Реферат: Современный Русский капитализм в свете научной методологии

Тема: Современный Русский капитализм в свете научной методологии.

Введение…………………………………………………………………………………………..стр. 3-4

1.Современный русский капитализм в экономике…………………..…..стр. 4-14

2.Специфика распределения доходов российских корпораций…..стр. 14-16

3.Реформа корпоративного управления………………………………………..стр. 16-19

4.Наш капитализм между олигархическим и бюрократическим…..стр. 19-29

5.Капитализм в «Газпроме»…………………………………………………………….стр. 29-32

Вывод………………………………………………………………………………….…………….стр. 32-34

Литература………………………………………………………………………….….…………стр. 34-35

Дополнительная литература……………………………………………………………стр. 35-36

Введение.

Если в стране создается капитализм, то есть частнособственническая рыночная экономика, то неизбежно возникновение и широкое распространение предпринимателей, максимизирующих прибыль. Неминуема и концентрация капитала, создающая крупные частные корпорации и богатую верхушку капиталистического класса — миллионеров и миллиардеров. Это закономерные тенденции, и удивляться им не приходится. Что одни из представителей этого класса достигают вершин в результате спекуляции, а другие становятся организаторами производства или же временами успешно сочетают обе эти функции — тоже вполне закономерно.

Но особенность новейшего российского капитализма еще и в том, что частные предприятия создавались почти исключительно в результате приватизации государственной собственности, что сопровождалось многочисленными злоупотреблениями как со стороны новоявленных капиталистов, так и со стороны чиновников, распоряжавшихся этой собственностью. К тому же многие первоначальные капиталы ведут свое происхождение от «теневого» сектора, существовавшего в порах государственного социализма. Все это наложило неизгладимый отпечаток на наш капитализм, лишив его значительной части позитивных исторических качеств, прежде всего способности к быстрому качественному развитию производительных сил.
Но так или иначе, буквально за считанные годы российская промышленность стала сферой доминирования крупных концернов — олигополий.

Итак, наш капитализм — в отличие от капитализма в других развитых странах — стадии свободной конкуренции не проходил и сразу сложился как преимущественно капитализм немногих крупных концернов в каждой из ключевых отраслей промышленности, тогда как малый и средний бизнес занимают непропорционально малое место. В марксистских терминах это монополистический капитализм, а в терминах западной науки — капитализм олигополий, или олигархический капитализм.
Это строй, при котором на каждом крупном рынке, в каждой ведущей отрасли господствуют несколько крупных компаний, которые контролируют рынок, практически делят его между собой, господствуют над ценообразованием.

Это значит, прежде всего, что цены у нас не равновесные, не конкурентные, а высокие, намного выше конкурентных. И повышаются они всякий раз, когда для этого есть предлог, а не только потому, что действительно увеличился спрос или возросли издержки.[6]

1.Современный русский капитализм в экономике.

Согласно официальной статистике ( в 2000-е гг. (до кризиса 2008-2009 гг.) страна переживала небывалый подъем экономики. Между тем в этот период не удалось преодолеть ни сырьевую структуру экономики, ни нарастающую технологическую деградацию производства, ни пропасть между бедностью и богатством. Искусственный характер "роста", достигнутого за счет благоприятной конъюнктуры мирового рынка энергоносителей, отражает плачевное состояние фонда основного капитала страны.

Основной капитал, основные фонды [fixed capital, fixed assets] — “одна из составляющих (другая — капитал оборотный) производительного капитала, полностью и многократно используемая в производстве товара, переносящая свою стоимость на новый продукт по частям в течение длительного срока и возвращаемая предпринимателю в денежной форме также по частям”. Часто это понятие трактуется так: О. к. — материальные активы , используемые в деятельности фирмы , однако при нормальном течении событий не предназначенные для потребления или превращения в денежную наличность. Термины О. к. и О. ф. относятся к принадлежащим фирме или иному экономическому объекту материально-вещественным ценностям, действующим в течение длительного времени. Сюда включаются здания, сооружения, машины, оборудование и транспортные средства, рабочий и продуктивный скот и др. В ходе экономических реформ в России к этому перечню начинает присоединяться и земля (стоимость которой прежде не учитывалась при оценке основных фондов).

О. ф. разделяются на производственные и непроизводственные. О. ф. в денежном выражении — основные средства.

В 2007 г., по оценкам независимых экспертов, коэффициент выбытия фондов превышал коэффициент их ввода в действие в 2, 24 раза. Ежегодно остаточная стоимость основного капитала, измеренная в восстановительных ценах, снижается на 2, 75% [11]. Не менее значимы и показатели качества. Даже официальная статистика свидетельствует, что в середине 2000-х гг. средний срок жизни оборудования в российской промышленности превысил 20 лет [8]. Данные официальной статистики предполагают, что в 2000-е гг. физический износ, а не отставание от передовых технологий, был главной причиной замены оборудования российскими компаниями. При этом неэффективная техника продолжала широко применяться. Большинство российских предприятий покупает отечественное новое и бывшее в употреблении оборудование, которое менеджеры считают неконкурентоспособным в сравнении с импортным [4]. Таким образом, эмпирическим фактом является то, что в течение девяти лет широко разрекламированного экономического "подъема" инвестиции российских компаний не позволили ни приостановить сокращение фонда основного капитала страны, ни замедлить его технологическую деградацию. В связи с этим главной загадкой отечественного капитала является вопрос о том, почему ему выгодны неэффективные, т. е. низкие по уровню и ущербные по качеству, инвестиции.

Инвестиции - (нем. Investition, от лат. investio - одеваю) - денежные средства, ценные бумаги, иное имущество, в том числе имущественные права, иные права, имеющие денежную оценку, вкладываемые в объекты предпринимательской и (или) иной деятельности в целях получения прибыли и (или) достижения иного полезного эффекта (ФЗ "Об инвестиционной деятельности в Российской Федерации, осуществляемой в форме капитальных вложений" от 25 февраля 1999 г.). ;

Ответ на этот главный вопрос не могут дать "неоклассические" функции изокванты и изокосты, предполагающие, что накопление капитала определяется технологическими факторами и безличными силами рынка. В действительности для понимания причин ущербного характера инвестиций российских компаний необходимо, прежде всего, выявить специфические социальные интересы, которым подчинена их деятельность. Полагаю, что путь к решению этой задачи открывает методология "восхождения от абстрактного к конкретному" Гегеля и Маркса, своеобразное толкование которой было дано университетской школой Н. А. Цаголова.

Цаголовская методология затрагивает много вопросов. Для поставленной выше задачи основополагающее значение имеет введенное Н. А. Цаголовым разграничение экономических отношений на исходное, основное и производное. В то время как исходное образует всеобщую форму экономических отношений данного способа производства, основное определяет его цель. В случае с капитализмом эта цель состоит в извлечении прибавочной стоимости. Все остальные экономические отношения вытекают из этого основного. Применение этой логики к анализу современного российского капитализма требует, прежде всего, определить, какую конкретную форму принимает прибавочная стоимость в наших условиях.[2]

В литературе по внутрифирменному управлению в современной России широко признано, что в нашей стране формальные права собственности невозможно реализовать, если они не подкреплены неформальным контролем над активами. Лица, располагающие подобным контролем, получили название крупных инсайдеров.

Инсайдер ( англ. insider) — член какой-либо группы людей, имеющей доступ к информации , недоступной широкой публике. Термин используется в контексте , связанном с секретной, скрытой или какой-либо другой закрытой информацией или знаниями: инсайдер — это член группы, обладающий информацией, имеющейся только у этой группы.

В современном запутанном мире, с его обилием информации, понятие инсайдерских данных распространено как источник последовательного и верного управления . В данной ситуации, инсайдер противопоставляется внешнему специалисту. Специалист может обеспечить всесторонний теоретический анализ , который будет затем основой для экспертного заключения, а инсайдер обладает реальной информацией «из первых рук».

К ним могут относиться как собственники контрольного пакета акций, так и топ-менеджеры, формально являющиеся наемными работниками, или чиновники, временно возглавляющие госкорпорацию. Механизм неформального контроля отображен на рис. 2.

На рисунке представлена инфраструктура контроля крупных инсайдеров над предприятиями, под которой понимается сеть формальных и неформальных (главным образом) институтов, обеспечивающих контроль доминирующей группы над активами.

В них можно выделить внешние и внутренние элементы. К первым относится запутанная схема владения активами через цепочку офшорных фирм, лоббирование деловых интересов через связи с коррумпированным чиновничеством и так называемые "крыши" - патронаж со стороны правоохранительных органов, частных охранных предприятий (ЧОПов) и криминальных структур. Главное назначение внешних элементов инфраструктуры контроля - защита доминирующего положения крупных инсайдеров от покушений конкурентов.

К внутренним элементам инфраструктуры относятся: высокая централизация принятия управленческих решений, намного превышающая стандарты развитых стран; раздутые контрольно-ревизионные органы; внутренние службы безопасности. Главное назначение этих институтов - подавление оппортунизма наемных работников и рабочего протеста, обеспечение контроля крупных инсайдеров над финансовыми потоками предприятия.

Инфраструктура контроля крупных инсайдеров выражает специфику российской модели управления, характеризующейся нераздельностью или слиянием прав собственности и функций управления. Она представляет собой набор инструментов, обеспечивающих силовое господство российского крупного капитала над наемным трудом. Таким образом, для отечественного крупного бизнеса характерна опора на внеэкономическое принуждение.

Преимущественно неформальный характер контроля над активами в России порождает фундаментальную нестабильность положения крупных инсайдеров. В самом деле, неформальные права невозможно закрепить законом и передавать по наследству, но всегда можно оспорить. Волны перераспределения "прав собственности" периодически прокатываются по экономике. Их главным инструментом являются враждебные поглощения, включая широкое применение рейдерства, или квазинационализация.

Неустойчивость положения крупных инсайдеров порождает краткосрочность временного горизонта их управленческих стратегий. Именно этот фактор в решающей степени определяет господствующий тип дохода, доминирующий в российском бизнесе. В литературе все чаще определяют его как инсайдерскую ренту, т. е. доход доминирующей на предприятии группы, присваиваемый за счет контроля над его финансовыми потоками. Ее надо отличать от предпринимательской прибыли, которая определяется разностью совокупных затрат и выручки.

Инсайдерская рента может извлекаться как за счет источников прибыли, так и за счет некоторых статей затрат. Ее можно увеличить, урезая фонд оплаты труда и оклада менеджмента, сокращая инвестиции, избегая налогов, растрачивая амортизационные отчисления, не оплачивая поставки, расхищая кредиты и т. д.

Рента (нем. Rente, франц. rente, от позднелат. rendita, лат. reddita — отданная назад, возвращенная), вид дохода, регулярно получаемого с капитала, земли, имущества и не связанного с предпринимательской деятельностью.

Инсайдерская рента выражает отношения эксплуатации наемного труда. Исторически она восходит к росту привилегий бюрократии в советской экономике, выражавшим отношения неформального частного присвоения на базе государственной собственности. Эти неформальные отношения были закреплены в ходе приватизации.

Инсайдерскую ренту можно трактовать как конкретную форму прибавочной стоимости, присущей современному российскому капитализму на нынешней стадии его исторического развития. Такое понимание позволяет применить методологию Н. А. Цаголова к анализу современной российской экономики. Будучи конкретной формой прибавочной стоимости, инсайдерская рента выражает основную цель отечественного крупного бизнеса, определяющую отношения труда и капитала, инвестиционные стратегии, структуру цен в экономике, межотраслевой перелив капитала, технологическую структуру народного хозяйства и многое другое. В результате современный российский капитализм предстает как целостная экономическая система, как общественный строй, характеризуемый внутренней логикой и единством.

Извлечение инсайдерской ренты порождает целую систему социальных конфликтов на предприятии. Большинство российских акционерных обществ не платит никаких дивидендов своим акционерам и осуществляет другие нарушения прав мелких акционеров. В ответ рынок систематически недооценивает стоимость акций отечественных компаний. Извлечение инсайдерской ренты подрывает положение рабочих, вызывая: снижение их реальной заработной платы, повышение уравнительности в оплате труда, ликвидацию социальной инфраструктуры предприятий и т. д. По той же причине происходит и урезание окладов менеджмента отечественных компаний. Кроме того, карьера управленцев чаще определяется не их квалификацией и деловыми качествами, а принадлежностью к доминирующей группе. Результатом становятся редкие примеры рабочего протеста, а чаще - широкое распространение оппортунизма рабочих и управленцев, которые воруют сырье и продукцию предприятий, работают "налево" на заводском оборудовании, за "откаты" заключают невыгодные фирме контракты и т. д.

По существу рабочие-несуны и менеджеры-оппортунисты превращаются в мелких инсайдеров, присваивающих свою (мелкую) долю ренты за счет предприятия. Крупные инсайдеры отвечают на это развитием инфраструктуры контроля, т. е. усилением подавления трудового коллектива.

Конфликт по поводу распределения дохода российских компаний позволяет проследить влияние инсайдерской ренты на цены и инвестиции частного сектора российской экономики.

Структура цены российской компании отражает распределение создаваемого фирмой дохода, определяющего величину инвестиций. Сокращение финансовых потоков предприятия подрывает предложение инвестиционных фондов. Здесь решающую роль играет временной горизонт крупных инсайдеров. Чем он короче, тем большая величина средств изымается с предприятия, вплоть до полного прекращения каких-либо инвестиций. Затраты на инфраструктуру контроля также выступают важным ограничителем накопления соответствующих фондов.

Чем острее внутрифирменные конфликты, тем больше средств надо выделить для усиления механизмов подавления противостоящих крупным инсайдерам социальных групп. Это прямой вычет средств из инвестиционных фондов.

Извлечение инсайдерской ренты подрывает и спрос на инвестиции. Чем короче временной горизонт доминирующей группы, тем меньше устанавливаемые нормативы сроков самоокупаемости инвестиционных проектов, тем жестче ограничения по их стоимости и ожидаемой доходности. Подобное означает, что значительная часть потенциально выгодных для компании проектов отвергается, поскольку прибыль от вложений ожидается за пределами временного горизонта крупных инсайдеров. Подрыв предложения инвестиционных фондов и спроса на них означает, что пересечение этих функций, определяющее величину и характер капиталовложений, происходит на уровне гораздо ниже объективно возможного. Кроме того, снижается и качество осуществляемых инвестиций, что предопределяется выбором в пользу их более краткосрочных вариантов.

Подрыв функций предложения инвестиционных фондов и спроса на них порождает ущербные инвестиционные стратегии отечественных компаний. Результаты некоторых опросов менеджмента предприятий свидетельствуют, что среди их участников доля компаний, предпринимавших какие-либо инвестиции в 1999-2007 гг., колебалась от 60 до 75%.

Примечательно, что даже в начале 2008 г., т. е. на девятом году формального роста экономики и еще до начала кризисного спада, более 30% опрошенных организаций не осуществляло никаких капиталовложений вообще. При этом в начале 2006 г. менее 10% обследованных предприятий делали инвестиции, позволяющие обеспечить полноценную модернизацию производства. Остальные осуществляли лишь частичное улучшение производственных мощностей, сохраняли достигнутый уровень или же технологически деградировали.

Структура цен в российской экономике также подчинена максимизации инсайдерской ренты. Самые сильные группировки крупных инсайдеров сложились в экспортном, прежде всего в энергосырьевом, секторе российской экономике, а также в черной и цветной металлургии, на некоторых предприятиях химической промышленности, транспорте, в банковской системе. Рост цен в этих отраслях существенно превышает среднеотраслевой. В результате капитал перетекает из сельского хозяйства и обрабатывающей промышленности в добывающую промышленность и трансакционный сектор. Присвоенные в качестве инсайдерской ренты средства оседают на зарубежных счетах крупных инсайдеров. Тем самым разрушаются такие отрасли, как машиностроение, определяющие технический прогресс страны и ее место на мировом рынке.

Даже финансовая и денежная политика страны подчинена максимизации инсайдерской ренты. Огромный бюджетный профицит 2000-х гг. и денежная эмиссия в России использовались для скупки валюты, "излишки" которой стерилизовались в стабилизационном фонде. Эта политика имела целью вовсе не обеспечение благополучия будущих поколений, а поддержание валютного курса, выгодного экспортерам, т. е. самым сильным группировкам крупных инсайдеров.

Находит свое объяснение и взяточничество. Его экономическая природа состоит в инвестициях во внешние элементы инфраструктуры контроля, без которой частная собственность в нашей стране, как уже сказано, не приносит дохода. Таким образом, взятка представляет собой элемент кругооборота капитала и непобедима без вмешательства государства в основы частной собственности, прежде всего олигархической, сложившейся в нашей стране.

Метод "восхождения от абстрактного к конкретному" в том виде, в каком он был обобщен Н. А. Цаголовым, позволяет проследить основные причинно-следственные связи, характеризующие развитие современного российского капитализма.

Анализ был начат с российской модели управления предприятием. Именно она придала доходу отечественных капиталистов форму инсайдерской ренты. Эта конкретная форма прибавочной стоимости является "генетическим кодом" российского капитализма, воплотившимся во всех его основных органах.

Извлечение инсайдерской ренты определяет цели предприятий, распределение национального дохода, систему межи внутрифирменных конфликтов, временной горизонт управления, инвестиционные стратегии компаний, структуру цен народного хозяйства и экономический рост. Сказанное выше вплотную подводит к разработке модели планово-рыночного хозяйства, в котором устанавливается социальный контроль над крупным капиталом, а регулирование цен, прибыли и заработной платы обеспечивает выполнение долгосрочных условий экономического роста.[1]

2. Специфика распределения доходов российских корпораций.

Извлечение инсайдерской ренты доминирующими на российских предприятиях группами подрывает благополучие остальных заинтересованными в деятельности фирм сторон. Так, мелкие акционеры постоянно сталкиваются с невыплатой дивидендов и другими формами нарушения своих прав крупными инсайдерами.[3]

Не менее значим конфликт доминирующих групп с управленцами предприятий. Доход тех менеджеров российских корпораций, которые не принадлежат к доминирующей группе, меньше, чем, если бы крупные инсайдеры не извлекали с предприятий ренту.[7] Извлечение инсайдерской ренты осуществляется за счет затрат, которые могли бы улучшить положение менеджеров низшего и среднего звена. Особое значение имеет ухудшение положения наемных рабочих в результе деятельности крупных инсайдеров. Извлечение инсайдерской ренты доминирующей группой предполагает резкое урезание заработнойплаты и сокращение расходов на социальные нужды трудовых коллективов.

Сложившийся в российской промышленности способ распределения доходов порождает целую систему корпоративных конфликтов доминирующих групп с другими заинтересованными в деятельности фирмы сторонами.

Эти конфликты оказывают двоякое влияние на предложение фондов. Во-первых, они уменьшают величину средств, доступных для инвестиций. Инвесторы на рынке ценных бумаг платят низкую цену за акции российских предприятий. Менеджеры-оппортунисты снижают эффективность деятельности фирмы и отвлекают часть ее финансовых потоков. Конфликт с рабочими также усиливает оппортунизм и порождает акции протеста. В результате всех этих процессов издержки производства возрастают, в силу чего снижается прибыль. Во-вторых, для подавления мелких инсайдеров и рабочего протеста доминирующая группа централизует механизм принятия решений, вводит сложные процедуры контроля, расширяет службы безопасности и т.д. Все это затратные, но необходимые элементы инфраструктуры контроля.

Таким образом, в той мере, в какой крупные инсайдеры стремятся разрешить вышеуказанные проблемы, развивая инфраструктуру контроля, они используют фонды, которые в ином случае были бы доступны для инвестиций или извлечения ренты. Следует подчеркнуть, что альтернативный путь к ослаблению внутрифирменных конфликтов состоит в повышении заработной платы, окладов и в выплате значимых дивидендов. Таким образом, существует определенное замещение между расходами, необходимыми для подавления внутрифирменных конфликтов, и расходами, устраняющими сам источник этих стратегии означал бы, что члены конфликтов. Однако выбор в пользу последней доминирующей группы перестали извлекать ренту, в силу чего де-факто утратили бы и статус крупных инсайдеров.

3.Реформа корпоративного управления.

Ее целью должно стать разрушение инфраструктуры инсайдерского контроля и разрешение внутрифирменных конфликтов. В этом может помочь внедрение т.н. континентальной модели корпоративного управления.

Её сущность состоит в поиске компромисса между интересами различных заинтересованных в деятельности фирмы сторон, основанном на признании их законных прав. Первым условием этого является юридическая реформа, обеспечивающая эффективное осуществление законов, включая возможность добиваться исполнения контрактных обязательств через суд. Кроме того, правоохранительные органы должны

обеспечить перелом в борьбе с коррупцией, тем самым разрушив инфраструктуру контроля крупных инсайдеров. Новая система корпоративного управления должна принять во внимание преимущества континентальной модели. Опыт Германии дает представление о том, как добиться перераспределения контроля над управлением от крупных инсайдеров в пользу остальных заинтересованных сторон. Речь идет о двухъярусной модели Совета директоров, состоящего из «наблюдательного» и «управленческого» уровней.[12] Власть российских крупных инсайдеров над предприятиями могла бы быть подорвана, если бы были введены Наблюдательные Советы, представляющие рабочих, мелких акционеров, банки, союзы потребителей и государство. Подобные меры могли бы помочь разрушить инфраструктуру внутреннего контроля крупных инсайдеров. С этой точки зрения полезны и уроки реформы корпоративного управления последних лет в США и Европе.

Считается, что главная проблема корпоративного управления в Европе связана с наличием доминирующего акционера, контролирующего большинство голосов.[13] Это делает континентальную систему ближе к российской ситуации, чем к мегакорпорации А. Эйхнера. Один из главных видов злоупотреблений со стороны доминирующего акционера – сделки с самим собой (self-dealing) или вывод активов (tunnelling).[14] Это означает перевод стоимости из компаний, в которых собственник обладает только небольшой долей прав на финансовые потоки, в организации, в которых он обладает большой долей подобных прав. Подобные деяния близки к тем способам, при помощи которых извлекают ренту российские крупные инсайдеры. Знаменитый пример экспроприации ресурсов компании доминирующим акционером, использующим вывод активов, дает дело фирмы «Пармалат» 2003 г. [15]

На волне подобных конфликтов, ряд реформ корпоративного права был проведен во Франции, Германии и Италии. Укрепление внутренних механизмов корпоративного управления через усиление роли Совета директоров в организации аудита, раскрытии информации и тому подобных действиях, имеет целью обеспечить большую способность руководящих коллегиальных органов компаний бросить вызов доминирующим акционерам. [16] Изменения в законодательстве США повышают роль мелких акционеров в корпоративном управлении.[17] Другие изменения корпоративного права и в Европе, и в США наложили на компании дополнительные обязательства по раскрытию информации в ключевых областях деятельности компаний и укрепили структуры государственного контроля над ними. [18]

Эти изменения в западном корпоративном праве дают ключ к основным реформам, необходимым в России. Внедрение системы «совместного управления» по немецкому образцу позволило бы Наблюдательному Совету представлять социальные группы, отстраненные сегодня от реального управления: наемных работников, мелких акционеров, потребителей, поставщиков, кредиторов и государственные органы муниципального и/или федерального уровня. Располагая полномочиями избирать членов и вести мониторинг деятельности Совета директоров и топ-менеджеров предприятия, Наблюдательный Совет был бы представительным органом, стремящимся найти компромисс интересов различных заинтересованных сторон. Публичное раскрытие информации является другим важным аспектом западного опыта, подходящего в российском случае. В отечественных условиях подобные меры должны касаться сведений, способных выявить скрытую деятельность инсайдеров. Они должны включать обязательное раскрытие конечных крупных собственников оффшорных компаний как необходимую предпосылку избавления от «облака оффшоров», скрывающего доминирующие группы российских предприятий. Информация о финансовых потоках фирм должна подлежать особенно тщательному анализу со стороны членов Наблюдательных Советов. Последние должны быть наделены полномочиями контролировать основные сделки компаний с фирмами-посредниками, включая цены и другие важнейшие условия на которых они заключаются. Наблюдательные Советы должны привлекать к своей работе независимые консалтинговые и аудиторские фирмы. Для недопущения сговора последних с крупными инсайдерами проверяемых предприятий, необходимо наделить Счетную Палату РФ теми же полномочиями по надзору над аудиторами, что и американский «Совет по надзору за отчетностью публичных компаний». Подобные меры могут изменить господствующую модель корпоративного управления в современной России, сделав принятие решений по ключевым вопросам, включая инвестиции, более открытым процессом, в меньшей степени подверженным неформальному контролю. В результате, нынешнее слияние собственности и управления будет ослаблено и компромисс различных, заинтересованных в деятельности предприятия сторон, постепенно начнет вытеснять доминирование крупных инсайдеров. В таком случае, нестабильность инсайдерского контроля будет устранена, и могут сложиться предпосылки для более долгосрочного временного

горизонта управления.

4. Наш капитализм: между олигархическим и бюрократическим.

Конечно, чрезвычайно важно понимать, откуда пошел наш капитализм и на какой духовной и материальной базе он вырос. Приватизация оставила большинство наших промышленных отраслей в раздробленном состоянии, но дальнейшая стихийная концентрация превратила их в сферы доминирования крупных концернов.
Типичен пример алюминиевой индустрии, где поначалу братья Черные захватывали отдельные заводы, а уже потом они были объединены в две крупные корпорации «РУСАЛ» и «СУАЛ» Олегом Дерипаской и Виктором Вексельбергом, которые в процессе этих перипетий стали миллиардерами.
В отличие от этого в нефтяной и никелевой индустрии концерны создавались указами президента Ельцина и только потом продавались на аукционах Ходорковскому, Березовскому с Абрамовичем, Фридману с Вексельбергом и Блаватником, Потанину с Прохоровым. Несколько по иному, но все же централизованно создавались «ЛУКОЙЛ» и «СУРГУТНЕФТЕГАЗ». Но так или иначе, буквально за считанные годы российская промышленность стала сферой доминирования крупных концернов—олигополий.

Например, то, что сейчас делается с ценами на бензин внутри страны, — типичный результат сложившейся олигополии в области добычи, переработки и продажи нефти. В других отраслях сложилась приблизительно такая же ситуация.Короче говоря, олигополистическая структура экономики служит постоянно действующим, а в настоящее время и главным фактором хронической инфляции и, следовательно, также фактором торможения экономического роста, так как неоправданный рост цен заведомо сужает внутренний рынок.Далее. Согласно западной экономической теории, олигополия — это не тот строй, который обеспечивает наиболее эффективные, оптимальные экономические решения. В последнем аналитическом докладе Всемирного банка о нашей экономике («От экономики переходного периода к экономике развития», апрель 2004 года) так и говорится: крупные российские концерны менее эффективны, даже если их сравнивать с нашими же предприятиями средней величины.

Олигополия также тормозит технический прогресс, качественное развитие экономики. При гарантированно высоких прибылях крупные концерны не торопятся с модернизацией своего производственного аппарата, не заинтересованы в создании и развитии новых технологий и производств, в разведке новых месторождений природных богатств.
Достаточно посмотреть, какие отрасли стоят у нас во главе угла. Фактически это те же отрасли, которые преобладали в советское время (исключая, конечно, военную индустрию). Какие новые отрасли создал наш капитализм за более чем десятилетие своего существования? Можно назвать только мобильную телефонную связь, и то сотовые телефоны производим не мы, а иностранные компании за рубежом. В то же время отечественное машиностроение пришло в упадок, и даже Каха Бендукидзе, гремевший все последние годы как ведущий олигарх, был вынужден продать свои «Объединенные машиностроительные заводы» группе Потанина, а его личное состояние (64 миллиона долларов), как оказалось, значительно уступает любому малоизвестному партнеру нефтяного магната Ходорковского. Бендукидзе не входит даже в список ста богатейших людей России (см. список, опубликованный русским изданием журнала «Форбс», 2004, апрель). Можно понять Каху, когда он продал свое дело в России и уехал в Грузию.[5]

Итак, наш капитализм не создал новых отраслей. А между тем в США систематически идет качественный рост. Кто там самые богатые люди? Билл Гейтс — человек, который сделал компьютер доступным для массового потребителя. Это также Том Уолтон, создавший самую широкую в Америке сеть супермаркетов «Уолмарт», — опять-таки свидетельство ориентации на массового потребителя. А где у нас компьютерщики и владельцы супермаркетов? В списке ста богатейших людей компьютерщиков нет вовсе, а владельцы супермаркетов стоят на последних местах.

Сто с лишним лет назад в Америке самыми богатыми людьми были Джон Рокфеллер — нефть, Джон Пирпойнт Морган — черная металлургия, семейство Меллонов — алюминий и та же нефть. То есть представители тех самых отраслей, где действуют самые богатые российские миллиардеры сегодня. Получается, что по промышленной структуре мы находимся на уровне Америки конца XIX — начала XX века, отстаем от нее на сотню лет. Причем созданы эти отрасли отнюдь не нашими миллиардерами, а советской властью, от которой все это им досталось в готовом виде и задешево.

Почему так происходит? Попробуем объяснить, в чем дело. Существуют два заколдованных круга, в которых вертится наша экономика, не находя из них выхода. Один порочный круг связан с узостью внутреннего рынка. Практически наш капитализм работает на 15 процентов населения. Только эта часть поставляет потребителей в полном смысле слова, то есть тех, кто в состоянии купить все, что производится экономикой и импортируется, тогда как 85 процентов населения купить все это не могут.
Рынок очень узок потому, что доля оплаты труда в национальном продукте, которая в любой западной стране составляет основу платежеспособного спроса населения, очень невелика. Она составляет всего около 40 процентов валового внутреннего продукта (ВВП), а если вычесть отчисления предпринимателей на социальное страхование, то только около 30 процентов. В США же эта доля составляет 59—60 процентов, то есть почти в два раза больше (наши расчеты по данным национальных счетов США).
Поэтому американский капитализм сегодня работает на 90 процентов населения, а не на 15 процентов, как у нас. Тут никакого особого злодейства нет. Узость рынка ведет к тому, что объемы продаж сравнительно невелики, а следовательно, для получения достойной прибыли надо, чтобы доля прибыли в цене была больше, чем это диктуется законами конкуренции. В США промышленность работает при средней доле прибыли в цене всего в 10 процентов, а у нас эта доля в промышленности в среднем составляет 20 и более процентов, то есть вдвое выше. Нашим капиталистам при 10-процентной доле прибыли в цене работать не интересно, а американские при этом процветают. Помогают намного большие объемы продукции, определяемые широтой внутреннего рынка.
Чтобы выйти из этого заколдованного круга, надо расширить рынок, а чтобы расширить рынок, надо существенно повысить долю заработной платы в ВВП. Но поскольку повышение заработной платы идет за счет доли прибыли, то этого делать капиталистический класс не желает. А сохранение высокой доли прибыли автоматически воспроизводит узость внутреннего рынка.

Второй заколдованный круг — это сложившаяся отраслевая структура экономики, перекос в сторону сырьевых отраслей, чрезмерная зависимость от экспорта нефти, газа, цветных и черных металлов. Почему? Отчасти потому, что таково советское наследие, отчасти же — из-за резкого сокращения спроса на металлы и топливо на внутреннем рынке. Но главным образом такая структура определяется тем, что российский капитал идет практически только в эти отрасли, но почти не идет в отрасли внутреннего рынка. Не идет в машиностроение, в отрасли высоких технологий. И ясно почему: потому что рентабельность в экспортных отраслях значительно — вдвое-втрое — выше среднего уровня по промышленности в целом.

Например, в 2003 году у «ЮКОСа» рентабельность по продукции была 36 процентов, согласно официального отчета компании, а с учетом скрытой прибыли — значительно выше. Сравним эти цифры с рентабельностью ведущих западных нефтяных компаний: «Exxon Mobil», «Shevron Texaco», «Royal Dutch/Shell» и «British Petroleum». У них прибыль составляла всего 10 процентов от оборота, то есть в три с половиной раза меньше, чем у «ЮКОСа».[6]

Так сложилось. И естественно, что российским нефтяным магнатам невыгодно вкладывать капиталы в другие отрасли, если можно вкладываться здесь. То же самое в цветных металлах, где рентабельность также намного выше средней. Таков этот второй заколдованный круг, из-за которого наша зависимость от экспорта нефти и металлов никак не сокращается и не будет сокращаться, пока не произойдет выравнивание отраслевой рентабельности.

Как это все поправить? Из этих двух тупиков рыночный механизм сам по себе вывести экономику не сможет, по крайней мере в короткой и даже среднесрочной перспективе. Правда, некоторые авторы полагают, что наш капитализм в итоге как-то приспособится. Но в конечном счете, как говорил Джон Мейнард Кейнс, знаменитый британский экономист, все мы помрем. Так что придется очень долго ждать, и скорее всего страна наша так и застрянет в позиции отсталого захолустья мировой капиталистической системы.

Поэтому согласно той же западной теории, если рынок не может исправить структурный перекос, то задача государства заключается в том, чтобы выправлять несовершенства рынка. Государство может для этого сделать многое. Что касается отраслевого перекоса, то оно должно, прежде всего, принимать меры для выравнивания отраслевой нормы прибыли. Это делается путем повышения налогов в одних отраслях и их понижения — в других.

Наше правительство об этом знает, и президент Путин призывал к этому в одном из своих ежегодных выступлений перед Федеральным собранием. Налог на добычу полезных ископаемых несколько повышен, экспортные пошлины на нефть увеличены. Но это — косметические изменения фискального свойства, рассчитанные на получение в бюджет нескольких миллиардов долларов ежегодно. Меры властей в отношении «ЮКОСа» показывают, что можно взять значительно больше без ущерба для той же нефтяной промышленности. Но ведь эти меры не имеют системного характера, касаются только одной компании и рассматриваются как наказание за правонарушения, а не как последовательная и целенаправленная промышленная политика.

Почему западные нефтяные компании довольствуются 10-процентной долей прибыли, да из нее еще платят 40 и больше процентов налогов, а наши компании поднимают крик, когда у них хотят изъять излишек в 36 процентов, с которого они платят 20, 10 и меньше процентов налогов? В Америке и Западной Европе не коммунисты же стоят у власти, но сложившиеся там условия для олигархов достаточно жесткие.
Многие западные коллеги удивляются, узнав, например, что с дивидендов наши богатые люди платят всего 4 процента. Рядовой труженик с зарплаты платит 13 процентов подоходного налога, а Роман Абрамович со своего дивидендного миллиарда — только 4. Такого рая для миллиардеров нет, наверно, ни в одной развитой стране. В Америке Абрамовичу пришлось бы заплатить не меньше 40—50 процентов. Это у нас делается при том, что государство постоянно жалуется на нехватку средств на самые элементарные нужды…

Итак, первое — это выравнивание государством отраслевых норм прибыли. Второе — ему надо позаботиться о том, чтобы доля заработной платы в валовом продукте у нас росла. Как это делать? Известно, что, чем больше доля зарплаты, тем меньше доля прибыли. Но что на этот счет говорил старый Генри Форд? «Я должен платить своим рабочим столько, чтобы они могли купить автомобиль, который они производят». Для того чтобы платить достаточно много работникам, причем не в ущерб прибыли, надо повышать производительность труда. Для этого Форд ввел конвейер, создал систему массового производства. За счет этого он и платил более высокую зарплату.

Другая сторона — монетизация и частичная отмена льгот. Сейчас государство реально тратит на все льготы в год 500 миллиардов рублей, а стоимость заменяющих их выплат составит только 170 миллиардов рублей, то есть прямой вычет из доходов наших бедных слоев составит 330 миллиардов рублей. Итак, благодаря нашему государству происходит еще большее перераспределение доходов не от богатых к бедным, как в развитых странах, а наоборот — от бедных к богатым. Понятно, что это требование Российского союза промышленников и предпринимателей, то есть штаба олигархии. Так что курс неолиберальный — это курс олигархический. То, что предлагается выше, идет против олигархии.
И Путин мог бы пойти, если бы пожелал.

Другая сторона состоит в обнаружившейся тенденции к росту бюрократического капитализма, то есть капитализма под контролем государства. Теперь уже достаточно вероятно, что власть намерена установить контроль над всем «ЮКОСом» или его значительной частью. В недавнем банковском кризисе, явно инспирированном властью, ясно проявилось стремление расширить контроль государства в сфере коммерческих банков. Практически за бесценок не последний по величине частный «Гута-банк» оказался под пятой государственного «Внешторгбанка».

Некоторые органы печати и теоретики неолиберального направления видят в этих фактах проявление попыток центральной власти установить контроль над командными высотами экономики, ввести элементы государственного индикативного планирования и активной промышленной политики, то есть отказаться от господствовавшего до сих пор неолиберального «невмешательства» в экономику, а точнее, от курса на всемерное снижение налогов на большой бизнес и богатые классы.
В самом деле, пока не видно, чтобы власть была готова пересмотреть, хотя бы частично, главные аферы времен массовой приватизации и распространить наказание за недоплату налогов на других ведущих олигархов и их компании, кроме группы Ходорковского и «ЮКОСа». Напротив, вполне очевидно, что, например, Роман Абрамович и контролируемая им «Сибнефть» пользуются протекцией властей, а группа Виктора Вексельберга только что получила крупные новые финансовые гарантии от государства на строительство бокситного комбината. И хотя «ЮКОСоподобная» гильотина потенциально висит над всеми «старыми» олигархами, Кремль явно не собирается прибегать к массовым репрессиям.
Более того, последние решения президента и правительства говорят о готовности расширить сферу приватизации предприятий, оставшихся в собственности государства. Президент демонстративно принял руководителя «ЛУКОЙЛа» Вагита Алекперова и не только подтвердил намерение продать в частные руки оставшуюся еще за государством долю в этом концерне, но и приветствовал планы расширения сотрудничества Алекперова с американскими нефтяными концернами.

Все это говорит о том, что, несмотря на конфликт власти с «ЮКОСом» и расширение государственного контроля в некоторых сферах, основы частно-олигархической экономики сохраняются, и со стороны государства угрозы им нет.

Итак, все сводится к борьбе политических группировок, а роль президента остается не очень понятной. Более правильно, однако, было бы говорить о крупном, с участием государства, переделе собственности, в ходе которого в рамках олигархической экономики складывается новая финансово-промышленная группа, которую можно было бы условно назвать «кремлевской», или «путинской». Поглощение ею «ЮКОСа» и «Гута-банка» с его малой империей фирм — лишь эпизоды в происходящем переделе. Причем вовсе не обязателен переход этих компаний и банков в собственность новой группы. Достаточно взять под контроль финансовые потоки так же, как «группа Путина» еще раньше стала контролировать «Газпром», экспорт вооружений, алмазную промышленность и доходы от экспорта алмазов. Добавьте к этому «ЮКОС», и получается очень солидный кусок экономики. В каких конкретно формах произойдет это поглощение, не так важно. Кого еще поглотит эта группа в ходе передела собственности — проглотит ли, например, еще и РАО «ЕЭС», отобрав контроль у Чубайса, — вопрос пределов ее дальнейшей экспансии. Важно другое. Новую бюрократическую группу можно рассматривать как нечто вросшее в общую систему олигархического капитализма, и вовсе не обязательно стоящее над ней. Пострадает одна большая «старая» группа — Ходорковского. Остальных могут не тронуть, если они смирятся с этой частичной потерей. И если другие бюрократические кланы не потребуют своей доли в разделе добычи.

Наши олигархи уже сейчас опираются на Запад, они уже сейчас готовы продать западным корпорациям свои компании. В этом случае создастся такая интеграция наших олигархов с западными, с какой Владимиру Путину будет нелегко справиться. Это будет более грозная сила, чем наши олигархи, которых он поодиночке успешно «размазывает по стенке», как это видно на примере Ходорковского.

Но создавая собственную финансово-промышленную группу под своим контролем, Кремль решающим образом ослабляет потенциальную мощь «старой» олигархии, отбирает у нее частично и сибирские владения. Как стратегический замысел это мастерский ход далекого прицела.
Нетрудно увидеть в этом и создание прочного финансового бастиона на период после 2008 года. Как показано в новейших исследованиях, контроль над корпорациями даже при отсутствии прямой собственности на их контрольные пакеты сопряжен с немалой «инсайдерской рентой», изымаемой в пользу реальных собственников (см. Р. С. Дзарасов, Д. В. Новоженов. Природа российской корпорации и ее инвестиционное поведение. М., 2004 (рукопись)).

Формы присвоения этой ренты многообразны, но все они приводят в конечном счете к выводу активов и доходов подконтрольных организаций в личную собственность узкой группы «инсайдеров». Как показывает опыт «Газпрома», это вполне возможно и в компаниях, подконтрольных государству, а не только в частных концернах. Причем в зависимости от обстоятельств инсайдерская рента может распределяться как среди узкой верхушки, так и более широкого круга участников данного клана.

Как далеко пойдет развитие бюрократического капитализма по этому пути, покажет будущее.[5]

4. Капитализм в «Газпроме».

Иностранные фирмы инвестируют в Россию миллиарды. Но российские предприниматели боятся действий Путина.

"Господин Путин, который испытывает ностальгию по советским временам, не марксист. Он скорее державник. Он верит в централизованное государство советского образца с капиталистической экономикой", – пишет газета Wall Street Journal. Иностранцы готовы спорить, что повторения 1917 года не будет.

Однако крах нефтяного концерна ЮКОС, который Кремль, похоже, толкает к банкротству, продолжает вызывать нервозность. "Доверие инвесторов подорвано так, как этого не было со времен финансового кризиса 1998 года", – говорят в Институте международных финансов.

Браудер пережил все взлеты и падения посткоммунистической экономики. Инвестиции – это всегда баланс между страхом и корыстью. События вокруг ЮКОСа сделали людей более осторожными, а высокие цены на нефть – более жадными. Многие компании полны энтузиазма и хотят инвестировать в Россию. Но они должны понять, что в России все так дешево, потому что есть риск.

В первом полугодии 2004 года в Россию пришло 19 млрд долларов иностранных инвестиций, что на 50% больше, чем за такой же период прошлого года. Прямые иностранные инвестиции увеличились на 35,3%, до 3,4 млрд. В то же время в первое полугодие прямые инвестиции в Китай составили 33,9 млрд долларов, на 12% больше.

Россия привлекает больше капитала, чем любая другая развивающаяся страна Европы. В то время как иностранные предприниматели приходят, те, кто, по идее, должен знать больше их, уходят. Российские предприниматели в первые девять месяцев этого года перевели за границу 10,9 млрд долларов.

Как никогда высокие цены на нефть, превысившие 50 долларов, и экономический рост шестой год подряд окрыляют иностранных инвесторов. Американская Conoco Philips за 2 млрд долларов купила 7,59% российского нефтяного концерна "Лукойл". Французский концерн Total за миллиард приобрел блокирующий пакет газодобывающего предприятия "Новатек". Вряд ли найдешь сырьевой гигант, который бы не тянуло в Россию.

Потребность в инвестициях огромна. Россия ее покрыть не может. Одна лишь нефтяная отрасль нуждается в более чем 100 млрд долларов. Чтобы гарантировать обеспечение Западной Европы газом до 2020 года всего России нужно 150-170 млрд долларов инвестиций, подчитали специалисты германского энергетического концерна Eon, который владеет 6,5% "Газпрома".

Мимо Путина не проходит никто. Хочешь инвестировать в Россию – нужно его одобрение. Начиная с супермаркетов и кончая лицензиями на добычу. Централизовав политическую власть, Путин является также ориентиром для экономики. Кто ищет ниши и делится с государством, тот может хорошо вести бизнес в России.

Премьер Михаил Фрадков называет влияние государства на экономику "активной промышленной политикой", но на самом деле это нечто большее. Близкие соратники Путина, зачастую с прошлым в КГБ, заняли ключевые посты в сырьевой, оборонной и транспортной промышленности. "Если мы будем следовать классическим западным примерам, то российская экономика рухнет", – говорит Фрадков.

Куда "путиномика" (Wall Street Journal) может привести Россию, это показывает пример "Газпрома". Председателем наблюдательного совета в нем является глава администрации Дмитрий Медведев. Председатель правления Алексей Миллер – близкий друг Путина. Сколько людей работают в "Газпроме", не знает даже сам концерн. В его журналах стоит число 330 тыс., а в отчетах – 390 тыс. человек. Миллеру предстоит задача титана – реформировать "Газпром" в эффективно работающий государственный концерн.

В результате объединения "Газпрома" с "Роснефтью" возникает государственный энергетический гигант. Но иностранцам все-таки разрешено держать его акции. Инвесторов приглашают поучаствовать в дорогих проектах, например освоении новых газовых месторождений: Ямбург, Западная Сибирь. В 200 км к северу от Полярного круга "Газпром" добывает газ. Выпал первый снег, началась девятимесячная зима с температурами до 50 градусов ниже нуля. Здесь все, начиная от больницы и автобусов и кончая нефтепроводами, принадлежит "Газпрому". Работают только те подрядчики, которые входят в разветвленную семью концерна. Если спросить о затратах или цифрах из инвестиционных планов, посмотрят с недоверием. Ответ знает каждый: до тех пор пока цена на газ столь высока и пока все не выходит за рамки семьи, все равно, какие затраты. Лишь размер и монопольное положение благодаря лицензиям на добычу и нефтепроводам делают "Газпром" привлекательным партнером.

Быть может, "Газпром" является символом экономики с сильной государственной составляющей, которую строит Путин. Кремль стремится взять под свое крыло концерны, приносящие денежные потоки. У них нет конкуренции и поэтому они малоэффективны, зато лояльны и являются опорой государства.

Это не должно пугать иностранных инвесторов, говорит Фрадков: "Я бы не сказал, что интересы государства в "Газпроме" противоречат интересам других акционеров".

Может ли "путиномика" стать успешной моделью? Три фактора определяют успех экономики России:

1) Политическая стабильность. Удастся ли Путину эффективно бороться с террором?

2) Какова будет динамика цен на нефть? По данным МВФ, падение цены на 1 доллар будет означать потери в размере 0,5 процентов ВВП. Высокая цена на нефть туго набивает казну, но ведет к снижению бюджетной дисциплины, коррупции и пробуксовыванию реформ.

3) Как в будущем будут защищаться права собственников? Если дело ЮКОСа повторится, то из России убегут даже самые жадные.
[19]

Вывод:

1. В результате экономических и политических изменений, произошедших
в России за последние 13 лет, вместо демократического по своей сути эффективного рыночного хозяйства сформировалась экономическая система, в которой капитализм существует в искаженном виде. Не работают механизмы эффективной конкуренции, рыночной концентрации и накопления капитала у наиболее производительных фирм; отсутствуют стимулы для эффективного производительного использования ресурсов; нет прозрачных и соблюдаемых всеми правил экономического поведения. Не сформировался в стране и институт полноценной частной собственности: право собственности является условным, производным и зависимым от политической власти; фактически отсутствуют правовые гарантии и механизмы судебной защиты собственности. Концептуальный анализ и попытка теоретического определения российского капитализма на его современном этапе в контексте современных тенденций национальных экономик и мирохозяйственных связей показал, что российский капитализм в его нынешнем виде лишен институционально-правового стержня , составляющего главную отличительную характеристику современных развитых стран, институтов и механизмов гражданского общества.

В результате для хозяйственной системы в России оказались характерными такие существенные изъяны, как гипертрофированная и большей частью негативная роль различного рода неформальных отношений в экономике; особая роль административной власти в хозяйственных отношениях; системный дефицит доверия и сужение хозяйственных горизонтов . Все это вместе взятое обусловливает также затрудненность формирования единых конкурентных рынков в общенациональном масштабе. Теоретически единый национальный рынок фактически распадается на многочисленные территориальные и отраслевые сегменты с сильными элементами монопольного контроля со стороны наиболее сильного (в том числе в административно-политическом плане) субъекта. Сегментация рынков сопровождается высоким уровнем транзакционных издержек и резким снижением эффективности.

С точки зрения причинно-следственных связей формирование в России вышеописанной системы отчасти может быть увязано с ее природным и историческим наследием (наличие крупных запасов минерального сырья и топлива, обусловливающее легкость концентрации огромной части доходов в стране в руках узкой группы чиновничьей и бизнес-олигархии; отсутствие исторической традиции гражданского общества, слабость всех его основных институтов; огромная территория и высокая степень неоднородности общества; общая экономическая отсталость и др.). Однако не меньшую роль сыграли и субъективные факторы: ошибки так называемых «реформаторских» правительств. Подробный анализ возможностей и ограничений, присущих тому типу капитализма, который утвердился в России на базе созданной в течение 70 лет советской плановой системы хозяйствования, показал, что игнорирование институциональной преемственности было серьезным просчетом в стратегии и тактике реформ.

2. Следствием ущербности российского капитализма как хозяйственной
системы в сочетании со структурным перекосом экономики в пользу экспортно-ориентированных сырьедобывающих отраслей является его так называемый «олигархический» характер – концентрация непропорционально большой доли финансовых и управленческих ресурсов в руках нескольких бизнес-групп , контролирующих основную часть производства, экспорта и первичной переработки топливно-сырьевых ресурсов.

Литература:

1. Дзарасов Р. Современный российский капитализм в свете научной методологии // Экономист. – 2009. – N12. – с. 54-59

2. Дзарасов Р.С. Методология Н.А. Цагалова в исследовании накопления капитала в современной России // Вестн. Моск. Ун-та. Сер. 6. Экономика.- 2009. - N3- С. 3-29.

3. Дорофеев Е.А. Модели ценообразования на российском фондовом рынке: Дис. канд. экон. наук. – М.: ЦЭМИ РАН, 2001.

4. Кувалин Д.Б. Российские предприятия в начале 2008г.: конкурентная ситуация и уровень конкурентоспособности / Д.Б. Кувалин, А.К. Моисеев // Пробл. прогнозирования. – 2008. – N5. – с.138-155.

5. Меньшиков С. Наш капитализм : между олигархическим и бюрократическим // Свободная мысль. – 2004. – N10. – С. 25-32

6. Меньшиков С.М. Анатомия российского капитализма / С.М. Меньшиков. – М.: Междунар. отношения, 2004. – 428с.

7. Новоженов Д. Организационные структуры в российской экономике // Экономист. – 2003. – № 12.

8. Промышленность в России 2005: Стат. сб. / Федер. служба гос. статистики ( Росстат ). 2005. – с.128

9. Р. Дзарасов, Д. Новоженов, Природа российской корпорации и её инвестиционное поведение, М.: «Едиториал УРСС», 2005.

10. Русское издание журнала «Форбс», 2004, апрель.

11. Ханин Г.И. Потребление и накопление основного капитала в России: альтернативная оценка / Г.И. Ханин, Д.А. Фомин / Г.И. Ханин // Пробл. прогнозирования. – 2007. – N1. – С.26-49

Дополнительная литература :

12. Henderson R. European finance. – London: McGraw-Hill, 1993, pp. 280-282.

13. Morck R., Wolfenson D. and Yeung B. Corporate governance, economic entrenchment and growth // Journal of economic literature. – 2005. – Vol. 43. – No. 3.

14. Johnson S., La Porta R., Lopez-de-Silanes F., and Shleifer A. Tunneling // American economic review. – 2000. – Vol. 90. – No. 2.

15. Enriques L. and Volpin P. Corporate governance reforms in continental Europe // Journal of economic perspectives. – 2007. – Vol. 21. – No. 1. – Winter., pp. 123-125.

16. Denis D. and McConnell J. International corporate governance // Journal of financial and quantitative analysis. – 2002. – Vol. 38. – No. 1.

17. Bebchuk L. The case for increasing shareholder power // Harvard law review. – 2005. – Vol. 118. – No. 3.

18. Enriques L. and Volpin P. Corporate governance reforms in continental Europe // Journal of economic perspectives. – 2007. – Vol. 21. – No. 1.

19. www.InoPressa@ru