Содержание
1. Этика, мораль, политика, гуманизм.
1.1. Понятие этики. Возникновение этики. Виды этики. Этика как система знаний: предмет, круг проблем, цели и задачи.
1.2.Понятие морали.
1.3.Понятие политики.
1.4.Понятие гуманизма
1.5.Совесть как верховный судья нравственного политического поведения.
2. Этика, мораль и политика: общее и специфическое.
2.1.Функциональная общность политики, этики и морали
2.2.Различия между политикой, этикой и моралью.
3. Нравственность в политике. Возможна ли нравственная политика?
3.1.Основные воззрения на взаимоотношение нравственности и политики. 3.2.Современная политика.
3.3.Политика вне этики и морали.
3.4.Политика- это зло!
3.5.Почему политика кажется «грязным делом»?
4. Компромиссный подход к соотношению политики и этики.
4.1.Этика ответственности и этика убеждений М. Вебера.
4.2.Институты нравственных требований.
Этика — философское учение, предметом которого является мораль, а центральной проблемой – Добро и Зло. Этика дает ответ на вопрос как надо правильно жить. Этику можно рассматривать и как нормативную науку, и как учение о нравственности, и как систему правил, осуществляющих контроль и коррекцию поведения людей, и как способ оценки человеческих поступков, их одобрения или осуждения, и как «социальный регулятор» поведения и отношений между людьми. К сожалению, этика не дает рецептов на каждый случай жизни, но она дает общее направление поведения человека в обществе, семье, в трудовом коллективе. Этика может помочь человеку самому оценить свои поступки, вести диалог с самим собой, но следует отметить, что не каждый человек способен к внутреннему диалогу. Этика помогает человеку не потерять себя, не растеряться в трудной, неоднозначной жизненной ситуации.
Термин «Этика» впервые употреблён Аристотелем как обозначение особой области исследования «практической» философии, ибо она пытается ответить на вопрос: что мы должны делать?
О возникновении этики, как системы нравственных норм, нельзя говорить в том же смысле, в каком говорят о возникновении наук или философии вообще. Этика не создаётся путём теоретического интереса к той или иной области действительности, как большинство наук — она обусловливается самим фактом общественной жизни. Этика порождает мораль, которая в свою очередь не возникает в человеческом обществе в определённый момент времени, а присуща ему, в той или иной форме, на всех стадиях развития общества. Везде и во все времена воля человека, который живет в обществе себе подобных, связывалась нравственными нормами самого разнообразного содержания, в виде обычаев, религиозных или государственных устоев. В этом смысле мораль порождает познание и часто является даже могущественным стимулом его развития. Моральное, осознаётся сначала как должное, а затем требует обоснования, которое необходимо для достижения разумных целей.
Круг проблем этики
Этика изучает генезис, сущность, специфику морали; раскрывает ее место и роль в жизни общества; выявляет механизмы нравственного регулирования человеческой жизнедеятельности, критерии нравственного прогресса. Рассматривает структуру нравственного сознания общества и личности, анализирует содержание и смысл таких категорий, как благо, добро, зло, долг и совесть, честь и достоинство, счастье и смысл жизни.… Таким образом, этика выступает не только как теория морали, изучающая сущность и специфику морали, но и человека как морального субъекта.
Цель этики
По Аристотелю, цель этики не знания вообще, а оценка поступков и их содержание. Аристотель впервые выдвинул этику как самостоятельную, независимую от философии науку.
Задачи этики
По Аристотелю главной задачей этики является исследование человеческих отношений в их наиболее совершенной форме. Основные задачи:
* теоретическое описание и объяснение морали: ее история, нормы, принципы, идеалы.
* анализ сущности морали в ее "должном" и "сущем".
* учить морали, для того чтобы человек в дальнейшем смог выработать собственную стратегию "правильной жизни".
Виды и направления современной этики:
· Агафология
· Бизнес-этика
· Биоэтика
· Гетерономная этика
· Компьютерная этика
· Медицинская этика
· Метаэтика
· Прикладная этика
· Профессиональная этика
· Социальная этика
· Эвдемонизм
· Экологическая этика
· Экономическая этика
· Этика поступка
· Этика ценностей
1.2.Понятие морали.
.
Мораль можно рассматривать и как нравственность, т.е. особую форму общественного сознания и вида общественных отношений (моральные отношения); и как один из основных способов регуляции действий человека в обществе с помощью норм, и как отдельное практически-нравственное наставление, нравоучение (мораль басни и т.п.).
В отличие от простого обычая или традиции, нравственные нормы получают идейное обоснование в виде идеалов добра, зла, должного, справедливого и т.п. В отличие от правовых норм исполнение требований морали санкционируется лишь формами духовного воздействия (общественной оценки, одобрения или осуждения). Наряду с общечеловеческими элементами мораль включает исторически преходящие нормы, принципы, идеалы.
.
1.4. Понятие гуманизма
Гуманизм является признанием всех основополагающих прав человека, утверждает благо личности как высший критерий оценки любой общественной деятельности. Гуманизм предполагает отношение к человеку как к высшей ценности, уважение и достоинство каждой личности, ее права на жизнь, свободное развитие, реализацию своих способностей и стремления к счастью.
Принцип гуманизма это универсальный, общемировой принцип. Он не разделяет людей по национальному, классовому, религиозному или какому-нибудь принципу и требует уважительного отношения к любому представителю человеческого рода, а также оказания помощи слабым или страдающим от бедствий и недугов людям, например беженцам, голодающим и т.п.
Гуманизм в политике выражается в формах ее организации, целях и содержании, а также в средствах политической деятельности. В современных условиях наиболее гуманной формой организации политики является демократическая политическая система, базирующаяся на признании свободы и равноправия всех граждан, подконтрольности власти населению, уважении достоинства и прав человека.
Как видно из всех вышеперечисленных понятий и определений каждое из них практически не возможно отделить одно от другого и поэтому рассматривать этику и политику необходимо в контексте с этикой и моралью, политикой и гуманизмом.
Политика и этика, этика и политика. Выявить реальное соотношение этих двух важных аспектов человеческой деятельности пытались и все еще пытаются как на Западе, так и на Востоке. По этому поводу было немало споров, дискуссий и полемик. В данной главе дается анализ этой проблемы.
Жизнеспособная и прочная политическая система - это власть плюс законность и эффективность, т.е. способность удовлетворить основные функции управления. Однако и законность, и эффективность во многом определяются тем, насколько государственные институты и сама политическая система в целом соответствует господствующим в обществе идеалам и ценностям, где морально-этическому началу принадлежит отнюдь не последнее место. Не просто определить этическую систему. Под ней можно понимать общепринятые в данном обществе правила поведения людей и социальных групп, систематический кодекс моральных принципов, теорию, призванную оправдать или осудить те или иные деяния людей. Она занимается проблемами добра и зла, должного и сущего, достойного и недостойного и т.д. Морально-этические ценности и нормы пронизывают практически все сферы жизни людей. Но тем не менее их следует отличать от религиозных, правовых, политических и просто норм этикета. Морально-политическое начало невозможно понять без представлений о добродетели, совести, сознании долга, правил, с которыми должны соотноситься человеческие действия. В этом контексте этика составляет науку о законах и нормах поведения людей. Включая в себя основополагающий элемент идеального и трактуя их в категориях высшего блага, добра, должного и т.д." она принимает форму учения о ценностях и конечных целях.
Мораль - одна из сущностных проявлений человеческого измерения, занимающая особое место по отношению ко всем видам человеческой деятельности. Поскольку политика является одной из важнейших сфер человеческой деятельности, то невозможно ее отделить от этики и морали, тем более противопоставлять ей. Моральные ценности и нормы, имеющие касательство к политическому миру, к его институтам, отношениям, политическому мировоззрению и поведению членов того или иного сообщества, в совокупности составляют политическую этику. Политическая этика - это нормативная теория политической деятельности, затрагивающая такие основополагающие проблемы, как справедливое социальное устройство, взаимные права и обязанности руководителей и граждан, фундаментальные права человека и гражданина, разумное соотношение свободы, равенства, справедливости и т.д. Как писал М.Вебер [10, с. 703], ...кто ищет спасения своей души и других душ, тот ищет его на пути политики, которая имеет совершенно иные задачи - такие, которые можно разрешить только при помощи насилия. Гений или демон политики живет во внутреннем напряжении с богом любви, в том числе и христианским богом в его церковном проявлении,- напряжении, которое в любой момент может разразиться непримиримым конфликтом.
Отсюда возникают отнюдь не праздные вопросы: можно ли вообще говорить о политической этике как таковой? Правомернo ли применение к сфере политики категории этики и морально-этических ценностей? Если нет, то можно ли говорить о человеческом измерении в политике? и т.д.
Следует отметить, что в истории политической мысли на эти вопросы давались неоднозначные ответы. Определяя в качестве равной цели политики обеспечение "высшего блага" граждан полиса и предписывая ей нравственно-воспитательную роль, Ариристотель, в частности, утверждал [2, с. 467]: "Государственным благом является справедливость, то есть то, что служит общей пользе". Если традиция, идущая от Платона и Аристотеля, рассматривает мораль и политику как единое целое, призванное реализовать принципы справедливости, то христианская традиция взводит понятия "этика" и "политика", воплощенные в "богово" и "кесарево".
Впервые в четко сформулированной форме проблему соотношения этики и политики поставил Н.Макиавелли. Он разработал особое политическое искусство создания твердой государственной власти любыми средствами, не считаясь с какими бы то ни было моральными принципами. Для пользы и в интересах государства правитель должен органически сочетать в себе хитрость и силу, т.е. быть одновременно лисой и львом. Он может не хранить верность своему слову, прибегать к лукавству и вероломству и т.д. одним словом, использовать все средства, которые способны укрепить государство. Для Макиавелли высшая ценность - это государство, перед которым ценность отдельной личности или любые другие ценности отступают на задний план или же полностью игнорируются. Изгнав этику из сферы политики, Микиавелли заменил ее ценностно-нейтральным подходом. Более того, эти аргументы были использованы для обоснования тезиса о том, что в политике цель оправдывает средства.
К аналогичному выводу, хотя и с прямо противоположных исходных позиций, пришел и марксизм, особенно в его ленинистской ипостаси. В период возникновения социалистические и коммунистические идеи представляли собой выражение идеальных и нравственных устремлений людей своей эпохи. Существуют некие внутренние механизмы и особенности зарождения, достижения зрелости и постепенного самоисчерпания мобилизационных и интеграционных возможностей разного рода идей и концепций. Провозгласив целью социализма "грядущее избавление от рабства и нищеты", К.Маркс и Ф.Энгельс выступали против "фантастических сентиментальных бредней", которые, по их мнению, могли оказать лишь "деморализующее влияние на рабочих" [43, т. 4, с. 1]. Они высказывались за свободное самостоятельное творчество "нового мира, покоящегося на чисто человеческих, нравственных жизненных отношениях" [там же, с. 593].
Однако в дальнейшем, когда был выдвинут тезис о приоритете социально-экономических факторов и реальных жизненных интересов, эти соображения фактически оказались отодвинутыми на задний план. Более того, уже в "Коммунистическом манифесте" провозглашалась идея о том, что коммунистическая революция "самым решительным образом порывает с идеями, унаследованными от прошлого", в том числе и с моралью [там же, с. 446]. При всех необходимых в данном случае оговорках нельзя не признать, что в марксистской этике центральное место занимает противопоставление "классовой морали" универсальным гуманистическим ценностям. Ф.Энгельс, например, писал [43, т. 4, с. 95-96]:
Этика и политика. Важнейшие трактовки проблемы
Мы поэтому отвергаем всякую попытку навязать нам какую бы то ни было моральную догматику в качестве вечного, окончательного, отныне неизменного нравственного закона... Мораль, стоящая выше классовых противоположностей и всяких воспоминаний о них, действительно человеческая мораль станет возможной лишь на такой ступени развития общества, когда противоположность классов будет не только преодолена, но и забыта в жизненной практике.
Наиболее далеко идущие из такой постановки вопроса выводы сделали В.И.Ленин и его сподвижники и последователи. "Наша нравственность подчинена вполне интересам классовой борьбы пролетариата. Наша нравственность выводится из интересов классовой борьбы пролетариата",- писал Ленин [40, с. 339]. Здесь мораль поставлена на службу политическим целям, доведена до уровня элемента идеологии.
Если марксизм-ленинизм пришел к отрицанию морально-этического начала в политике, подчинив его всецело так называемой классовой морали, то идеологи фашизма и нацизма добились того же результата, поставив во главу угла своей идеологии национальную мораль, противопоставленную как классовой, так и общечеловеческой морали. Как утверждал, например, А.Розенберг, идея национальной морали стоит выше любви к ближнему. Именно этот постулат послужил в качестве одного из краеугольных камней нацистской политической идеологии, которая возвела профессионализм в массовом истреблении людей в ранг высшей добродетели.
Особого внимания заслуживает позиция позитивизма. Руководствуясь рационалистической традицией, восходящей к Р.Декарту, Т.Гоббсу и другим мыслителям Нового времени, позитивисты стремились свести политику всецело к науке с целью создания механизма разрешения или смягчения политических конфликтов. Например, по мысли одного из основателей позитивизма О.Конта, нет свободы совести в математике и астрономии, ее не должно быть и в социологии. Позже эту установку усвоили и представители других социальных и гуманитарных дисциплин, в том числе и политической науки. Считалось, что политическая наука, раскрывая причинно-следственные закономерности и связи в конкретных сферах, дает возможность определить те величины, действуя на которые, можно достичь желаемых результатов. Наиболее далеко идущие выводы из такой постановки вопроса сделали сторонники утилитаризма. Его основатель И.Вентам, отказавшись от постулата просветителей о том, что общее благо достигается в том случае, если люди руководствуются установками естественного права и вечных законов природы, искал мерило их должного поведения в практической личной выгоде.
Постепенно торжество рационализма, сциентизма и научных методов исследования политических феноменов привело к отделению фактов от ценностей, объективизации, ценностной нейтрализации позитивистской политологии. Несовместимость фактов и ценностей постулировалась на том основании, что суждения о последних не содержат объективных знаний, а составляют эмоциональную реакцию на конкретные обстоятельства, истинность которой не поддается научной верификации. Провозглашенная позитивистами нейтральность или беспристрастность политической науки привела к тому, что нравственные аспекты политики были объявлены "личным делом" участников политического процесса, не имеющим никакого отношения к политическому анализу. Следуя этому принципу, позитивисты выступали за то, чтобы юриспруденция занималась разработкой исключительно позитивного права - jus qua jussum, отбрасывая проблему справедливого закона - jus qua justum. Эту позицию наиболее четко выразил, пожалуй, известный французский писатель А.Франс, который утверждал: "Из всех пороков, опасных для государственного деятеля, самый пагубный - добродетель, она толкает на преступление"
Политика между профессионализмом и моралью
Древний постулат, согласно которому мораль понимается как выбор достойных средств для достижения разумно поставленных целей, лежит в самом основании политики. И действительно, в политике, где центральное место занимает человек, нельзя игнорировать то, что можно обозначить понятием "человеческое измерение". Там, где речь идет о понимании и толковании человека, человеческих целей непременно присутствует ценностное начало. Уже по самому своему определению политика и изучающая ее политология пронизаны морально-этическим началом, поэтому политика не может не иметь морально-этического измерения. Доводы относительно того, что политика должна основываться исключительно на прагматизме, что "чистые руки", т.е. мораль, несовместимы с политикой, не во всем сообразуются с сущностью политики как результата и поля деятельности человека - морально-этического по своей природе существа. В этом контексте неправомерна сама постановка вопроса в форме противопоставления морали и политики. В реальной действительности, как отмечал К.Г.Баллестрем [5, с. 84], "политическое действие развертывается в поле напряжения между властью и моралью".
Поэтому задача политика состоит в том, чтобы найти оптимальную линию для адекватного отображения мира политического и соответственно поиска оптимальных для всего общества решений. Необходимо различать практическую целесообразность и нравственную справедливость. Как отмечал А.А.Гусейнов [80, с. 10], ...надо отличать необходимое и допустимое от нравственно достойного и желательного. Смертная казнь допустима, на данном этапе развития общества даже практически необходима, но она не может быть оправдана с позиций высших этических ценностей. Несовершенны общества, которые практикуют смертную казнь, но трижды несовершенны те из них, которые гордятся этим.
Функционирование современного государственного аппарата и механизма политического управления невозможно представить себе без рационально разработанных, твердо установленных и обязательных формальных правил, без строгой профессионализации политики и механизма управления. Инструментом и одновременно результатом такой профессионализации, в частности, стала бюрократия, которая основывается на принципах профессиональной компетентности, иерархии и специализации функций. В данном контексте, естественно, возникает вопрос о соотношении профессионализма и нравственности. М.Вебер проводил различие между чиновником и политиком [10, с. 666]:
Подлинной профессией настоящего чиновника... не должна быть политика. Он должен "управлять" прежде всего беспристрастно.... по меньшей мере официально, коль скоро под вопрос не поставлены "государственные интересы", то есть жизненные интересы господствующего порядка. Sine ira et studio - без гнева и пристрастия должен он вершить дела. Итак, политический чиновник не должен делать именно того, что всегда и необходимым образом должен желать политик - как вождь, так и его свита, - бороться... Ибо принятие какой-либо стороны, борьба, страсть - ira et studium - суть стихия политика, и прежде всего политического вождя.
Деятельность политика и деятельность чиновника подчиняются различным принципам ответственности. Чиновник обязан точно и добросовестно выполнять приказ вышестоящего начальника (если даже он ошибочный). Без такой нравственной дисциплины невозможно функционирование любого аппарата. Политический же руководитель или государственный деятель несет личную ответственность за все свои действия. А это со всей очевидностью предполагает наличие у субъекта ответственности морально-этических позиций и убеждений. С этой точки зрения профессионализм и эффективность чиновника и есть показатель его нравственности, верности своему профессиональному призванию и долгу.
Политика между профессионализмом и моралью
Необходимо провести линию разграничения между правом и нравственностью. А.Шопенгауэр сформулировал следующий постулат: "Neminem laede, sed omnes, quantum est, inva - никому не вреди, но всем, насколько можешь, помоги". Первая часть этого постулата отражает золотое правило "не делай другим то, что ты не хотел бы, чтобы другие делали тебе", т.е. необходимость признания наряду с собственными правами и права остальных сограждан. Вторая часть постулата выражает морально-этический аспект, предусматривающий наряду с соблюдением личного, эгоистического интереса и заботу о благе остальных. В политике это архисложная задача, и особенно важно не допустить перекоса в какую-либо сторону: профессионализма в ущерб нравственности и, наоборот, нравственного начала в ущерб профессионализму.
Подчинение права нравственности, предполагая юридическое определение последней, означает стремление к насильственному насаждению справедливости и добра и может привести к всевластию государства. Об этом со всей очевидностью свидетельствует опыт тоталитаризма, где политика всецело подчинена идеологии, претендовавшей на принудительное осчастливливание всех людей. Здесь, как отмечал Н.Бердяев, правда-истина была соединена с правдой-справедливостью и, добавим, со своеобразно понимаемой распределительно-уравнительной правдой-справедливостью. В результате истина оказалась принесенной в жертву соблазну великого инквизитора, требующего отказа от истины во имя народного блага.
Подлинная любовь к народу не может основываться на игнорировании истины, какой бы горькой и неприятной она ни была. Однако выделение и определение истины в сфере политического - задача особенно трудная. Как справедливо подчеркивал М.Вебер, практический политик может занять некую среднюю позицию, играя роль посредника между конфликтующими сторонами, или принять позицию одной из сторон. Ни то, ни другое не имеет ровным счетом ничего общего с научной объективностью. Там, где замалчиваются неприятные или неприемлемые факты жизни, ни так называемая средняя линия, ни идеалы крайне правых или крайне левых ни на йоту не приближаются к научной истине. М.Вебер считал опасным самообманом убеждение в том, будто можно получить практические нормы, обладающие научной значимостью, посредством синтезирования ряда партийных точек зрения или построения равнодействующей, ибо такая позиция, стремящаяся часто к релятивированию и маскировке собственных ценностных масштабов, представляет собой значительно большую опасность для объективного исследования, чем прежняя наивная вера партий в научную "доказуемость" их догм [10, с. 553].
Любой политик так или иначе сталкивается с вечной и в сущности неразрешимой антиномией между справедливостью и эффективностью, свободой и равенством. Мировой опыт дает достаточно примеров того, что эффективное функционирование любых сфер жизнедеятельности, в первую очередь социально-экономической, требует конкуренции, но конкуренция жестока, она порой не знает пощады к людским судьбам, а порой и к самой человеческой жизни. Однако такова жизнь! Без конкуренции, без соперничества она чахнет. Вместе с тем любая общественно-политическая система, любой режим не может сколько-нибудь длительное время существовать без легимитизации, которая в свою очередь нереальна хотя бы без видимости соблюдения элементарных норм справедливости. Более того, справедливость является одним из краеугольных камней любой теории легитимности. Не случайно тиранические режимы неизменно декларируют свою приверженность принципам справедливости. Истинная же справедливость требует относиться ко всем людям как к равным, но в то же время не приемлет стремления принуждать их стать равными, поскольку это связано с административным уравнением не равных по своим способностям людей, а следовательно, означало бы неравное, т.е. несправедливое, к ним отношение.
В трактовке данного вопроса существует самый широкий спектр мнений. Социалисты и левые либералы решительно выступают за так называемую перераспределительную справедливость. А консерваторы усматривают в ней ущемление свободы тех, кого облагают налогами для обеспечения фондов распределения, например видный представитель консерватизма Ф. фон Хайек считал, что справедливость предполагает распределение или перераспределение материальных благ, а это в свою очередь предполагает наличие распределителя, который осуществляет этот акт в соответствии со своим субъективным пониманием добра и зла, справедливости. В свободном обществе и рыночной экономике нет и не должно быть распределения или перераспределения, т.е. вообще нельзя вести речь о социальной справедливости. Здесь все действия совершаются естественным путем, и каждый участвующий в этом механизме получает свое. Речь может идти о помощи людям при несчастном случае, при стихийных бедствиях, болезни, катастрофе, но не об исправлении или восстановлении социальной справедливости.
Иной точки зрения придерживается либерал Дж.Роулс, теория справедливости которого в последние два десятилетия пользуется особой популярностью. Роулс считает, что подобно тому, как истина составляет главную добродетель науки, справедливость есть главная добродетель общественных институтов. Независимо от своей стройности и привлекательности любая теория подлежит замене, если обнаруживается ее несоответствие фактам. То же самое и в отношении общественных институтов и законов, если они продемонстрировали свою несправедливость. В силу того что любой индивид пользуется правом неприкосновенности своей личности, ни одно общество, претендующее на приверженность принципам справедливости, не вправе нарушить это право ни под одним предлогом. Подобно тому, что единственным оправданием применения ошибочной теории является отсутствие лучшей, так и "несправедливость становится терпимой, если необходимо избежать еще большей несправедливости"[143].
Долг общества - обеспечить своим членам условия для достойной человека жизни. У общества не может быть целей, отличных от целей своих членов. Поэтому гражданство представляет собой не только юридически-правовой статус, но и социальное состояние. Равенство перед законом и связанные с этим гражданские права в правовом государстве составляют лишь часть, которую необходимо дополнить политическими и социально-экономическими правами. Очевидно, что обеспечение подлинной свободы в обществе предполагает, чтобы каждый человек стал гражданином не только в юридическом и политическом, но и в социальном плане. Политическое равенство - это не самоцель, а исходное состояние, которое создает равные для всех условия выбора. Оно служит тем фундаментом, на котором процветает свобода. Свобода остается недостижимой мечтой, пока каждому члену общества не будет обеспечен равный доступ ко всему разнообразию жизненных шансов.
Это предполагает создание защитных мер, дабы никто не мог пасть ниже общего исходного статуса. Поэтому естественно, что одной из важнейших функций гражданского общества и правового государства является обеспечение минимальных необходимых средств существования для всех своих членов, прежде всего тех, которые в силу разных причин не в состоянии это делать сами (инвалиды, больные, престарелые, дети-сироты и т.п.). Данную задачу первоначально выполняли главным образом разного рода институты гражданского общества: кровно-родственные, сельские, соседские общины, церковные организации, благотворительные организации и фонды, профессиональные общества, профсоюзы и т.д. Позже в силу различных причин значительную часть ответственности за обеспечение необходимого уровня жизни в XX в. взяло на себя государство. Более того, в индустриально развитых странах в результате неуклонного расширения социальных программ, осуществляемых государством, утвердилось государство благосостояния, составной частью которого является широкий комплекс программ, призванных обеспечить приемлемыи уровень жизни непривилегированным слоям населения - старикам, инвалидам, всем категориям нетрудоспособных членов общества. В качестве одной из главных целей государства благосостояния его приверженцы выдвинули "расширение" демократии - предоставление всем членам общества не только юридических и политических, но также социальных прав путем справедливого, с их точки зрения, перераспределения доходов. В социал-демократии и либеральном реформизме государство благосостояния рассматривается как гарант обеспечения социальной справедливости и социальные программы стали неотемлемой частью правового государства.
Антиномии равенство - свобода, реальное - идеальное
При решении проблемы справедливости перед любым политиком так или иначе встает вопрос о свободе и равенстве, правах : обязанностях человека и гражданина. Ключевое место здесь зажимает идея личной свободы. Она выступает как источник и зава, и нравственности. Сам факт утверждения гражданского начала тесно связан с упрочением идеи свободы личности. Максимум гражданской свободы обеспечивает максимум нравственной Свободы. Вместе с тем, как подчеркивал Ф.М.Достоевский, свобода без внутреннего самоограничения ведет к распущенности. Свобода личности имеет смысл лишь в соотнесенности с чем-то другим, о ней как о ценности можно говорить лишь в отношениях между людьми. С этой точки зрения свобода составляет важную, но не единственную сущностную характеристику человека. Будучи разумно-нравственным существом, человек живет и действует, не только преследуя собственные эгоистические цели и интересы, но и носит в себе сознание сверхличных, стоящих над ним начал и законов (сверхличных в том смысле, что отдельный индивид немыслим вне общества и общественных связей). Человек сам по себе не может быть мерой всех вещей. В этом качестве он может выступать лишь как существо нравственно-разумное, которое руководствуется оснрвополагающими морально-этическими нормами и установками, составляющими некую невидимую ось, обеспечивающую сущностное единство общества.
С точки зрения оранжировки и определения приоритета целей и средств их достижения актуальна проблема соотношения идеального и реального в политике. Как указывалось выше, этика, в том числе и политическая, включает в себя элемент идеала и соответственно идею о конечных целях общества. Естественно, что в точке пересечения этики и политики особую актуальность приобретает вопрос об общественном идеале, а также о соотношении целей и средств. "Что всегда превращало государство в ад на земле, так это попытки сделать его земным раем",- писал Ф.Гельдерлин. Попытка определить конечную цель политического действия, тем более реализовать идеал совершенного общества, не согласуется с основными принципами как моральной философии, так и самой природы человека. В истории не было и не могло быть прямолинейного прогресса добра, совершенства, справедливости, счастья, ибо сам человек является средоточием как светлых, так и темных, как божественных, так и дьявольских начал, начал добра и зла.
При разработке того или иного общественного идеала необходимо исходить из постулата о свободе бесконечного развития, а не цели достижения полной гармонии всех аспектов жизни. Подобно тому как видимый физический горизонт есть всего лишь иллюзия, за которой простирается бесконечность, мыслимый человеком моральный горизонт также является иллюзией, за которой лежит бесконечность действий и устремлений. Понятие бесконечности - фундамент общего миропонимания, оно должно быть краеугольным камнем также моральной философии. По словам П.Новгородцева, путь морального прогресса - это путь исканий и стремлений, человек идет по этому пути, не останавливаясь на достигнутом и преодолевая препятствия [73]. Здесь имеется в виду не достижение конечных целей и окончательных решений, а непрекращающееся стремление к вечному идеалу. Этот идеал, собственно говоря, и может существовать как идея, утопия, отдаленная цель, которую невозможно в полной мере достигнуть, но к которой люди всегда будут стремиться. Пытаясь реализовать эти стремления, они идут к более совершенному обществу с более гуманными, свободными, демократическими отношениями.
Когда мы слышим о том, что такая-то партия, придя к власти, не реализовала все свои программные установки, обещания, или что такому-то идейно-политическому течению не удалось сформулировать программу, в полной мере соответствующую существующим реальностям, или что программа "великого общества" Л.Джонсона (государство благосостояния) потерпела неудачу в решении проблем бедности и социального равенства в США, то это говорит не столько о несостоятельности программы, предлагаемой определенным идейно-политическим течением, сколько о невозможности втиснуть все многообразие социального бытия в прокрустово ложе каких бы то ни было схем и проектов. Утверждают, что король Кастилии и Леона Альфонсо X, правивший в XIII в., заявлял, что если бы Бог посоветовался с ним, когда создавал мир, получил бы неплохой совет. Возможно, нам следует возблагодарить всевышнего за то, что он не обратился к самонадеянному монарху за таким советом.
Вечная антиномия между идеалом и реальностью постоянно самовоспроизводится, поскольку реальность не может быть статичной, неизменной, раз и навсегда утвердившейся. Всякая идеальная конструкция создается путем экстраполяции количественных переменных и параметров наличного состояния на будущее, которое имеет собственную систему детерминаций, приоритетов и предпочтений. В данном контексте легче понять принципиальную невозможность разрешения антиномии между свободой и равенством. Обе эти категории представляют собой идеалы, желательные для большинства людей, но практически недостижимые. Теоретическое допущение полной реализации идеала свободы предполагало бы ущемление равенства и, наоборот, полная реализация идеала равенства - ущемление свободы.
Если я не стою за себя, то кто встанет за меня? Если я только за себя, то кто я? Если не сейчас, то когда?
Если принять за отправную точку это изречение из Талмуда, то одинаково несостоятельными морально окажутся как учения, проповедующие неограниченный индивидуализм, так и учения, которые требуют жертвовать благосостоянием и счастьем ныне живущих во имя будущих, еще не родившихся поколений. Как подчеркивал А.И.Герцен, каждое поколение - это свой собственный мир, "цель для каждого поколения оно само" и нельзя приносить его в жертву, превращая в опору, призванную всеми своими силами поддержать свод еще неспроектированного и непостроенного здания, предназначенного для будущих поколений. Все предшествующие поколения носили в себе и свою цель, и свое оправдание. Иначе потеряли бы смысл и значение как исчезнувшие древние цивилизации, так и деяния наших предков. Нет и не может быть такого состояния общественного бытия или такой организации социальной жизни, где общественный идеал нашел бы полную и завершенную реализацию такого состояния, для которого любое прошлое или любое настоящее могло бы служить средством.
Сама постановка вопроса об окончательном решении, полной реализации той или иной идеальной модели или конечной цели черевата огромной опасностью для самой человеческой свободу соответственно опасностью аннигиляции самой морали и нравственности. Тот, кто верит в возможность окончательного решения всех проблем человечества путем создания совершенной общественно-политической системы, будет готов заплатить за это любую цену, в том числе, как это продемонстрировали тоталитарные ре жимы, миллионы и десятки миллионов человеческих жизней. По самой своей логике он готов подавлять и уничтожать своих оппонентов, если они не разделяют его целей, искоренять все еретические, по его мнению, взгляды. Поскольку путь к цели далек и долог, необходимо постоянно принимать меры, призванные обеспечить стремление к цели,- подавлять всякую критику, ликвидировать оппозицию, насаждать убеждение в мудрости и всемогуществе предводителя. Один из важнейших принципов такого утопизма состоит в том, что каждая наступившая эпоха будет приноситься в жертву тем, которые придут после нее, и так до бесконечности.
Очевидно, что проблему соотношения политических целей и средств невозможно разрешить, основываясь, как это пытался делать Ф.В.Ферстер, на постулате: "Из добра может следовать добро, из зла лишь зло". Исторический опыт показывает, что в сфере властных отношений наидостойнейшего из людей подстерегает множество соблазнов. Как говорили древние греки, власть выявляет истинную суть человека. Приходится констатировать, что последняя слагается из множества константных и переменных величин, где божественное перемежается с сатанинском, благородное с низменным, истинно человеческое с неандертальским, устремленность ввысь с дьявольской одержимостью и т.д.
Очевидно, что не всегда человек выдерживает испытание властью и нередко второе начало одерживает верх. Поистине, как говорил один из героев Честертона отец Браун, "можно удержаться на одном уровне добра, но никому еще не удавалось удержаться на одном уровне зла". К сожалению, за примерами, свидетельствующими о верности этого суждения, вовсе не нужно обращаться к отдаленным временам или странам. В нашей сегодняшней жизни их предостаточно. К тому же не всегда человек или идея выступает на общественно-политическую авансцену в своем истинном обличий. Случается, что великие идеи приходят в мир в обнимку со злом, а бывает и так, что, как говорил Ф.М.Достоевский, зло приходит в мир в маске добра. Сколько за всю историю разного рода лжепророков, претендовавших на осчастливливание всех людей, на деле оказывались сущими антихристами и бессовестными, злодеями, принесшими неисчислимые бедствия и чужеземным народам. Эти примеры демонстрируют верность слов лорда Эктона, который говорил: "Любая власть развращает, а большая власть развращает абсолютно". Нашим политикам, только что освободившимся из тоталитарного плена, стоит всерьез поразмышлять над этим.
Выдвигая хорошие, на первый взгляд, а то и прекрасные идеи, нельзя забывать о реальностях, тем более подгонять под них эти реальности. В этом контексте интерес представляет проводившееся П.Сорокиным разграничение в подходах к этике между неокантианством и социологизмом. Первое говорит словами С.Лотце [80, с. 325]: "Я все еще убежден, что иду правильным путем, когда ищу в том, что должно быть, основание того, что есть". Второй же, наоборот, утверждает: "В том, что есть, мы ищем то, что должно быть". Однако, как представляется, нет непреодолимого разграничения между миром сущего и миром должного. А если это так, то нет и резко обозначенной границы между властью и моралью.
Идеальная цель, как бы далека и возвышенна она ни была, должна принадлежать реальному миру. Важное место в нашей жизни занимает выбор между возможностями, предоставляемыми реальными условиями, и обстоятельствами. Разумеется, можно пассивно наблюдать, плыть в водовороте политических событий и процессов. Но все же политика немыслима без решений, а всякое решение сопряжено с выбором из двух и более вариантов. На принятие решения непосредственное влияние оказывает то, как принимающий его человек оценивает мир, свое место в нем и происходящие события. Оценки, на основе которых принимаются решения, могут быть сознательными или бессознательными, простыми или сложными, тщательно продуманными или поспешными, основанными на солидной или поверхностной информации.
"Моральный компромисс" как категорический императив политической этики
Все многообразие результатов и предметов человеческой деятельности, а также сами отношения между людьми оцениваются в категориях добра и зла, истинного и ложного, справедливого и несправедливого, прекрасного и безобразного. Способы и критерии такой оценки, выраженные в форме нормативных представлений, закрепляются в общественном сознании как "субъективные Ценности", установки, оценки, ориентации, императивы, запреты и т.д. В системе ценностей зафиксированы те критерии социально признанного в данном обществе или социальной группе, на основании которых формируются более конкретные системы нормативного контроля и целенаправленные действия людей.
Как говорилось выше, гражданское общество представляет собой сферу сотрудничества и столкновения множества частных интересов. Возникает немаловажный вопрос, как достичь совместимости разнородных и противоречивых интересов всех членов общества, их общей воли и морально-этического начала. Способность обеспечивать такую совместимость и делает политику искусством возможного. И это означает не отказ от морально-этического ценностного начала, а то, что сама политическая этика должна быть реалистичной, т.е. учитывать реальные общественные и структурные предпосылки политической деятельности и возможности реализации того или иного политического курса. Учет этих предпосылок предполагает, по определению К.Г.Баллестрема, моральный компромисс [5, с. 92-931:
Такой компромисс отнюдь не означает отказ от собственных убеждений или их дискредитации, он означает признание приоритетов того, что в конкретной ситуации является наиболее приемлемым для большинства; он оставляет право использования собственных убеждений для завоевания этого общества.
Все то, что согласуется с такой концепцией справедливости И готовности к компромиссу, представляет собой отрицание возможности определения истинности моральных убеждений, навязывание собственных моральных убеждений, стремление устранить, как говорил К.Г.Баллестрем, "скандальный плюрализм при помощи диктата добродетели и воспитания".
Здесь мораль как сущностное проявление человеческого измерения - это одно, а абстрактное морализирование - нечто совершенно иное. Важно также различать практическую целесообразность, необходимость или неизбежность того или иного действия и его моральную оправданность и обоснованность. То, что исследования и разработки в области химии чреваты для людей и общества опасными последствиями, не означает, что должны быть прекращены изыскания. Но действительно опасен тот химик, который неосознает опасности. То же можно сказать и о политике. Разумеется, идеальным является такой политик, который стремится к достижению наибольшего блага для наибольшего числа людей. Но ни один политик не может гарантировать этого, тем более предвидеть все возможные последствия своих действий. В данной связи М.Вебер писал [10, с. 697]:
Ни одна этика в мире не обходит тот факт, что достижение "хороших" целей во множестве случаев связано с необходимостью смириться и с использованием нравственно сомнительных или по меньшей мере опасных средств, и с возможностью или даже вероятностью скверных побочных следствий; и ни одна этика в мире не может сказать: когда и в каком объеме этически положительная цель "освящает" этически опасные средства и побочные следствия.
Политик зачастую оказывается перед дилеммой: либо принимать непопулярные и жестокие меры, которые не выдерживают критики с гуманистической и моральной точек зрения, либо, отказавшись от их принятия, оказаться перед перспективой еще более усугубить ситуацию. С одной стороны, максима "политика есть искусство возможного" ставит определенные пределы морализации политики. С другой стороны, этика в свою очередь определяет возможные пределы, за которые политик не может выйти без риска оказаться политическим трупом. С учетом этого, перефразируем известное высказывание: "Политики должны ставить себе всегда только такие задачи, которые они могут разрешить, соблюдая при этом общепризнанные в обществе морально-этические нормы". Но в любом случае главная цель политика должна состоять в том, чтобы показать неправомерность слов поэта П.Валери, который говорил: "Политика - это искусство не давать людям заниматься тем, что для них является главным". Политика, оцениваемая в морально-этическом измерении, как раз и должна обеспечивать условия, позволяющие людям заниматься тем, что для них является главным.
Вопросы и задания для самопроверки
1. Какое содержание вкладывается в понятие "политическая этика"?
2. Перечислите важнейшие трактовки проблемы соотношения морали и политики.
3. Какова ваша собственная позиция по данному вопросу?
4. Каково соотношение профессионализма и морали в политике?
5. Чему в политике следует отдавать предпочтение - праву или нравственности?
6. Какова в политике взаимосвязь между справедливостью, правом и нравственностью?
7. Как решаются в политике антиномии равенство - свобода, реальное - идеальное?
8. Как решается в политике вопрос о соотношении целей и средств?
9. Что вы понимаете под моральным компромиссом и какое содержание вкладываете в известную формулу "политика есть искусство возможного"?
К.С. Гаджиев. Введение в политическую науку. "Моральный компромисс" Методология познания мира политического. Рационализм и позитивизм в политической науке
Важной составной частью политической философии и политической науки является методология, представляющая собой определенный способ видения и организации исследования. Она включает систему аналитических методов и приемов, проверок и оценок концептуального и идейного арсеналов, в совокупности составляющих общий подход к решению стоящих перед данной наукой проблем. С методологией тесно связаны методы, процедуры и процессы, технические приемы и средства исследования и анализа, а также проверки и оценки данных. Известный германский философ К.Ясперс считал, что всякая подлинная наука представляет собой знание о методах и границах этой науки. В целом методология представляет собой комплекс правил и критериев интерпретации фактов, исследовательских планов, приемов сбора данных и т.д. Очевидно, что она тесно связана с теорией, которая в свою очередь является частью господствующей в данный период общественно-политической парадигмы.
Для развития методологии изучения мира политического основополагающее значение имело то, что она формировалась и утверждалась в русле рационалистической традиции. Основоположники социальных и гуманитарных наук испытывали сильное влияние моделей универсальной рациональности и ньютоновского механистически-сциентистского видения мира, с четко очерченными законами и закономерностями, причинно-следственными детерминациями и т.д. Р.Декарту принадлежит тезис, согласно которому животное есть лишь сложная машина. Т. Гоббс развил этот тезис, в полной мере перенеся его на человека. В "Левиафане" человек характеризуется как машина, жизнедеятельность которой изображается в виде движения ее частей: сердца-пружины, нервов-нитей, суставов-колес и т.д. Более того, Гоббс рассматривал само государство в качестве грандиозного и искусственного человека - Левиафана, в котором разыгрываются исключительно механистические процессы и взаимоотношения. Тем самым, у Гоббса рационализм и абсолютизм слились в великом синтезе. Пожалуй, наиболее полное выражение эта традиция нашла в произведении Ж.Ламетри "Человек-машина" (1747), в котором человек рассматривался как самозаводящаяся машина, подобная часовому механизму.
Представители рационалистической традиции видели в науке тот ключ, которому под силу открыть все двери от тайн как природы, так и социального мира, в том числе и мира политического. Еще Т.Гоббс говорил о необходимости создания науки о политике, которая бы заняла свое место рядом с наукой Коперника, Кеплера и Галилея, причем такой наукой он считал философию государства. В русле этой традиции О.Конт обосновывал мысль, что политическую науку можно возвести в ранг опытных наук. В своей ставшей известной речи в 1862 г. Г.Гельмгольц практически уравнивал гуманитарные и естественные науки, хотя и признавал, что индуктивный метод применительно к историческому познанию находится совсем в иных условиях, нежели при естественно-научных исследованиях. Симптоматично, что, решительно отстаивая и защищая теоретическо-познавательную самостоятельность гуманитарных наук, известный немецкий исследователь В.Дильтей соглашался с тем, что для последних образцом являются естественные науки. В XIX - начале XX в. сперва О.Конт, К.Маркс, Ф.Энгельс и их последователи, а затем Э.Дюркгейм, В.Парето, Г.Моска и др. анализировали политические феномены в более широком контексте социальных наук в целом в терминах непреложных закономерностей и причинно-следственных связей.
В формировании методологии изучения мира политического с самого начала прослеживались две главные тенденции. В конце XIX в. были сформулированы основные критерии разграничения естественных и общественных наук. Если первые были охарактеризованы как генерализирующие, в которых преобладают общие закономерности развития и строго очерченные причинно-следственные связи, то вторые были отнесены к типу индивидуализирующих, в которых превалировали индивидуальные, не повторяющиеся феномены и события. Но тем не менее, как говорилось выше, в политологии стран континентальной Европы утвердилась тенденция к синтезу эмпирического и теоретического начал, в то время как политология англосаксонских стран, особенно США, развиваясь в русле позитивизма, во все более растущей степени претендовала на статус точной науки наравне с естественными науками
Методология познания мира политического. Рационализм и позитивизм в политической науке
В политической науке позитивистский подход основывается на посылке о единообразии, повторяемости и исчислимости элементов и компонентов, лежащих в основе политических феноменов. Это более или менее последовательно изложил американский политолог А.Г.Кэтлин в книге "Наука и метод политики" (1927), в которой была предпринята попытка разработать "чистую науку о политике", свободную от каких бы то ни было ценностных доводов и аргументов. В соответствии с такой установкой в 20-х - 30-х годах в политической науке США неуклонно утверждался позитивизм в его сциентистских формах, что фактически вело к изгнанию из исследований теоретического, философского, мировоззренческого начал. Важной вехой в утверждении позитивистской методологии стала так называемая бихевиористская революция, развернувшаяся в социальных науках Запада, особенно США, после второй мировой войны. Утвердившийся первоначально в социологии, психологии и социальной психологии бихевиористский подход имел своей целью исследование прежде всего поведения отдельного индивида, группы, разного рода социальных, культурных, профессиональных и иных общностей. Этот подход был призван определить реальные параметры и причины политического поведения на массовом уровне и соответственно политических процессов и функционирования политических систем. Если традиционная политическая наука делала ударение на формально-юридическом анализе государственно-правовых и политических институтов, формальной структуре политической организации общества, то объектом анализа бихевиористской политологии являлись различные аспекты поведения людей как участников политического процесса.
Позитивизм и сциентизм в социальных и гуманитарных науках, в том числе в политологии, означали ориентацию на количественные и статистические методы исследования, построение отвлеченных моделей, использование методов естественных наук, особенно математики, освобождение от ценностей, объективность и т.д. Одной из главных характеристик позитивизма, в том числе и бихевиоризма, является постулат о разграничении фактов и ценностей, о неприемлемости ценностного подхода в политологическом исследовании. Утвердилось мнение, что политологи должны оставить морально-этические вопросы философам и заниматься преимущественно описанием и анализом поведения участников политического процесса. Считалось также, что политическую науку необходимо отделить от политической философии и теории, поставив при этом во главу угла фактологическое исследование.
Объявив политологию наукой, свободной от ценностей, теории и идеологии, приверженцы позитивизма взяли на вооружение заимствованные из точных наук модели и методы исследования. Особенно широкое применение получили математические методы и связанная с ними квантификация. Были установлены тесные междисциплинарные связи политической науки с другими общественными науками (культурной антропологией, психологией, социологией, историей и т.д.). Политическая наука оказалась на перекрестке междисциплинарного движения, охватившего почти все общественные науки. Она получила благоприятные возможности для всестороннего исследования массовых движений и широких социальных процессов, которые традиционной политологией либо отодвигались на задний план, либо вовсе игнорировались.
Большую популярность в политической науке приобрела так называемая теория рационального выбора, которая основывается на "методологическом индивидуализме". Суть последнего состоит в утверждении, что все социальные феномены, в том числе политические, можно вывести из поведения отдельных людей. По мнению ее сторонников, политические факторы - избиратели, политики, бюрократы - преследуют цель максимизации своих материальных интересов, в поисках блага и выгоды в форме голосов, должностей, власти и т.д. Модели, созданные на основе теории рационального выбора с использованием математических методов, затрагивают наиболее сложные аспекты политических явлений - поведение и субъективный выбор индивидуальных и коллективных участников этих явлений.
В условиях парламентской демократии, всеобщего голосования, плюрализма политических партий и организаций, представляющих разнородные заинтересованные группы и социальные слои, очевидно, что ни одно правительство не может завоевать власть без согласия и доброй воли большинства населения. Здесь состояние умов общества, социально-психологический климат, общественное мнение имеют немаловажное значение. Более того, при парламентском режиме как ценность правительственных программ, так и достоинства политических деятелей обычно оцениваются и измеряются их популярностью и уровнем поддержки общественности. В рамках бихевиористской методологии и ее исследовательского арсенала важнейшим инструментом выявления соотношения и состояния общественных умонастроений, ориентации, установок, позиций широких масс людей по важнейшим политическим вопросам стали опросы общественного мнения.
Развитие методологии опросов и всего комплекса исследовательских приемов и инструментов бихевиоризма и неопозитивизма позволило ответить на многие вопросы, например: существуют ли особые признаки, присущие исключительно той или иной нации, и особые субкультуры? Если да, то в каком плане и в какой степени? Имеют ли четкие ориентации в отношении политики социальные классы, функциональные группы и элиты и какую роль в формировании этих ориентации играет политическая социализация?
Следует отметить, что на этом поприще западная политология добилась значительных успехов в исследовании процессов и механизмов функционирования политических систем, институтов, партий, различных ветвей, уровней и органов власти, политического и избирательного процессов, поведения избирателей, результатов голосований и т.д. Поэтому очевидна необходимость тщательного изучения этого опыта и выявления оправдавших себя приемов и методов исследования для их применения в нашей политологии.
Вместе с тем следует учесть, что при всей разработанности исследовательского аппарата позитивизм оказался не способен охватить и раскрыть политические феномены и процессы во всей их полноте и многообразии. Позитивизм считает единственно верными лишь те факты, которые либо экспериментально подтверждены, либо получены с помощью формально-логических или математически формализованных методов, заимствованных в естественных и технических науках. Тем самым отвергаются как ненаучные выводы, умозаключения ценностного, мировоззренческого, идеологического характера. Рассуждения вроде "свобода предпочтительнее равенства", "государственное состояние лучше анархии" и т.д. предполагают, что говорящий занимает определенную позицию, и неприемлемы для позитивизма, поскольку их нельзя квантифицировать и верифицировать с помощью математических или иных сциентистских методов. При этом, рассматривая государство и политические институты с точки зрения их функциональной эффективности и рациональной организации управления, представители позитивизма и бихевиоризма стали отводить науке самодовлеющую роль в решении важнейших социально-экономических проблем.
В послевоенный период получили широкое распространение социологический позитивизм и эмпирическая социология, методы и приемы которых стали неотъемлемой частью политической науки. В 1956 г. П.Ласлет опубликовал получившую большую известность статью, в которой обосновывалась мысль о "смерти" политической философии. Он, в частности, утверждал, что развитие логического позитивизма привело к смерти политической философии как предмета академических исследований. В тот период апогеи позитивизма выразился в широко популярной концепции о конце идеологии, которая имела особенно далеко идущие последствия для политической науки.
Однако, как показывает опыт развития социальных и гуманитарных наук, оставаясь на почве исключительно эмпирических фактов, абстрагируясь от ценностей, норм, теоретического и идеального начал, невозможно раскрыть реальное содержание политических феноменов. Более того, позитивизм и связанные с ним сциентизм, квантификация и математизация в общественных науках могут способствовать замене реальных процессов уравнениями и безжизненными абстракциями. Они навязывают способ познания, скопированный с естественной науки, и нейтрализуют всякое стремление к пониманию истинно социального в социальной действительности. Касаясь последствий одного из основополагающих принципов позитивизма - квантификации, которая приобрела чрезмерные масштабы, Г.Алмонд и С.Джинкоу вынуждены были признать, что квантификация при всех ее достоинствах "породила значительное число псевдонаучных опытов", которые выпячивают форму, а не сущность исследуемой проблемы [85].
Политолог Д.Риччи даже написал объемный труд "Трагедия политической науки". И вполне правомерным представляется вывод американского политолога С.Хэкмана о том, что к середине 70-х годов характерный для западных обществоведов консенсус относительно позитивизма как методологической основы социальных наук стал "реликтом прошлого". По словам другого американского политолога Ф.Долмейра, "влияние логического позитивизма, сфокусированного на научной эпистемологии", в основном пришло к концу, уступив место "постэмпирическим проектам". Стали говорить даже о смерти позитивизма. Естественно, что реакция против почти безраздельного господства позитивизма выразилась прежде всего в распространении в западной политической науке новейших течений постбихевиоризма и постпозитивизма, в возрождении интереса к политической теории и философии, ценностным и идеальным началам в политике.
Возрождение политической теории. В чем состоит научность политической науки
Показательно, что в 60-х - 70-х годах самые последовательные сторонники позитивизма и бихевиоризма также были вынуждены прислушиваться к новым веяниям. Так, Д.Истон сформулировал следующие положения постбихевиоризма. Во-первых, сущности принадлежит приоритет перед техникой. Важнее понять смысл актуальных социальных проблем, чем в совершенстве владеть техникой исследования. Во-вторых, делать упор на описание фактов значит ограничить свое понимание этих фактов. Чрезмерное увеличение исследованием поведения ведет к утрате связи с действительностью, сокрытию "грубой реальности" политики. Поэтому задача постбихевиоризма заключается в том, чтобы помочь политической науке стать на службу действительным потребностям человечества в период кризиса. В-третьих, изучение и конструктивная разработка ценностей являются неотъемлемой частью изучения политики. В-четвертых, политологи несут ответственность перед обществом, и их роль, равно как и всей интеллигенции, состоит в защите человеческих ценностей. В-пятых, знать значит действовать, а действовать значит участвовать в перестройке общества.
Результатом кризиса позитивизма и бихевиоризма стало появление множества концепций теоретического и мировоззренческого уклона, попыток возрождения в новых модификациях традиционных подходов. Так, английский политолог Ф.Ридли, отстаивая формально-юридический, или институционалистский, подход, утверждал, что решающее влияние на политическое поведение оказывает характер существующих институтов, получивший свое воплощение в законодательстве, а не наоборот, как полагали бихевиористы.
Тенденция к неуклонному усилению внимания исследователей к политической философии и теории особенно четко проявилась в работе известного американского философа К.Скиннера "Возвращение большой теории в гуманитарные науки", само название которой говорит о позиции автора. Как бы подтверждая правоту Скиннера, уже на рубеже 50-х - 60-х годов, несмотря на широкую популярность концепции о конце идеологии, появился ряд работ по политической философии и истории политических учений и теорий от античности до нашего времени. С рассматриваемой точки зрения немаловажное значение имели работы, посвященные различным течениям идейно-политической мысли и политической идеологии. Возрастанию значения теории в политических исследованиях способствовали работы Дж.Роулса "Теория справедливости" (1971), Р.Нозика "Анархия, государство и утопия" (1974), Ю.Хабермаса и других представителей так называемой критической теории.
Кризис позитивизма проявился также в наметившейся в 70-х годах реидеологизации социальных наук, в том числе политологии. Если в конце 50-х - 60-х годах тон задавали те представители общественно-политической мысли, которые отстаивали получившую широкую популярность концепцию о конце идеологии, то в данный период появилось много работ, авторы которых ставили своей целью показать несостоятельность попыток изображения политики как сферы, свободной от ценностей, и необходимость анализировать ее в тесной связи с идеологией.
Симптоматично, что тезис о необходимости реидеологизации обосновывался многими авторами теми доводами, что идеологию можно противопоставить тенденции к технизации и овеществлению общественной и политической жизни. При этом следует отметить, что речь идет отнюдь не о "смерти" или исчезновении позитивизма, а о выдвижении новых его модификаций, о синтезе с другими методологическими и идейно-политическими конструкциями. Даже те новые подходы и концепции, которые вышли на передний план под флагом критики позитивизма, сохраняют важнейшие компоненты позитивистской методологии.
Позитивизм, используя методы и методологию естественных и точных наук, стал рассматривать политические феномены и процессы в контексте строгого детерминизма. Политической системе были по сути приданы контуры и параметры завершенной системы, функционирующей в соответствии с некоторыми четко очерченными закономерностями. Однако, как показывает исторический опыт, для общественно-политических явлений и процессов не применима категория "закономерность" в смысле строгой причинно-следственной детерминированности. Закономерность или закон в таком понимании исключает случайность или в лучшем случае отводит ей второстепенное место. Только уже сформировавшиеся и завершенные, находящиеся в некоем равновесном состоянии реальности, можно разложить на составные элементы, сосчитать, измерить, расставить в причинно-следственной последовательности, объяснить в рамках того или иного закона или закономерности. Общественно-политические явления же характеризуются динамизмом, постоянной изменчивостью, подверженностью множеству случайностей, непредсказуемым внешним влияниям, что крайне затрудняет рассмотрение их в рамках сколько-нибудь строго детерминированных причинно-следственных связей.
В 20-х годах развитие квантовой теории бросило вызов той модели, которая рассматривала природу как некий часовой механизм, где все и вся детерминировано. Было установлено, что фундаментальную важность для всех физических процессов имеют индетерминизм и случайность. Индетерминизм не всегда и не обязательно есть отрицание детерминизма как такового или причинно-следственных связей. Он предусматривает, что каждая конкретная ситуация создает собственную конфигурацию расположения причинно-образующих факторов, причем тенденции и процессы формирования такой конфигурации не всегда поддаются сколько-нибудь четко фиксированным закономерностям и императивам. Поэтому большинство прогнозов, которые строятся на экстраполяции количественных параметров наличной на данный момент ситуации на возможные в будущем ситуации, несостоятельны. Индетерминизм, признавая фактор случайности, отвергает лишь абсолютность необходимости, но не причинность вообще. Он исходит из того, что история имеет множество смыслов. Незавершенность социальной деятельности и действительности оставляет место для различных путей и направлений их развития и соответственно различных интерпретаций. Это тем более верно в отношении общественно-политической системы, где основополагающее значение имеют выбор, потребности, интересы и цели людей. Разумеется, для политологии, как и для других социальных и гуманитарных дисциплин, важное значение имеет сохранение некоторого однообразия в протекании и разворачивании политических явлений и процессов. Здесь закономерность и причинность в смысле причинно-следственной детерминации не исчезают совсем. Например, очевидно, что в периоды экономических трудностей и неурядиц находящаяся у власти партия или коалиция теряет сторонников, а оппозиционные партии, наоборот, завоевывают поддержку более широких слоев населения и в случае выборов могут прийти к власти. В периоды военной угрозы или международных кризисов большинство населения, как правило, сплачивается вокруг действующего правительства и т.д. Дж.С.Милль утверждал, что "индуктивные науки в Новейшее время больше сделали для прогресса логического метода, чем все профессиональные философы". Это, по-видимому, верно, но вопрос в том и состоит, что социально-исторические и общественно-политические феномены и процессы не всегда поддаются строго логическому анализу и закономерностям причинно-следственной детерминации. Здесь естественно-научное сознание должно признать свои собственные возможности и границы, учитывая, что познание социально-политического мира невозможно поднять до уровня науки путем применения индуктивных методов естественных наук.
Политология - это естественная наука в том смысле, что люди и политические институты являются объективно существующими феноменами, деятельность которых происходит в соответствии с определенными закономерностями, и поддаются квантификации, количественному измерению и математическим методам анализа. Вместе с тем важно учитывать, что четко сформулированные логические теории, привлекая своей стройностью, на поверку оказываются слишком упрощенными и механистическими. Говорят, что Н.Бор не доверял чисто формальным и математическим доводам. "Нет, нет,- часто повторял он,- вы не размышляете, вы просто логично рассуждаете". Мало что дает и стремление к поискам математически точных определений и формулировок, которые позволили бы втиснуть в их рамки все многообразие реальностей жизни.
В этой связи Й.Шумпетер сетовал на то, что английские политэкономисты XIX в., стремясь к постоянному совершенствованию своих дефиниций, оказались не в состоянии дать современникам четкого экономического руководства. Политический анализ - это в некотором роде искусство реконструкции не только рациональных, поддающихся квантификации, калькуляции мотивов, интересов людей, но также их иррациональных, подсознательных, неосознанных побуждений, которые невозможно квантифицировать и математизировать, требуют воображения, интуиции, психологического проникновения и т.д. Разумеется, мы можем выразить и измерить в количественных терминах результаты выборов, их стоимость в долларах, динамику изменения численности сторонников тех или иных партий. Но такие важные категории, как благосостояние, свобода, равенство, справедливость, невозможно выразить в каких бы то ни было количественных терминах.
Вспомнив еще раз слова Эктона о том, что "любая власть развращает, а большая власть развращает абсолютно", приходим к очевидному выводу: весьма трудно, если не невозможно, достоверно и конкретно определить ту черту, за которой власть становится большой, а развращенность абсолютной. Причем эти слова следует рассматривать не как неоспоримый постулат в духе непреложного естественного закона, а как тенденцию, возможность реализации, формы и степень которой зависят от конкретных личностей, обстоятельств, условий и т.д. В данном контексте политический анализ требует воображения, своего рода способности мысленно экспериментировать по принципу: что было бы, если бы произошло то-то или было предпринято то-то. Он сопряжен не только с ретроспективой, но и перспективой в смысле предвидения и предвосхищения событий.
Важную роль в выявлении особенностей и характеристик политических феноменов играют просто наблюдения за ними в течение более или менее длительного исторического периода. Именно на таких наблюдениях, а не на строгом научном анализе были построены, например, ставшие общепринятыми следующие постулаты: "человеку свойственно стремление к власти", "человек стремится к власти ради осуществления своих эгоистических интересов", "чувство страха толкает людей к бегству от свободы в объятия тиранов", "свобода экономического выбора неотделима от политической свободы".
|