сказать, что массовые общественные орга­низации и движения во многом предопределяют будущее страны, ее выход из кризисного состояния, демократическую направленность развития.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Васильев В. А. Гражданское общество: Россия на пути к гражданскому обществу. М.: Просвещение, 2001.

2. Грызлов Б. В. Политические партии и российские трансформации: теория и политическая практика // Дисс. … канд. полит. наук. СПб., 2001. С. 94.

3. Еженедельный журнал №26(127) / 5-11 июля 2004 г.

4. Ростовщиков И. В. К вопросу о правовом положении политических партий в современной России // Свобода, право, рынок: Сб. науч. тр. Вып. 4. Ч.2 Волгоград: ВА МВД России, 2003. 0,25 п.л.

5. Ростовщиков И. В. Правовое положение политических партий и их правовая институционализация в России // Право. Законность. Демократия: Сб. науч. тр. Волгоград: ВА МВД России. 2003. 0,3 п.л.

6. Ростовщиков И. В. К вопросу о правах граждан на политические объединения в современной России // VII Межвузовская конференция студентов и молодых ученых г. Волгограда и Волгоградской области: Тезисы докладов Вып. 2: Права человека ‑ Волгоград: ВА МВД России, 2003. 0,1 п.л.

7. Ростовщиков И. В. Политическая партия как субъект права // Социальная жизнь. 2004. №2. 0,6 п.л.