О Г Л А В Л Е Н И Е:

Введение………………………………………………………………..................3

Глава1. ТЕОРЕТИКО-ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ РАЗВИТИЯ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА О ХИЩЕНИЯХ........................................................ 8

1.1 . История развития уголовного законодательства о хищениях…………………………………………………………….................8

1.2. Общая характеристика и классификация преступлений против собственности…………………………………………………………………....17

Глава 2. АНАЛИЗ СОСТАВОВ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПРЕДУСМОТРЕННЫХ СТ.161 И СТ. 162 УГОЛОВНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ……………………………………………… 23

2.1. Понятие, объект и объективная сторона грабежа и разбоя…………………………………………..………………………………....23

2.2. Субъект и субъективная сторона грабежа и разбоя……………………………………………………………………..............47

2.3. Квалифицирующие признаки грабежа.........................................................55

2.4. Квалифицирующие признаки разбоя…………………………………........61

Глава3. НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ СОСТАВОВ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, ПРЕДУСМОТРЕННЫХ СТ. 161 И СТ. 162 УГОЛОВНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И ОТЛИЧИЕ ИХ ОТ СМЕЖНЫХ СОСТАВОВ…….……………….............. 68

3.1. Отграничение грабежа от смежных составов преступлений.....................68

3.2. Отграничение разбоя от смежных составов преступлений........................73

Заключение…….…………….………………………………………………….80

Список использованной литературы…………………….………………….84

ВВЕДЕНИЕ.

Последнее десятилетие XX века охарактеризовалось крушением Союза советских социалистических республик и всей централизованной государственной системы регулирования общественных отношений. Постсоветский период в правотворчестве России можно разделить на два этапа. Во-первых, перед законодателями стояла задача ликвидировать все те нормативные акты, которые уже не соответствовали новым экономическим и социально-политическим реалиям. Речь идет о целом законодательном массиве, который стал выполнять сдерживающую, если не деструктивную функцию. Вторым этапом было принятие новых нормативных актов, соответствующих формирующемуся экономическому укладу. Среди вновь принятых нормативных актов был Уголовный кодекс от 13.06.1996 года.

В Российской Федерации право на жизнь, физическую и психическую неприкосновенность гарантируется. Также гарантируется право частной собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в случае установленной законом общественной необходимости при условии справедливого и предварительного возмещения (ст. ст. 20, 22 Конституции РФ) [1] . Изложенное и является Актуальностью исследуемой темы.

С начала действия Уголовного кодекса Российской Федерации у судов возник ряд вопросов при квалификации действий лиц, виновных в совершении краж, грабежей и разбойных нападений.

Пленум Верховного Суда Российской Федерации не раз обращался к этой проблеме, давая судам необходимые разъяснения по применению уголовного законодательства об ответственности за посягательства на чужое имущество.

В 1997 году за совершение этого преступления было осуждено 57187 человек, в 2001 году – 67878, т.е. на 18,7% больше. Наибольшее число грабежей, как и разбойных нападений, совершено при отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 161 и ч. 2 ст.162 УК РФ), причем наблюдается их рост: с 47986 осужденных в 1997 году до 56978 осужденных в 2001 году, или на 18,7%. Почти в два раза увеличилось число судимостей за грабежи, совершенные при особо отягчающих обстоятельствах (с 1284 человек до 3810 человек). Хотя, как отмечено, число осужденных за грабежи и разбой возросло, однако по отношению к числу всех осужденных практически не изменилось (5,6%, 5,5%) [4].

Проведенное обобщение показало, что в правоприменительной практике у судов возникало немало неясных и спорных вопросов, связанных с квалификацией действий лиц, открыто посягающих на чужое имущество. Допускались и серьезные ошибки, влекущие незаконное осуждение граждан.

27 декабря 2002 г. Пленум Верховного Суда РФ принял Постановление «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое», в котором сохранены некоторые разъяснения, содержащиеся в ранее вынесенных постановлениях. В новом Постановлении Пленума разъяснения о применении норм закона по делам указанных категорий направлены на устранение имеющихся ошибок при правовой оценке содеянного лицами, виновными в хищениях чужого имущества, особенно в оценке доказательств, свидетельствующих об обстоятельствах, отягчающих наказание.

Вместе с тем в работе судов имеются существенные недостатки и упущения. Нередко суды, принимая к своему производству поверхностно расследованные уголовные дела о грабежах и разбойных нападениях, не восполняют в ходе судебного разбирательства пробелы предварительного следствия. Не единичны случаи, когда в результате этого выявляются и привлекаются к ответственности не все лица, участвовавшие в совершении преступлений, что снижает эффективность борьбы с такими опасными преступлениями, как грабеж и разбой около половины которых совершается группой.
Несмотря на содержащиеся в постановлении Пленума Верховного Суда РСФСР "О судебной практике по делам о грабеже и разбое" разъяснения, суды допускают немало ошибок, связанных с разграничением грабежа, разбоя и кражи государственного, общественного и личного имущества, а также оконченного преступления от покушения на него.
Одностороннее и неполное исследование собранных по делу доказательств, приводит к ошибкам в определении направленности умысла привлеченного к ответственности, к признанию его виновным в грабеже или разбое при наличии данных о совершении им иных деяний, либо к неосновательному вменению ему квалифицирующих признаков указанных преступлений.
Встречаются серьезные ошибки в применении судами мер наказания к лицам, виновным в грабеже и разбое. Эти ошибки связаны, как правило, с недооценкой большой общественной опасности этих преступлений.
В ряде случаев лицам, ранее судимым и вновь совершившим грабеж или разбой, необоснованно назначаются мягкие меры наказания.
Все еще встречаются факты немотивированного назначения за эти преступления наказания ниже низшего предела, предусмотренного санкцией закона, а также применения ст.43 УК РСФСР при отсутствии в деле исключительных обстоятельств и соответствующих данных о личности виновного.
Иногда суды необоснованно применяют отсрочку исполнения приговора к виновным в грабеже либо разбое, что укрепляет у них чувство безнаказанности и нередко способствует совершению ими новых преступлений.
В данной работе используются научные труды ученых советского и современного периодов в области гражданского и уголовного права, такие как: Есипов В. (Жизнь и Закон в России. Варшава, 1907.); Кабашева И., Мальгин В., Тимирясов В. (Преобразование государственной собственности в условиях институциональных изменений. Казань, 2001.); Плеханов Г. (Избранные философские произведения: Москва, 1956.).

Степень разработанности темы.

Степень как теоретической, так и практической разработанности данной темы работы достаточно высока, однако, как показывает практика, суды все равно допускают ошибки при применении ст. 161 и 162 УК РФ, связанные как с отграничением данных преступлений от смежных составов, так и с неправильным толкованием отдельных признаков их составов. Целью данной работы является выявление причин этих ошибок и указание на возможные пути их решения, путем анализа составов преступлений грабежа и разбоя. Цель работы определила следующие задачи:

1) проанализировать развитие законодательного регулирования преступлений грабежа и разбоя на протяжении длительного периода;

2) проанализировать составы преступлений грабежа и разбоя согласно современному уголовному законодательству с целью выявления недостатков и пробелов;

3) на этой основе выдвинуть предложения по совершенствованию уголовного законодательства.

Научная новизна работы заключается в том, что она является одним из первых исследований, специально посвященных теоретическим и прикладным проблемам анализа составов грабежа и разбоя в соответствии с новым уголовным законодательством. Впервые исследуется законодательство, в части, регулирующей указанные составы преступлений начиная с зарождения огромной общественно-экономической формации - Союза Советских Социалистических Республик и по сегодняшний день.

Данное исследование имеет многоуровневый и межотраслевой характер, поскольку представляет собой синтез исторического и сравнительно-правового подходов к анализу составов грабежа и разбоя.

Научная и практическая значимость исследования.

Теоретические выводы, сделанные в данной работе, дополняют и развивают некоторые положения науки уголовного права, в частности: концепций понятий субъективной и объективной сторон грабежа и разбоя, квалифицирующих признаков данных преступлений.

Выводы , сформулированные в работе могут быть учтены в процессе совершенствования законодательства на основе предложений автора, касающихся рассматриваемого вопроса.

Методологическая основа исследования.

При написании работы применялись общенаучные методы диалектической философии (системный анализ, соотношение исторического и логического, восхождение от абстрактного к конкретному) и специальные правовые методы исследования. Дополнительной методологической основой для выработки научных категорий являлись законы формальной логики и лингвистики. Метод сравнительного правоведения применялся при анализе уголовного законодательства России и других стран, а также практики его применения.

Эмпирическая основа исследования – опубликованная судебная и правоприменительная практика по уголовным делам.

Структура и объем работы .

Работа состоит из введения, трех глав, восьми параграфов, заключения, списка использованной литературы. Первая глава – Теоретико-правовые аспекты развития законодательства о хищениях. Вторая глава – Анализ составов преступлений, предусмотренных ст. 161 и ст. 162 Уголовного кодекса Российской Федерации. Третья глава – Некоторые особенности составов преступлений, предусмотренных ст. 161 и ст. 162 Уголовного кодекса Российской Федерации и отличие их от смежных составов. Работа изложена на 85 страницах.

Глава 1. ТЕОРЕТИКО-ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ РАЗВИТИЯ

ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА О ПРЕСТУПЛЕНИЯХ ПРОТИВ

СОБСТВЕННОСТИ.

1.1 История развития уголовного законодательства о хищениях.

Понятие, систему и отдельные виды преступлений против собственности невозможно правильно оценить без обращения к предшествующему законодательству. Начиная с древнейших времен, нормы об имущественных преступлениях наряду с нормами о посягательстве на жизнь и здоровье составляли основу уголовного законодательства на любом этапе его кодификации. Российское законодательство не было исключением. На протяжении веков шло поступательное развитие этой важной группы норм.

Если обратиться к нормам древнерусского законодательства, то уже в нем можно обнаружить дифференцированный подход к наказуемости корыстных и некорыстных посягательств против собственности. Среди последних выделялись уничтожение или повреждение какого-либо конкретного вида имущества (в том числе оружия, одежды, скота, двора и т.д.), причем уже в это время совершение подобного рода действий путем поджога каралось наиболее суровыми наказаниями: например, в Русской Правде за это полагался поток или разграбление, в Псковской судной грамоте – смертная казнь. Случаи корыстного завладения имуществом охватывались, в основном, термином «татьба», и хотя этимология его указывала на совершение хищения крадучись, тайно, ненасильственно, под ним подразумевали всякое, тайное и открытое, ненасильственное похищение. Наряду с татьбой, а позднее воровством, грабежом в древнерусских источниках упоминается и о разбое, однако, как считают некоторые исследователи, первоначально, во времена Русской Правды, в более широком, чем похищение смысле: как преступления не столько имущественного, сколько личного характера. Лишь в середине XVI в. (в Судебнике 1550 г.) впервые проводится разграничение грабежа и разбоя как соответственно ненасильственного и насильственного преступления.

Немалым вкладом в разработку основ правовой охраны имущественных отношений явилось издание XV тома Свода законов Российской империи, а затем, на его основе, первого российского уголовного кодекса – Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. В нем значительное место занимали нормы об имущественных преступлениях («о преступлениях против имущества»).

Эти нормы с изменениями, внесенными в 1885 г., применялись до начала советского периода. Однако их излишняя казуистичность, архаичность, отставание от социально-экономического развития России ощущались уже в XIX в. Подготовка реформы уголовного законодательства заняла несколько десятилетий и завершилась принятием Уголовного уложения 1903 г. Этот кодекс в целом отличался высоким уровнем юридической техники, более строгой внутренней структурой, относительно небольшим объемом. Так и не введенное в действие в большей своей части, Уложение 1903 г. тем не менее, повлияло на последующее развитие российского уголовного законодательства вплоть до наших дней. Многие положения Уголовного кодекса 1996 г., касающиеся преступлений против собственности, соединяет с Уложением 1903 г. своеобразный мост, перекинутый через законодательство советского периода.

Основу системы санкций за имущественные преступления Уложение 1903 г. составляло лишение свободы различных видов и сроков, однако предусматривался и денежный штраф (пеня).

Одним из недостатков Уложения о наказаниях 1845 г., по мнению редакционной, комиссии, были чрезмерно жесткие рамки санкций, не оставлявшие простора для учета индивидуальных особенностей конкретного преступления. Например, в зависимости от того, в который раз совершалась кража, она наказывалась заключением в арестном доме на срок от трех с половиной до четырех лет, от четырех лет до четырех с половиной и т.д.

Профессор В. В.Есипов с удовлетворением отмечал, что с новым Уложением прежняя, чисто механическая, такса наказаний прекратила свое существование. «И совершенно основательно: современное истинно «правовое» государство должно было быть не аптекою, где на аптекарских весах взвешивают проступки и соответствующие им наказания, не таможнею, где взимают строго определенные штрафы за переход границы дозволенного, - оно должно быть, прежде всего, источником любви и попечения, в котором нравственно нездоровые, порочные члены общества находили бы исцеление и очищение, а не смерть и уничтожение. Ко всему этому, насколько возможно, стремится и наш новый кодекс 1903 года» [22. С.7].

В установлении более широких рамок между максимумом и минимумом санкций прогрессивные российские юристы видели расширение возможностей для индивидуализации наказания, большее доверие к суду в деле выбора вида и меры наказания [21. С.14]. И в наше время широкие пределы наказуемости имущественных преступлений (главным образом путем применения альтернативных санкций) следует рассматривать в качестве достоинства Уголовного кодекса РФ.

Октябрьская революция ознаменовала переход к новому социально-экономическому строю, при котором особое значение придавалось охране и укреплению социалистической собственности. Уже на второй день после переворота Декрет о земле установил: «Какая бы то ни была порча конфискуемого имущества, принадлежащего отныне всему народу, объявляется тяжким преступлением, караемым революционным судом» [8]. Указание на необходимость борьбы с хищениями государственного имущества мы находим и в других декретах, изданных в 1917 – 1921 гг., т.е. до первой кодификации советского уголовного законодательства. Дела о наиболее опасных имущественных преступлениях обычно изымались из общей подсудности и рассматривались революционными трибуналами и органами ВЧК. Повышенное внимание к охране государственного имущества было обусловлено не только экономическими и идеологическими причинами, но и необходимостью перестройки народного правосознания. В российской народной традиции резко отрицательное отношение к ворам, мошенникам, поджигателям и конокрадам уживалось со взглядом на казенное имущество как на бесхозное, не заслуживающее уважения.

До принятия первого советского уголовного кодекса не существовало единой системы норм о преступлениях против собственности с четко очерченными составами преступлений и соответствующими санкциями. Однако в некоторых декретах делались попытки сформулировать конкретные нормы. Так, декрет ВЦИК и СНК РСФСР от 1 июня 1921 г. «О мерах борьбы с хищениями из государственных складов и должностными преступлениями, способствующими хищениям» содержал подробный перечень уголовно наказуемых деяний. В их числе: незаконный отпуск товаров лицам, работающим в органах снабжения, заготовки и производства; сокрытие в целях хищения от учета предметов производства лицами административного и складского персонала; содействие хищениям и умышленное невоспрепятствование хищениям со стороны лиц, охраняющих складские помещения; получение заведомо незаконным путем товаров из государственных складов, баз, распределителей, заводов, мельниц, ссыпных пунктов в целях спекуляции и т.д. Все виды хищения наказываются лишением свободы со строгой изоляцией на срок не ниже трех лет, а при отягчающих обстоятельствах (многократность деяний, массовый характер хищений, ответственная должность виновного и др.) – расстрелом [9].

Аналогичные нормы предусматривались декретом ВЦИК и СНК РСФСР от 1 сентября 1921 г. «Об установлении усиленной ответственности для лиц, виновных в хищении грузов во время перевозки их». Декретом устанавливалась суровая ответственность вплоть до высшей меры наказания – расстрела для лиц, перевозивших грузы гужевым, водным и другим путем, а также наблюдавших за этими перевозками агентов, уличенных в хищении грузов в пути [10].

После принятия Уголовного кодекса РСФСР 1922 г. ответственность за имущественные преступления стала определяться на основании соответствующих его статей.

Преступлениям против собственности в Особенной части Кодекса 1922 г. была посвящена гл. VI «Имущественные преступления». Предусматривалась ответственность за традиционные виды посягательств на отношения собственности, такие как кража, грабеж, разбой, присвоение или растрата, мошенничество, вымогательство, шантаж, умышленное истребление или повреждение имущества. Наряду с этими составами преступлений в главе имелись и такие, которые впоследствии были отнесены к другим разделам, с учетом объекта посягательства (покупка заведомо краденного, подделка документов, фальсификация, ростовщичество, самовольное пользование чужим товарным знаком).

Диспозиции большинства норм были описательными, содержали четкие признаки конкретных преступлений. В примечании к ст. 187 УК РСФСР, устанавливавшей ответственность за мошенничество, давалось определение понятия «обман»: «Обманом считается как сообщение ложных сведений, так и заведомое сокрытие обстоятельств, сообщение о которых было обязательно». Это определение не было воспроизведено в последующем законодательстве, но до настоящего времени играет важную роль в теории уголовного права и судебной практике.

Нормы о насильственных преступлениях против собственности (грабеж, разбой, вымогательство) не предусматривали дифференциации ответственности в зависимости от формы собственности.

Предусматривались два вида грабежа. Простой грабеж, т.е. «открытое хищение чужого имущества в присутствии лица, обладающего или владеющего им, но без насилия над его личностью» карался принудительными работами или лишением свободы на срок до одного года (ст. 182). Более опасным видом был «грабеж, соединенный с насилием, не опасным для жизни и здоровья потерпевшего», который карался лишением свободы на срок не ниже трех лет со строгой изоляцией (ст. 183). Выделение насильственного грабежа в самостоятельный состав преступления, к сожалению, не было воспринято последующим законодательством. Лишь в проекте Уголовного кодекса 1992 г. предлагалась и обосновывалась такая конструкция [28. С.136].

Для отдельных видов имущественных посягательств кодекс 1922 г. предусматривал повышенную ответственность при наличии квалифицирующих признаков (группа, промысел). Характерно, что иногда сочетание двух квалифицирующих признаков образовывало новый, еще более тяжкий признак. Этот прием в настоящее время не используется законодателем.

Важно отметить, что разработанная в первом советском уголовного кодексе система имущественных преступлений, равно как и описание отдельных составов, их квалифицирующих признаков были выполнены на высоком юридическом уровне и послужили основой для дальнейшего развития законодательства по борьбе с этими преступлениями. Многие формулировки этого Кодекса используются российским уголовным правом в настоящее время.

Уголовный кодекс РСФСР 1926 г., изданный в соответствии с общесоюзными Основными началами 1924 г., сохранил преемственную связь с Уголовным кодексом 1922 г. Ни система имущественных преступлений, ни конструкция отдельных составов не претерпели существенных изменений. В соответствии с общими направлениями уголовной политики того времени Уголовный кодекс 1926 г. снизил санкции за имущественные преступления по сравнению с прежним уголовным кодексом.

В 30-е годы начался процесс усиления репрессивного характера многих уголовно-правовых норм. В числе первых законодательных новелл этого периода следует назвать постановление ЦИК и СНК СССР «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» от 7 августа 1932 г [7]. Это постановление, как акт высшей юридической силы, вошло в историю под кратким названием «закон от 7 августа 1932 г.». Задача укрепления социалистической собственности решалась путем установления самой суровой репрессии за хищение грузов на железнодорожном и водном транспорте, а также за хищение (воровство) кооперативного и колхозного имущества. В обоих случаях предписывалось применять в качестве меры судебной репрессии высшую меру социальной защиты – расстрел с конфискацией всего имущества и с заменой при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на срок не ниже 10 лет с конфискацией имущества.

После окончания войны, приведенные указания, рассчитанные на военный период, утратили силу. Вновь обострилась проблема чрезмерно мягких санкций за преступления против личной собственности и большого разрыва между наказуемостью преступлений против разных форм собственности. Эта проблема была своеобразно решена в указах Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г [11].

Указы установили суровую ответственность за преступления против собственности, сохранив дифференцированный подход к охране различных форм собственности. При этом разрыв между наказуемостью хищений социалистического имущества и преступлений против личной собственности граждан был сокращен путем резкого повышения санкций за последние. По Указу «Об усилении охраны личной собственности граждан» наказание за кражу личного имущества граждан составляло от пяти до шести лет лишения свободы, а при отягчающих обстоятельствах («кража, совершенная воровской шайкой или повторно») – от шести до десяти лет. За разбой устанавливалось наказание в виде лишения свободы на срок от 10 до 15 лет с конфискацией имущества, а при отягчающих обстоятельствах – от 15 до 20 лет с конфискацией имущества. При этом были изменены понятия кражи и разбоя. Кражей стало называться тайное или открытое хищение имущества. Разбой же определялся в Указе как «нападение с целью завладения чужим имуществом, соединенное с насилием или угрозой применения насилия». При этом характер насилия не указывался. Оно могло быть и не опасным для жизни и здоровья, поскольку среди квалифицированных видов этого преступления предусматривался «разбой, соединенный с насилием, опасным для жизни и здоровья потерпевшего, или с угрозой смертью или тяжким телесным повреждением». Таким образом, понятие грабежа вновь исчезло из закона. Оно растворилось в признаках кражи и разбоя.

Нормы общесоюзных указов от 4 июля 1947 г. не были инкорпорированы в текст Уголовного кодекса РСФСР (в это время активизировалась подготовка Уголовного кодекса СССР [50]). Постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 22 августа 1947 г. был утвержден перечень статей Уголовного кодекса РСФСР, которые не подлежали применению. Хищение государственного или общественного имущества, совершенное в любой форме, квалифицировалось по Указу от 4 июля 1947 г. Что касается преступлений против личной собственности, то по Указу квалифицировались только кража и разбой, а в отношении остальных продолжал действовать Кодекс 1926 г. Это породило новую диспропорцию в санкциях. Так, если кража личного имущества могла повлечь наказание до 10 лет лишения свободы, а разбой – до 20 лет, то максимум санкции за мошенничество составлял 2 года, а за вымогательство – 3 года.

Суровость указов выражалась не только в огромных сроках лишения свободы (на фоне отмены смертной казни за хищение это не так поражало), но и в сокращении возможности для дифференциации ответственности и индивидуализации наказания. Хищения социалистического имущества наказывались независимо от их формы. Минимальные размеры санкций по обоим указам были завышены. Суды были вынуждены чаще прибегать к назначению ниже низшего предела санкции и к условному осуждению, а в последние годы существования указов такая практика стала преобладать. Не способствовало дифференциации ответственности и сокращение квалифицирующих признаков, а также изменение их содержания. К крупному размеру хищения была приравнена по наказуемости простая повторность. В то же время упоминавшийся в указах квалифицирующий признак совершения хищения организованной группой (шайкой) Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 28 мая 1954 г. истолковал расширительно как совершение преступления «по предварительному сговору организовавшейся для этой цели группой лиц». Попытки толкования этого признака на основе традиционного представления о шайке (организованной группе) были отвергнуты как «вредные и порочные» [38].

Принятие в 1958 г. новых Основ уголовного законодательства и проявившаяся в этот период тенденция к укреплению принципа законности в борьбе с преступностью нашли отражение и в нормах Уголовного кодекса РСФСР 1960 г. об ответственности за имущественные преступления. Но еще сохраняла силу одна из важнейших идеологических догм социализма – о преимущественной охране уголовным законом всего государственного и общественного и о второстепенном значении защиты личности и ее интересов. В силу этой концепции аналогичные преступления против социалистической и личной собственности были размещены в различных главах Уголовного кодекса. Глава вторая «Преступления против социалистической собственности» располагалась сразу же после главы «Государственные преступления», а глава о преступлениях против личной собственности граждан была отнесена на пятое место.

Переход к рыночной экономике, закрепление в Конституции РФ принципа равной правовой охраны всех форм собственности сделали нетерпимым такое положение. Поэтому еще до принятия нового кодекса Федеральным законом от 1 июля 1994 г. были внесены изменения в нормы об имущественных преступлениях Кодекса 1960 г. Главным из них явилось объединение параллельных норм. Этот закон носил промежуточный характер и имел много сходства с подготовленным проектом Кодекса.

В заключение отметим, что категории грабежа и разбоя являются сравнительно молодыми для российского уголовного права. Это увеличивает актуальность изучения данных институтов.

1.2 . Общая характеристика и классификация преступлений против собственности.

Собственность составляет экономическую основу существования любого общества, а неотчуждаемое право быть собственником является важнейшей гарантией осуществления интересов и свобод личности. В декларации прав и свобод человека и гражданина, принятой Верховным Советом Российской Федерации 22 ноября 1991 г., это право сформулировано следующим образом: «Каждый имеет право быть собственником, то есть имеет право владеть, пользоваться и распоряжаться своим имуществом и другими объектами собственности как индивидуальной, так и совместной с другими лицами. Право наследования гарантируется законом».

Социально-экономические и политические преобразования в нашем обществе, формирование основ рыночной экономики привели к кардинальному изменению отношений собственности и их законодательного оформления. В нормативно-правовых актах Российской Федерации возрождаются частноправовые принципы неприкосновенности частной собственности, устанавливается одинаковая уголовная ответственность за посягательства на чужое имущество, независимо от его принадлежности.

Под преступлением против собственности следует понимать предусмотренные Уголовным кодексом умышленные или неосторожные деяния, соединенные с нарушением права владения либо с иными способами причинения имущественного ущерба собственнику или с созданием угрозы причинения такого ущерба.

Законодательство Российской Федерации предусматривает защиту права собственности от разнообразных способов посягательства на него. Эти способы можно подразделить на нарушения права собственности, соединенные с нарушением владения и не соединенные с нарушением владения. В зависимости от этого посягательства на чужую собственность, ответственность за которые предусмотрена в главе Особенной части УК РФ, можно разделить на три подгруппы: 1) хищения; 2) корыстные преступления против собственности, не содержащие признаков хищения; 3 некорыстное уничтожение или повреждение имуществ

Родовым объектом преступлений против собственности являются отношения собственности, включающие права собственника по владению, пользованию и распоряжению своим имуществом. Эти же права являются объектом преступления и в том случае, когда деяние совершается в отношении имущества лица, хотя и не являющегося собственником, но владеющего имуществом по праву полного хозяйственного владения, оперативного управления, пожизненного наследного владения либо на иных основаниях, предусмотренных законом или договором.

Непосредственным объектом преступлений против собственности является имущество конкретного владельца, выступающее как предмет преступления: имущество, находящееся во владении государства, частных лиц, юридических лиц, муниципальных органов либо общественных объединений.

Следовательно, предметом преступления против собственности могут быть:

1) объекты права частной собственности, в которые может входить любое имущество производственного, потребительского, социального, культурного или иного назначения, за исключением отдельных, предусмотренных законодательством, видов имущества, которое по соображениям государственной или общественной безопасности либо в соответствии с международными договорами не может принадлежать гражданину;

2) объекты права государственной собственности, к которым относится довольно узкий перечень имущества: государственная на, имущество органов власти и управления государства, ресурсы континентального шельфа, морской экономической зоны, культурные и исторические ценности общегосударственного значения, средства государственного бюджета, государственные банки РФ, ее золотой запас, алмазный и валютный фонды и т. п.;

3) объекты права муниципальной собственности: имущество местных органов государственной власти и местного самоуправления, средства местного бюджета и внебюджетных фондов, жилищный фонд и т. д.

Такие преступления, как разбой, вымогательство и самовольное использование транспортных средств имеют формальный состав и признаются преступлением, независимо от наступления вредных последствий. Состав нарушения правил пользования энергией или газом в быту является формально-материальным.

Согласно Уголовного кодекса 1996 г., виды преступлений против собственности могут быть систематизированы следующим образом:

А) Корыстные преступления, связанные с неправомерным извлечением имущественной выгоды:

1. Хищения чужого имущества: кража (ст. 158); мошенничество (ст. 159); присвоение или растрата (ст. 160); грабеж (ст. 161); разбой (ст. 162); хищение предметов, имеющих особую ценность (ст. 164).

2. Преступление, примыкающее к хищениям: вымогательство (ст. 163).

3. Иные корыстные преступления: причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием (ст. 165); неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения (ст. 166).

Б) Преступления против собственности, не связанные с извлечением имущественной выгоды: умышленное уничтожение или повреждение имущества (ст. 167); уничтожение или повреждение имущества по неосторожности (ст. 168).

По сравнению с ранее действовавшим законодательством система норм об имущественных преступлениях заметно упростилась, число составов уменьшилось. Основное место отводится по-прежнему хищениям, квалифицированные виды которых в соответствии со ст. 15 УК РФ относятся к тяжким или особо тяжким преступлениям. Понятие и признаки хищения рассматриваются ниже. Принято делить хищения на формы и виды. Форма хищения определяется способом его совершения. Так, кража, мошенничество, разбой и т.п. - это формы хищения. В свою очередь, хищение в любой форме делится еще на виды, в зависимости от наличия или отсутствия квалифицирующих признаков. Так, в ч. 1 ст. 158 УК РФ предусмотрен основной вид кражи без отягчающих обстоятельств ("простая кража"), в ч. 2 - квалифицированный вид кражи, в ч. 3 - особо квалифицированный вид.

Ранее в учебниках и монографиях было принято подразделять хищения на виды в зависимости от размера. Это было связано с тем, что ответственность за мелкое и особо крупное хищение государственного или общественного имущества устанавливалась особыми нормами (ст. 96 и 93.1 УК 1960 г.). В Уголовном кодексе РФ подобных норм нет, размер хищений учитывается в качестве квалифицирующего признака отдельных составов преступлений. Поэтому принятая классификация хищений по размеру утратила самостоятельное значение.

Среди форм хищения, с учетом примыкающего к ним вымогательства, можно выделить две подгруппы: 1) насильственные формы (разбой, вымогательство и грабеж, соединенный с насилием); 2) ненасильственные формы (кража, присвоение, растрата, мошенничество, грабеж без насилия). В первой подгруппе объединены наиболее опасные преступления, связанные с посягательством на личность. Их особо квалифицированные виды все относятся к категории особо тяжких преступлений. Однако в гл. 21 УК на первом месте помещена статья о краже, которая традиционно рассматривается как наиболее характерная, "типовая" форма хищения. За статьей о краже следуют нормы о других ненасильственных формах хищения, а затем - о насильственных.

Дифференциация форм хищения, на насильственные и ненасильственные криминологически и юридически обоснована. В криминологических исследованиях давно подмечено, что корыстно-насильственные преступления против собственности характеризуются рядом специфических признаков, свидетельствующих о более высокой опасности как самих деяний, так и лиц, их совершающих. Уголовный кодекс РФ заметно усиливает ответственность в тех случаях, когда завладение чужим имуществом происходит в насильственных формах. Это связано с тем, что данные преступления посягают не только на собственность, но и на личность потерпевших. В иерархии социальных ценностей личность стоит выше имущества.

Предлагаемое деление позволяет избежать многих ошибок в квалификации хищений, связанных с тем, что способу изъятия имущества (тайно, открыто, путем обмана) иногда придается более существенное значение, нежели факту применения насилия. Например, О. на безлюдной улице в темное время суток неожиданно нанес сзади удар тяжелым предметом по голове прохожему Ш., а когда тот упал и потерял сознание, тайно похитил часы, кроссовки и 23 рубля. Действия О. следственные органы ошибочно квалифицировали по совокупности как кражу и причинение легкого вреда здоровью. Между тем применение насилия, опасного для здоровья, характеризует содеянное как разбой. Пленум Верховного Суда РСФСР в постановлении № 2 от 4 мая 1990 г. обратил внимание судов на ошибки при квалификации завладения чужим имуществом путем приведения потерпевших в бессознательное состояние с помощью снотворных и других веществ. При этом Верховный Суд исходил из того, что причинение вреда личности (приведение ее в бессознательное состояние указанным способом есть насилие) имеет решающее значение для квалификации. Окончательный выбор нормы зависит от того, представляло ли использованное средство опасность для жизни или здоровья потерпевшего.

Рассмотрение насильственных форм хищения в качестве особой подгруппы наиболее опасных имущественных преступлений позволило обосновать некоторые предложения по совершенствованию уголовно-правовой охраны собственности.

Глава 2. АНАЛИЗ СОСТАВОВ ПРЕСТУПЛЕНИЙ,

ПРЕДУСМОТРЕННЫХ СТ. 161 И СТ. 162 УГОЛОВНОГО

КОДЕКСА.

2.1 Понятие, Объект и объективная сторона грабежа и разбоя.

В современном уголовном праве России собственность признается одним из важных правоохраняемых объектов. Охрана собственности от преступных посягательств, провозглашена одной из задач Уголовного кодекса РФ (ч. 1 ст. 2) [3]. Отметим, что в перечне социальных благ, интересов и ценностей, поставленных под охрану УК РФ, собственности отведено второе место – сразу после прав и свобод человека и гражданина, важнейших из правоохраняемых объектов. Обращение к понятию собственности в уголовном праве приобретает особую актуальность и в связи с важностью адекватного научного понимания этого блага в качестве объекта самостоятельной группы общественно опасных посягательств, ответственность за которые предусмотрена статьями главы 21 «Преступления против собственности» УК РФ.

Общеизвестно, что сужение или, напротив, увеличение объема понятия того или иного элемента состава преступления напрямую связано с сокращением или расширением круга деяний, относимых к преступным посягательствам. Между тем, вопрос о понятии собственности в науке уголовного права относится к числу дискуссионных. Достаточно сказать, что в рамках учения о «преступлениях против собственности» сложились три взгляда на собственность как основной объект соответствующей разновидности посягательств: 1) собственность как экономическое отношение, 2) собственность как правовая ценность (право собственности в субъективном смысле) и 3) собственность как экономическое отношение и право собственности.

Согласно первому подходу, собственность – одно из основных отношений, складывающихся в области экономики. При этом утверждается, что «в любом обществе, каковы бы ни были его политическая система и государственное устройство, собственность всегда была, есть и будет экономической основой, базисом его существования и развития» [56. С.192]. Указанное концептуальное положение в свое время соответствовало господствующей официальной доктрине о собственности как основе экономической системы Советского государства. Последняя была закреплена даже в нормах конституционного права того времени. Так, в соответствии со ст. 4 Конституции СССР 1936 г. «экономическую основу СССР составляют социалистическая система хозяйства и социалистическая собственность на орудия и средства производства». Конституция РСФСР 1978 г. также провозглашала, что основу экономической системы РСФСР составляет социалистическая собственность на средства производства в форме государственной (общенародной) и колхозно-кооперативной собственности (ст. 10). В настоящее время понимание собственности как именно экономического феномена непосредственно не вытекает из конституционных положений. Конституция РФ не содержит специального раздела об экономической основе государства и общества, не выделяет какую-либо форму собственности в качестве основной, равно как не предусматривает и ограничений для отдельных форм собственности. Однако понимание собственности как одного из основных компонентов экономики в современной экономической теории сохраняется, а «экономическая» трактовка объекта преступлений, предусмотренных в главе 21 УК РФ, вытекает из наименования раздела VIII «Преступления в сфере экономики» УК РФ, содержащего систему норм об ответственности за названные посягательства.

В советском уголовном праве одним из первых выразителей идеи объекта имущественных преступлений именно как собственности и сторонником экономического понимания последней был Д. Н. Розенберг. Ссылаясь на классиков марксизма, он писал: «Объектом этого рода преступлений является собственность как общественное отношение – частная собственность в капиталистическом обществе и социалистическая или личная собственность в социалистическом обществе... Особенности, свойственные социалистической собственности и личной собственности, не только отражают экономические качества, но они сами входят в реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания» [41. С.69]. О том, что объектом исследуемых преступлений выступает собственность как экономическая основа общества, как экономические производственные отношения, а также существующая система распределения материальных благ, писали и другие советские криминалисты [33. С.74], [35. С.5]. У указанного подхода сохраняются сторонники и среди современных исследователей [55.С.341].

Собственность как экономическая категория охватывает довольно широкий круг общественных отношений, закономерно складывающихся в сфере экономики в связи с ограниченностью экономических ресурсов и воспроизводящихся в деятельности конкретных лиц по поводу использования этих ресурсов. С одной стороны, собственность как экономическая реальность, которая не зависит от воли и сознания человека, представляет собой необходимые и устойчивые отношения, которые формируются между людьми в процессе их хозяйственной деятельности по использованию ограниченных ресурсов. С другой стороны, собственность есть конкретное отношение в сфере экономики, участники которого со знанием дела, своей волей и в своем интересе взаимодействуют между собой по поводу экономических благ и тем самым воспроизводят экономические отношения собственности надличностного, надындивидуального характера. Кроме того, важно подчеркнуть, что современная экономическая теория не связывает объект собственности исключительно с предметами материального мира, имеющими «статус» вещей. Она исходит из понимания собственности как отношения по поводу использования «вещественных» и «невещественных», «материальных» и «нематериальных» благ. В экономическом смысле объект собственности имеет весьма широкое определение, которое включает в себя предметы природы, вещество, энергию, информацию, материальные и нематериальные результаты работ и услуг, отдельные права, интеллектуальные ценности и все то, что в условиях экономического оборота может обладать признаком товара [31. С.302], [25. С.20], [59. С.10].

Отсюда экономическое понимание собственности как правоохраняемого объекта чрезмерно увеличивает сферу уголовно-правовой охраны, включая в нее всю систему экономических отношений собственности, в том числе те из них, которые закономерно складываются в области экономики независимо от воли и сознания людей и не требуют юридического признания и правовой защиты. Экономическая трактовка собственности как объекта преступлений, предусмотренных главой 21 УК РФ, существенно расширяет круг общественных отношений, составляющих объект названных посягательств, и в том смысле, что позволяет относить к ним волевые экономические отношения по поводу самых различных экономических благ (природных ресурсов, вещества, энергии, информации, материальных и нематериальных результатов работ и услуг, интеллектуальных ценностей и пр.). Нетрудно видеть, что такое понимание объекта преступлений, указанных в главе 21 УК РФ, затрудняет их отграничение от экологических преступлений, преступлений в сфере компьютерной информации и ряда других преступных деяний, существенно нарушающих в области рационального использования собственности (в экономическом смысле) интересы общественной безопасности (например, ст. 215 – 218 УК РФ) и здоровья населения (например, ст. 238 и 243 УК РФ), поступление денежных средств в бюджетную систему Российской Федерации (ст. 198 и 199 УК РФ) и свободу интеллектуальной деятельности (ст. 146 и 147 УК РФ) и др.

В науке уголовного права сложилось воззрение на собственность и как на исключительно юридическое явление. Наиболее последовательно обозначенной точки зрения придерживались Б. С. Никифоров и П. С. Матышевский. Так, Б. С. Никифоров утверждал: «Объектом таких преступлений, как кража и, в значительной мере, мошенничество является гарантированная собственнику законом возможность (а гарантированная законом возможность – это в данном случае и есть право) в установленных законом пределах использовать имущество по своему усмотрению, обращаться с ним «как со своим», в частности, возможность владеть, пользоваться и распоряжаться им своей властью (по своей воле) и в своем, так или иначе понимаемом интересе. Всякое воспрепятствование собственнику в законных пределах осуществлять свое право собственности представляет собой правонарушение; при определенных условиях, когда речь идет о посягательстве не на отдельные элементы права собственности, а на самое это право в полном его объеме, такое воспрепятствование является преступлением» [34. С.30]. П.С. Матышевский писал: «Преступления против социалистической собственности посягают не на фактическое общественное отношение, а лишь на одну его часть – на право собственности, в соответствии с которым осуществляется владение, пользование и распоряжение социалистическим имуществом, или иначе – на право собственности в его субъективном смысле» [32. С.16]. Взгляд на собственность как на правовое явление имеет своих сторонников и в современной науке уголовного права [29. С.350], [53. С. 179].

Под правом собственности в субъективном смысле понимается обеспеченная законом мера возможного поведения собственника в отношении владения, пользования и распоряжения вещью по своему усмотрению. Право собственности – одно из основных и наиболее широких по содержанию вещных прав. Это субъективное право отличает тесная и неразрывная связь с вещью, «прикрепленность» к ней. С гибелью вещи автоматически прекращается и право собственности на нее.

Надо сказать, что понимание в уголовном праве собственности в исключительно юридическом смысле является небезосновательным. Оно в известной мере опирается на положение Конституции РФ [1], согласно которому право частной собственности охраняется законом (ч. 1 ст. 35). Кроме того, собственность трактуется как исключительно правовой феномен некоторыми философами, экономистами, цивилистами [37. С.528], [58. С. 4], [47. С.12], [46. С.12].

Вместе с тем, есть основание утверждать, что сведение собственности как правоохраняемого объекта к субъективному праву собственности приводит к недопустимому ограничению действия уголовного закона в области охраны имущественных и иных экономических прав и свобод. При таком порядке вещей из сферы уголовно-правового регулирования «выпадают» отношения, возникающие в связи с существенным нарушением: вещных прав лиц, не являющихся собственниками (ст. 216 ГК РФ [2]), прав владельцев, не являющихся собственниками (ст. 305 ГК РФ), обязательственных прав (в частности, ст. 48 ГК РФ), права наследования (ст. 1154 ГК РФ [2]), права на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности (ч. 1 ст. 34 Конституции РФ), права на свободное распоряжение своими способностями к труду (ч. 1 ст. 37 Конституции РФ), исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности – интеллектуальной собственности (ч. 1 ст. 44 Конституции РФ) и др. В свою очередь, понимание объекта преступлений, предусмотренных главой 21 УК РФ, как исключительно права собственности необоснованно сужает по объему объект указанных посягательств, исключая из него все другие права на имущество, а точнее, те имущественные отношения, содержание которых не составляет право собственности (в субъективном смысле). К числу последних относятся имущественные отношения, которые складываются по поводу имущественных благ невещественной природы либо возникают в связи с переходом имущественных благ вещественного и невещественного характера от одного лица к другому, а равно участниками, которых являются субъекты ограниченных вещных прав, владельцы (как законные, так и незаконные), арендатор и арендодатель, ссудодатель и ссудополучатель, страхователь и страховщик, поверенный и доверитель и т.д.

Суть третьего подхода – в экономической и правовой трактовке собственности в уголовном праве. Такой подход сложился в советской уголовно-правовой доктрине. Одним из первых советских криминалистов, последовательно придерживавшихся понимания собственности одновременно как экономического отношения и субъективного права, был С. И. Сирота. Полемизируя с Б. С. Никифоровым, он утверждал, что «объект преступлений против социалистической собственности охватывает как материальные, экономические отношения социалистической собственности, так и правовые отношения, т.е. их правовую оболочку, а не только отношения собственности в смысле субъективного права собственности, как утверждает Б.С. Никифоров» [45. С.13]. Эту же мысль позже высказывал Э. С. Тенчов. Отношения собственности как объект уголовно-правовой охраны, отмечал он, предполагают как материальные общественные отношения, так и их юридическое выражение, «правовую оболочку», т.е. право собственности [49. С.34]. В современной науке уголовного права обозначенный подход развивается в работах С. М. Кочои [30. С.81].

При определении объекта преступлений, предусмотренных в главе 21 УК РФ, как экономического отношения и одновременно как субъективного права собственности не учитывается, что экономическая и юридическая категории собственности не всегда взаимосвязаны: «Собственность как экономическая категория не совпадает с понятием права собственности, в котором экономические отношения собственности получают юридическое выражение» [19. С.259]. В самом деле, с одной стороны, не всякое волевое экономическое отношение собственности имеет своим содержанием субъективное право собственности, так как может получать юридическую регламентацию и посредством иных правовых форм (например, с помощью обязательственного права). С другой стороны, субъективное право собственности не всегда реализуется исключительно в сфере экономики и «привязано» к реальным экономическим отношениям [20. С.481]. Оно может осуществляться в сфере межличностных, управленческих и иных неэкономических отношений.

Сосуществование в уголовном праве нескольких подходов к пониманию собственности не является случайным обстоятельством, оно скорее есть следствие сложности как самого явления собственности, характеризующегося многосторонностью, так и его связей с другими явлениями и процессами действительности. В исследованиях проблематики собственности затрагиваются самые различные аспекты – философский, морально-этический, политический, социологический, психологический, исторический, экономический, правовой. Между тем до сих пор остается открытым вопрос: что есть собственность по природе своей – начало духовное или материальное? Какие из особенностей этого многообразного и многоликого феномена являются основополагающими – нематериальные или вещественные? «Разумность собственности, утверждал Гегель, заключается не в удовлетворении потребностей, а в том, что снимается голая субъективность личности. Лишь в собственности лицо выступает как разум» [18. С.101]. С точки зрения Маркса, ответить на вопрос о том, что такое собственность, политическая экономия в состоянии только анализом отношений собственности как производственных отношений. Трудно не согласиться и с русским философом Н.А. Бердяевым, по мнению которого собственность предполагает не только потребление материальных благ, но и более устойчивую и преемственную духовную жизнь личности в семье и роде, а начало собственности связано с метафизической природой личности, с ее внутренним правом совершать акты, преодолевающие быстротечное время [24. С.303].

Как видим, научно-философское понимание собственности включает в себя множество аспектов этого весьма сложного в своих связях и опосредованиях явления, не ограничиваясь его экономической и правовой трактовкой. Это обстоятельство, возможно, и послужило основанием идеи, отвергающей собственность в качестве объекта преступных деяний, именуемых современным уголовным правом «преступлениями против собственности». Ее автор И. А. Клепицкий утверждает: «Доктрина преступлений против собственности отвечала потребностям и характеру имущественных отношений того времени, когда она возникла и развивалась. Сегодня эта доктрина неприемлема как с теоретической, так и с практической точки зрения» [26. С.82]. Признание несовместимым с современной социально-экономической и криминологической реальностью учения о «преступлениях против собственности» исключает определение объекта преступных деяний, предусмотренных в главе 21 УК РФ, с помощью такой категории, как «собственность». К такому выводу, по существу, и приходит И. А. Клепицкий, признавая объектом указанных посягательств «имущественные права и интересы в их многообразии».

Восстановление в нашей стране рыночной экономики, – сопровождающееся интенсивным развитием товарообмена, вовлечением в экономический оборот качественно новых объектов – «res incorporales» и все большего числа субъектов имущественных прав, появлением в имущественной сфере неизвестных в огосударствленной экономике разновидностей отношений, – обусловливает необходимость адекватного уголовно-правового обеспечения нового имущественного правопорядка. Очевидно, что это обстоятельство не может не отразиться на понимании объекта рассматриваемых преступных деяний и соответственно на наименовании этих преступлений. В прежнем правопорядке, основанном на плановой экономике, возникла идея о том, что объект указанных преступных посягательств представляет собой собственность, что дало основание утверждать: «Термин «имущественные преступления» как неправильный, указывающий разве только на формальный признак, относящийся к объективной стороне состава, должен быть заменен иным наименованием этой категории преступлений. Эти преступления представляют собою преступления против частной собственности в буржуазном праве, преступления против социалистической собственности и преступления против личной собственности в социалистическом праве» [41. С.69].

В имущественном правопорядке, базирующемся на рыночной экономике, необходимо переосмысление прежних представлений об объекте преступлений, совершаемых в имущественной сфере. Последний, с одной стороны, более не может охватывать своим содержанием всю «основу экономической системы государства и общества», а с другой – ограничиваться исключительно субъективным правом собственности. Соответственно и рассматриваемые преступления, и их объект должны получить наименования, которые более точно выражают природу указанных посягательств в новых социально-экономических и политических условиях. Разумеется, сказанное не следует трактовать в смысле отрицания собственности, ее роли и места в уголовном праве. Бесспорно, собственность была, есть и в обозримом будущем останется необходимым компонентом как экономической, так и правовой системы, а, следовательно, одним из наиболее значимых объектов правовой защиты. Другое дело, что с учетом развития в нашей стране рыночного имущественного правопорядка представляется необходимым использование в уголовном праве таких категорий, которые наиболее адекватно отражали бы сущность преступлений, совершаемых в имущественной сфере, и устраняли бы расхождения в трактовке их объекта.

Вместе с тем нельзя полностью согласиться с суждением И. А. Клепицкого об «имущественных правах и интересах» как объекте рассматриваемой группы преступлений. Односторонний подход к определению объекта преступлений в имущественной сфере как исключительно правового или экономического феномена не учитывает органическую взаимосвязь экономики и права. Справедливо замечено, что юридическую регламентацию имущественных отношений невозможно понять, не вникая в их экономическую сущность [48. С.6]. В то же время, не менее верным следует считать и положение о том, что экономический анализ отношений, складывающихся в имущественной сфере, не может быть точным без учета результатов их правового регулирования. Важно поэтому подчеркнуть, что именно экономико-правовое (комплексное) понимание должно составить методологическую основу определения объекта рассматриваемых преступлений. В этой связи наиболее удачной представляется категория «имущественные отношения».

Данный термин используется за рубежом уже довольно давно. Например, преступления против собственности германское законодательство трактует значительно уже, чем российское. Согласно УК ФРГ, данное понятие охватывает только те преступления, существо которых составляет нарушение права собственности. Природу преступления определяет его предмет, которым является чужая вещь (fremden Sache) – объект гражданского права собственности. Вещь – это телесный предмет внешнего мира. Еще в конце прошлого столетия в связи с делом о краже перед судом встал вопрос о том, можно ли рассматривать в качестве вещи электричество. Суд ответил на этот вопрос отрицательно, исходя из того, что «слова в уголовном праве следует понимать так, как они используются в обычной жизни», а кража энергии или силы невозможна. Не являются предметом рассматриваемых преступлений и иные нетелесные блага, в том числе и бестелесные вещи, в частности, мысли, идеальные блага, а также права требования, включая безналичные деньги (деньги на банковском счете).

Эта категория играет важную методологическую роль в юридической науке. Посредством категории «имущественные отношения» юристы пытаются установить органическую связь права с экономикой, экономического содержания с правовой формой и выразить возможность и «меру» (пределы) правового регулирования экономических отношений собственности. Как известно, не всякое экономическое отношение регулируется правом. В связи с этим указанная категория обозначает те отношения, складывающиеся между конкретными лицами в сфере экономики, которые требуют правового регулирования и поддаются ему.

Имущественные отношения рассматриваются в праве как конкретные отношения по поводу принадлежности и перехода имущественных благ, которые получают правовую регламентацию с помощью права собственности, иных (ограниченных) вещных прав, обязательственного права, иных правовых форм (например, наследственного права) и становятся имущественными правоотношениями. В качестве объекта имущественных правоотношений выступают различные имущественные блага. В современном праве к числу объектов имущественных отношений относятся вещи, комплексы вещей, деньги, ценные бумаги, имущественные права, иное имущество в широком смысле этого слова, результаты работ и оказания услуг. Рыночные преобразования, происходящие в современной России, сопровождаются появлением новых субъектов имущественных отношений: частных корпораций (компаний) и их владельцев; лиц, уполномоченных представлять интересы частного капитала; различных участников договорных отношений, связанных с переходом имущественных благ от одних владельцев к другим с передачей права собственности и без таковой.

Как правоохраняемый объект имущественные отношения – это особая область экономических связей, в которой находят непосредственное выражение права и интересы не только собственников, но и многих других участников имущественных отношений – лиц, не являющихся собственниками используемого ими имущества. Имущественные отношения составляют объект особой разновидности посягательств, именуемых в действующем УК РФ «преступлениями против собственности». Указанные преступные деяния в обществе с рыночной экономикой точнее именовать «имущественными преступлениями». Последние посягают обычно на имущественные отношения, которые имеют стоимостной характер, складываются по поводу имущественных благ, обладающих экономической формой товара. Отношения же собственности могут выступать в качестве видового объекта таких преступлений как кража, грабеж, разбой.

Современная криминогенная ситуация в имущественной сфере, трансформируется в сторону известного расширения объекта преступных посягательств. В связи с этим предупреждение преступлений в имущественной сфере во многом зависит от того, насколько обоснованно и полно в уголовном законе определен объем имущественных отношений, подлежащих уголовно-правовой охране. Между тем, действующее уголовное законодательство предоставляет охрану в основном тем имущественным отношениям, которые складываются в связи с принадлежностью вещей конкретным лицам – субъектам права собственности. Нормы об уголовной ответственности за преступные посягательства, называемые в УК РФ «преступлениями против собственности», не обеспечивают адекватную защиту имущественным отношениям, возникшим в результате рыночных реформ.

С восстановлением в современной России рыночной экономики встал вопрос о надлежащем уголовно-правовом обеспечении имущественных отношений: как выражающихся в принадлежности вещественных благ конкретным лицам – субъектам права собственности, так и возникающих по поводу экономических ценностей невещественного характера, как связанных с имущественным оборотом, так и складывающихся в связи с управлением чужим имущественным состоянием [23. С.13].

В преступлениях против собственности непосредственные объекты отдельных видов посягательств (кражи, разбоя, грабежа и т.д.) совпадают с видовым, то есть отношениями собственности. Нельзя признать удачным предложение отдельных авторов рассматривать в качестве непосредственного объекта конкретную форму собственности, определяемую принадлежностью похищенного имущества: «государственная, кооперативная, частная собственность» [42. С.137], [27. С. 350]; «государственная, частная, муниципальная собственность либо собственность отдельных организаций» [53. С.176]. Выделение непосредственного объекта целесообразно, когда дробление родового объекта на составные элементы имеет юридическое значение. В данном случае это недопустимо потому, что Конституция РФ провозгласила равную защиту любых форм собственности. Поэтому для квалификации кражи, грабежа, мошенничества и пр. не имеет значения, к какой форме собственности относится похищенное имущество. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 25 апреля 1995 г. «О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за преступления против собственности» [5] указал: «Поскольку закон не предусматривает... дифференциации ответственности за эти преступления в зависимости от формы собственности, определение таковой не может рассматриваться обязательным элементом формулировки обвинения лица, привлеченного к уголовной ответственности».

Нельзя считать непосредственным объектом преступления субъективное право собственности, индивидуальный имущественный интерес. С точки зрения теории уголовного права, объектом преступления не может быть право ни в объективном, ни в субъективном смысле. Такая роль отводится только общественным отношениям. Право собственности не прекращается в результате хищения вещи, которую собственник может истребовать из чужого незаконного владения и даже от добросовестного приобретателя (ст. 235, 301, 302 ГК РФ). На практике признание индивидуального имущественного интереса объектом преступления приводит «в тупик», поскольку не позволяет считать преступлением против собственности в ситуации, когда этот интерес либо вообще не страдает, либо не подлежит правовой защите (например, когда совершается хищение уже похищенного имущества).

Наконец, следует отметить, что не является непосредственным объектом похищаемое имущество, которое в преступлениях против собственности играет роль предмета посягательства. Законы логики не позволяют считать непосредственным объектом преступления что-либо, кроме общественных отношений, поскольку они составляют общий и родовые объекты всех преступлений.

Некоторые из преступлений, предусмотренных гл. 21 УК РФ, являются двуобъектными. Это характерно в первую очередь для преступлений против собственности, связанных с применением насилия: насильственный грабеж (п. «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ), разбой (ст. 162), вымогательство (ст. 163), угон транспортного средства с применением насилия (п. «в» ч. 2 и ч. 4 ст. 166). В насильственных имущественных преступлениях основным объектом является собственность, а дополнительным – личность потерпевшего. Выделение основного непосредственного объекта проводится не по степени значимости охраняемых благ (личность в этом смысле важнее), а по связи с родовым объектом.

Таким образом, можно предложить следующую концепцию объекта преступления, предусмотренного ст. 161 УК РФ: родовой объект – имущественные отношения, видовой – отношения собственности, непосредственный основной – также отношения собственности, непосредственный дополнительный – личность потерпевшего (при насильственном грабеже).

В ст. 162 УК разбой определяется как нападение в целях хищения чужого имущества, совершенное с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия.

В первую очередь следует рассмотреть признаки, характеризующие объект разбоя. В одном из первых учебников уголовного права, изданном в 1924 году, А.А. Пионтковский писал, что объектом всякого преступного деяния следует считать общественные отношения, охраняемые всем аппаратом уголовно-правового принуждения [36. С.245]. Объектом преступления в понимании российского уголовного права является то, на что посягает лицо, совершающее преступное деяние, и чему причиняется или может, причинен вред в результате преступления. Уголовный кодекс РФ конкретно раскрывает понятие разбоя. И как видно, разбой – преступление двухобъектное: он одновременно посягает на отношение собственности и на здоровье человека. Каждый из названных объектов относится к категории основных. В отличие от факультативного объекта, дополнительный является обязательным условием состава преступления. Вместе с тем законодатель отнес норму ответственности за разбой к группе преступлений, посягающих на отношение собственности, имея, очевидно в виду, что жизнь и здоровье человека охраняются другой многочисленной и к тому же обособленной системой уголовно-правовых норм Особенной части УК РФ. При равнозначности объектов данного состава посягательству на собственность придается приоритетное значение. Кроме того, закон, говоря о физическом насилии, определяет его в общем виде как “опасное для жизни и здоровья”. Однако смерть потерпевшего в результате примененного к нему насилия не охватывается составом разбоя, речь идет об умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни в момент причинения, независимо от наступления последствий указанных в статье 111 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью).

Следует иметь в виду, что причинение тяжкого вреда здоровью в процессе разбойного нападения попадает под признаки ч.3 ст.162 УК РФ. Если же разбой сопряжен с убийством, то ответственность наступает по статьям 105 и 162 УК РФ. При разбое, когда причиняется вред здоровью, назначается судебно-медицинская экспертиза. Причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего рассматривается как квалифицированный признак. Кроме простого разбоя ч.1 ст.162, УК РФ предусматривает такие квалифицирующие признаки данного деяния помимо уже названного причинения тяжкого вреда здоровью.

Особым признаком является разбой, совершенный с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия (это специфическая форма насилия).

Говоря о родовом объекте данного преступления важно отметить, что родовой (специальный) объект преступления — это груп­па однородных, близких по содержанию общественных отно­шений и благ (интересов), охраняемых нормами, которые рас­положены в соответствующем разделе Особенной части УК. Посягающие на родовой объект преступления также обра­зуют относительно самостоятельную группу деяний. Родовой объект традиционно используется для построения системы Особенной части УК, в настоящее время — для конструиро­вания ее разделов. Выделение разделов Особенной части УК, в основе которых находится родовой объект преступления, осуществляется с учетом социальной ценности и важности охраняемых общественных отношений и благ (интересов). Разделы образуют четкую иерархическую подсистему в единой системе Особенной части УК: в данном случае разбой относится к разделу «Преступления в сфере экономики» (разд. VIII), то есть преступление направлено против чужого имущества, собственности.

Видовой объект преступления представляет собой входя­щую в родовой объект группу одновидовых общественных отношений и благ (интересов), охраняемых нормами, распо­ложенными в соответствующей главе Особенной части УК. В частности видовым объектом разбоя является собственность.

Непосредственный объект преступления — это конкретное общественное отношение и благо (интерес), которому причиня­ется вред в результате совершения конкретного преступления. Непосредственный объект преступления находится в плоскости родового объекта.

В частности основным непосредственным объектом разбоя всегда служит тот вид собственности (государственная, частная, общественная и другая), к которому относится похищаемое имущество. Другим непосредственным объектом разбоя является жизнь и здоровье потерпевшего. Именно в сфере непосредственного объекта возникают негативные изменения, называемые общественно опасными последствиями, как результат преступного посяга­тельства.

Преступление одновременно причиняет вред не­скольким непосредственным объектам, вследствие чего в уголовном праве выделяются основной, дополнительный и факультативный объекты уголовно-правовой охраны.

Основной непосредственный объект преступления — это обще­ственное отношение и благо (интерес), против которого направ­лено общественно опасное посягательство и которое законода­тель в первую очередь защищает с помощью данной уголовно-правовой нормы. Основным непосредственным объектом разбоя выступает собственность, хотя дан­ное преступление одновременно причиняет вред и здоровью че­ловека.

Дополнительный непосредственный объект — это обще­ственное отношение и благо (интерес), которому причиняется вред наряду с основным объектом. При разбое вид­но, что его дополнительным непосредственным объектом является здоровье человека, которому при посягательстве на собственность был попутно причинен вред.

В отличие от непосредственного объекта факультативный непосредственный объект — это, то общественное отношение и благо (интерес), которому при­чиняется вред не во всех случаях совершения преступления. Например, при совершении терроризма (ст. 205 УК), посягающего на общественную безопасность (основной непосред­ственный объект), в одних случаях здоровье человека может подвергаться преступному воздействию, а в других — нет.

Вторым элементом состава преступления является объективная сторона, которая представляет собой процесс общественного опасного и противоправного посягательства на охраняемые законом интересы. Объективная сторона разбоя выражается в нападении. Нападение – это внезапное для потерпевшего агрессивное действие виновного, которое соединено с насилием или угрозой применения насилия. При разбое “нападение или непосредственно следующее за ним насилие (угроза) составляют органическое единство двух неразрывно агрессивных актов, объединенных единой целью – хищение чужого имущества”. Вне насилия нападение теряет уголовно-правовое значение, ибо тогда оно не может быть средством завладения чужим имуществом. В разбое проявляется так называемое инструментальное насилие, то есть используемое исключительно как средство достижения корыстной цели.

При оценке степени тяжести насилия следует учитывать не только последствия в виде причинения вреда здоровью потерпевшего, но и его интенсивность, продолжительность, способ применения орудия преступления.

Насилие при разбое может быть двух видов: физическое и психическое, в форме угрозы. Действующее законодательство признает разбоем только действия, соединенные с насилием, опасным для жизни и здоровья. “В соответствии с принятой в новом УК РФ терминологией насилие опасное для жизни и здоровья, означает причинение тяжкого, средней тяжести или легкого вреда здоровью (статьи 111, 112, 115 УК РФ) [40. С.56].”

Понятие “физическое насилие” охватывает три различных вида воздействия на личность потерпевшего:

1) воздействие на телесную неприкосновенность, здоровье или жизнь человека;

2) ограничение свободы личности;

3) воздействие на внутренние органы потерпевшего без нарушения наружных тканей организма.

Под физическим насилием первого вида понимается любое воздействие факторов внешней среды на организм человека, на его телесную неприкосновенность (от причинения физической боли – наименьшего по степени интенсивности насилия и до наиболее интенсивного – убийства).

Применяя насилие, выражающееся в воздействии на телесную неприкосновенность, здоровье или жизнь потерпевшего, виновный прибегает к использованию как непосредственно своей мускульной силы, так и оружия или иных других орудий насилия. Насилие этого вида может быть применено и посредством использования животных (например, собаки, которую преступник заставляет наброситься на потерпевшего).

Второй вид насилия – ограничение свободы, - может рассматриваться как элемент разбоя лишь при условии, что оно соединено с непосредственным воздействием на организм потерпевшего (связывание, насильственное заключение в закрытом помещении, затыкание рта и т.д.). Эти действия носят насильственный характер, ибо нападающий при их совершении воздействует непосредственно на телесную неприкосновенность потерпевшего. Именно эти физические усилия нападающего лишают потерпевшего возможности оказать сопротивление завладению имуществом, сковывают его свободу. В этом случае, если насильственное лишение свободы представляет опасность для жизни или здоровья потерпевшего (например, затыкание рта кляпом, грозящее асфиксией, связывание и оставление потерпевшего на морозе), оно составляет элемент разбоя; в противном случае насильственное лишение свободы есть признак насильственного грабежа.

Третьим видом насилия является физическое воздействие на внутренние органы человека без нарушения его телесной неприкосновенности, например отравление. Такие виды насилия, не соединенные с нападением, не могут составить признака разбоя. Как правило, потерпевший принимает ядовитые или иные сильнодействующие вещества в результате обмана со стороны виновного имеющего намерение таким способом устранить в лице потерпевшего преграду на пути к имуществу. Пленум Верховного Суда РСФСР в постановлении “О судебной практике по делам о вымогательстве” от 4 мая 1990г. дал разъяснение по вопросу, вызывающему значительные трудности в следственной и судебной практике. Он указал, что “введение в организм потерпевшего опасных для жизни и здоровья сильнодействующих, ядовитых или одурманивающих веществ с целью приведения его таким способом в беспомощное состояние и завладение государственным, общественным или личным имуществом, должно квалифицироваться как разбой” [44. С.345].

И, наконец, насилием может быть признано лишь такое активное воздействие на личность потерпевшего, которое применяется против воли человека и без его согласия на это. В связи с этим, если насилие применяется к лицу с его согласия (например, чтобы отвести подозрение от домработницы или члена семьи, по сговору с которыми совершено похищение ценностей из квартиры), оно не может составить признака разбоя, и такие действия виновного квалифицируются как кража.

Насилие может принять форму только физического, но и психологического насилия, опасного для жизни и здоровья потерпевшего. Угроза при разбойном нападении представляет собой запугивание потерпевшего немедленным применением опасного насилия, подавлением его воли, принуждение к бездействию, к отказу от сопротивления, изъятию имущества либо к совершению активных действий – к передаче имущества нападающему или к указанию места его нахождения. Например, угроза уничтожить имущество, распространить позорящие сведения не может быть признаком разбоя.

Угроза насилием, даже таким его видом, как убийство, всегда рассматривается как простой разбой (если при этом отсутствуют какие-либо квалифицирующие разбой признаки, например применение оружия).

Угроза также должна быть реальной, то есть содержать в себе действительную опасность. Только такая угроза по степени интенсивности воздействия на потерпевшего способна запугать и вынудить его к выполнению требований нападающего лица. Однако при решении вопроса о реальности угрозы нельзя не учитывать и того, как сам нападающий оценивает ее способность сломить волю потерпевшего к сопротивлению: при совершении нападения, соединенного с угрозой, он должен рассчитывать на нее как на вполне достаточную для достижения цели завладения имуществом потерпевшего.

Практически не имеет значения, имел ли виновный действительные намерения и возможность привести угрозу в исполнение. Поэтому угроза даже фиктивным оружием (например, макетом пистолета) должна признаваться реальной, если потерпевший не подозревает о ее фиктивности, а сам нападающий рассчитывает, что подвергшийся нападению не сумеет или не сможет определить непригодность предмета, имитирующего оружие, для фактического насилия.

Приведем пример из судебной практики. По приговору Кирсановского районного суда за разбой были осуждены П. и К. По предварительному сговору П. и К. подошли к дому Ф. и постучали. Когда Ф. открыла дверь, К. втолкнул ее в комнату, выключил свет и силой посадил на стул. Угрожая убийством К., потребовал у потерпевшей деньги, говоря, что у него имеется пистолет, “прицеливаясь” в нее палочкой-макетом П. тем временем проник в чулан и из кармана висевшей кофты вытащил 430 руб., а также взял два мешка шерсти. Перед уходом они вновь пригрозили Ф. убийством, если она кому-нибудь расскажет о случившемся. Адвокаты просили их действия квалифицировать по ч.2 ст.161 УК РФ, считая, что угроза убийством была нереальной, т.к. они кроме небольшой палки, не имели ничего. Суд решил, что действия П. и К. по п. “а” ч. 2 ст. 162 УК РФ квалифицированы правильно, ибо они под угрозой убийства отобрали у Ф. деньги и два мешка шерсти. Доводы адвокатов, что угроза убийством была нереальной, не может быть основанием для переквалификации действий осужденных по ст. 161 УК РФ, т.к. насилие при разбое может быть и психологическим, каковым является угроза убийством, воспринятая потерпевшей как реальная.

Угроза должна быть наличной, создающей опасность немедленного применения насилия. Угроза применить насилие не немедленно, во время и на месте нападения, а в будущем образует признак не разбоя, а вымогательства.

До сознания потерпевшего угроза немедленным применением насилия может быть доведена самыми различными способами: словесно, жестами, демонстрацией оружия; она может быть внушена ему и самой обстановкой совершенного нападения. Однако независимо от способа ее выражения угроза должна быть такой, которая даст понять лицу, подвергшемуся нападению, что ему грозит немедленная и неминуемая расправа, если он не подчинится требованиям нападающего и попытается воспрепятствовать завладению имуществом.

Будучи средством завладения чужим имуществом, как физическое насилие, так и угроза его применения могут быть адресованы и близким собственнику лицами: его родственникам, членам семьи и др. Угроза, например, расправиться с ребенком потерпевшей способна оказать на нее не меньшее, если не большее воздействие. Чем угроза применить насилие к ней самой. Но угроза, адресованная не самому потерпевшему, а близким ему лицам, образует признак разбоя при условии, что может быть реализована немедленно и здесь же, на месте совершения нападения.

Применение насилия в отношении преследователей для избегания задержания не может рассматриваться как признак разбоя, т.к. в этом случае насилие не является средством завладения имуществом или удержания его в своем незаконном обладании. Такое насилие должно быть квалифицировано как самостоятельное преступление против личности наряду с совершенной ранее кражей или ненасильственным грабежом.

Насилие, примененное виновным к потерпевшему уже после того, как похититель убедился в отсутствии у него ценностей, так сказать “в отместку”, также не образует средства завладения имуществом, будучи актом насилия из мести, требующей самостоятельной квалификации.

Не является признаком разбоя и насилие, примененное не как средство завладения имуществом, а совершенное на почве мести, из хулиганских побуждений, с целью сокрытия преступления и его следов и т.п., если даже у лица, подвергшемуся насилию, похищается имущество. В этом случае между насилием и завладением имуществом отсутствует внутреннее единство, служащее основанием признания деяния виновного разбоем, саму сущность которого составляет единство посягательства и на личность и на личную собственность потерпевшего. Поэтому подобные действия должны квалифицироваться как соответствующее преступление против личности и по совокупности как кража или грабеж.

“Элементы разбоя могут составлять лишь такое физическое и психологическое насилие, когда по своему характеру физическое насилие было бы опасным для жизни или здоровья потерпевшего, а психологическое насилие выразилось в угрозе применить именно такое насилие” [15. С.101].

“Опасным для жизни или здоровья нужно признавать такое насилие, которое вообще не причинило никакого вреда его здоровью, однако в момент его применения создавало реальную опасность для жизни или здоровья потерпевшего (попытка удушения, выталкивание из вагона движущегося поезда и т.п.)” [39. С.23].

С учетом повышенной общественной опасности разбоя и в целях усиления охраны личности законодатель конструирует состав этого преступления как усеченный. Это означает, что с момента совершения нападения, даже если при этом виновный не смог завладеть имуществом.

Как следует из п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.12. 2002 года «… Разбой считается оконченным с момента нападения в целях хищения чужого имущества, совершенного с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия» [6].

Подводя итог данной главе важно выделить то, что разбой определяется как нападение в целях хищения чужого имущества, совершённое с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, или с угрозой применения такого насилия. Разбой - наиболее общественно опасная, насильственная форма хищения, посягающая не только на собственность, но и на личность (жизнь и здоровье потерпевшего), и является тяжким преступлением. Данный состав сконструирован как формальный, преступление считается оконченным с момента нападения (при условии, что оно совершено с целью хищения).

Состав разбоя отсутствует, если насилие применяется не в целях хищения, а, например, с целью избежать задержания, такие действия квалифицируются по другим составам. Не будет разбоем причинение вреда здоровью потерпевшего из хулиганских и иных (не связанных с хищением) побуждений с последующим хищением его имущества. На практике возникают затруднения при разграничении разбоя и бандитизма, поскольку эти преступления сходны по объективной стороне.

2.2. Субъект и субъективная сторона грабежа и разбоя.

Особенность всех корыстных преступлений против личной собственности состоит в том, что они с субъективной стороны характеризуются виной в виде прямого умысла: виновный не только сознает общественную опасность совершенных им действий и предвидит их общественно-опасные последствия, но и желает совершить именно такие действия, причиняющие имущественный ущерб потерпевшему.

“Но субъективная сторона при разбое не исчерпывается только формой вины, она включает также цель совершаемого деяния. Цель, в свою очередь, обуславливается определенными побудительными мотивами [16. С.35].” Таким мотивом при разбое является корысть. Так, разбой в соответствии со статьей 162 УК РФ определяется как нападение в целях хищения чужого имущества. Наличие такой цели предполагает желание виновного изъять имущество и противоправно распорядиться им как своим собственным. При этом, разумеется, что если умысел виновного был направлен на завладение имуществом, являющимся личной собственностью, его действия следует квалифицировать по статье 162 УК РФ.

В уголовно-правовой теории является бесспорным положение о том, что если нападение совершено не с целью завладения имуществом, а из мести, ревности или для сокрытия другого преступления и нападающий решает завладеть имуществом потерпевшего после того, как убивает или учиняет насилие, опасное для жизни или здоровья, такие действия не образуют состава разбоя. В этих случаях содеянное должно квалифицироваться по соответствующим статьям УК.

В соответствии с “судебной практикой Верховного Суда СССР” в 1989 г. было рассмотрено уголовное дело по обвинению Н., который с целью завладения вещами гражданина К. ударил его камнем по голове и убил, после чего снял с убитого полушубок, шапку и скрылся. Судебная коллегия по уголовным делам Брянского народного суда осудила преступника за разбой по п. “г” ч. 2 ст. 162 УК РФ и убийство по ст. 105 УК РФ. В кассационной жалобе осужденный не отрицал, что убил, но пояснил, что совершил это в результате ссоры и в драке с потерпевшим, который заподозрил Н. в том, что он сообщил органам милиции, что его сестра занимается изготовлением самогона. Вещи преступник взял потому, что было холодно, а ему нужно было скорее к сестре на товарном поезде. Судебная коллегия своим определением от 26 марта 1988 года приговор Брянского районного народного суда изменила, и действия осужденного квалифицировала как убийство и кражу.

Умысел на похищение в данном случае возник после убийства, и убийство было совершено по иным некорыстным мотивам. Следовательно, преступник не может отвечать за разбойное нападение.

«Возникновение и формирование умысла – сложный психологический процесс, включающий в себя такие этапы как, во-первых, возникновение у человека определенной потребности, во-вторых, осознание им этой потребности, возникновение в его сознании определенных мотивов и соответствующего желания (хотения) в виде постановки цели, в третьих, борьба мотивов, в четвертых, принятие решения, в пятых, реализация этого решения» [57. С.56].

Мотив предшествует возникновению умысла, т.е. решение совершить преступление для достижения определенной цели. Мотив, далее приводит к постановке цели действия и выбору средств ее достижения. Чрезвычайно велика роль мотива преступления не только в формулировании умысла, но и постановке цели: каждому мотиву соответствует определенная цель. Без мотива не может быть совершено ни одно умышленное преступление, ибо именно мотив формирует умысел, и цель преступного деяния, будучи той основой, на которой держится преступная цель. «Если мотив дает возможность ответить на вопрос, почему человек поступил определенным образом, то установление цели позволяет выяснить, зачем он совершил преступление, достижение какого результата преследовал его совершением»[13. С.12].

Отсутствие корыстных мотивов означает и отсутствие корыстных целей. Если нападающий преследовал иные цели, квалификация содеянного по ст. 162 УК РФ исключается.

При анализе УК РФ 1996 г. применительно к субъекту преступления следует, прежде всего, обратить внимание на два новых по сравнению с УК РСФСР 1960 г. обстоятельства:

1) в кодексе выделена самостоятельная глава 4 “Лица, подлежащие уголовной ответственности”,

2) сформулированы общие условия уголовной ответственности в отдельной статье.

В тех случаях, когда в статьях Особенной части субъект преступления прямо не обозначен, на практике это понятие широко применяется при анализе каждого преступления. Следователь, судья, прокурор, если не при возбуждении уголовного дела (часть уголовных дел возбуждается по факту преступления), то в ходе предварительного следствия или судебных действий детально исследуется наличие или отсутствие, как самого субъекта преступления, так и признаков, которыми он должен обладать.

Наряду с понятием “субъект преступления в уголовном праве”, в криминологии существует понятие “личность преступника”. В общем плане их отождествление допустимо и для уголовного права, поскольку субъект – как раз та самая личность, которая совершила преступление. Однако эти понятия все же не идентичны. Если “субъект” в доктрине и на практике как бы характеризует лицо, совершившее преступление, то личность раскрывает индивидуальные черты каждого субъекта преступления [43. С.117].

Субъект грабежа и разбоя общий. Им является лицо, совершившее данное деяние и способное нести за него уголовную ответственность. Система обязательных признаков, характеризующих субъект грабежа, образует соответствующий элемент состава преступления. Таких признаков, характеризующих лицо как общий субъект преступления, три: а) физическое лицо; б) вменяемое лицо; в) лицо, достигшее возраста уголовной ответственности за грабеж. Также к признакам можно отнести другие качества, которые могут иметь определенное уголовно-правовое значение. Речь идет как об апологических, так и о социальных признаках: половой принадлежности, состоянии здоровья, семейного положения, уровня образования, должностного положения и иных данных, определяющих статус человека в обществе.

Согласно ст. 20 УК РФ возраст, с которого наступает уголовная ответственность за совершение грабежей, установлен с 14 лет. Таким образом, речь идет об общем субъекте – физическом лице, вменяемом, достигшем возраста 14 лет.

Грабеж, как форма хищения, отвечает всем объективным и субъективным признакам хищения. В частности, для квалификации содеянного как грабежа необходимо установить наличие прямого умысла на обращение чужого имущества в свою пользу и корыстной цели. Захват или отобрание чужого имущества с целью его уничтожения либо временного использования, из хулиганских побуждений либо в силу действительного или предполагаемого права на это имущество не образуют состава грабежа, но могут квалифицироваться, в зависимости от обстоятельств дела, по другим статьям Уголовного кодекса, устанавливающим ответственность за хулиганство, самоуправство, уничтожение имущества и др.

В содержание умысла виновного при грабеже входит и открытый способ изъятия имущества. Если субъект этого не сознает, ошибочно считая хищение тайным, хотя в действительности его действия замечены потерпевшим или посторонними лицами, то содеянное нельзя считать грабежом. Изъятие имущества при таких обстоятельствах квалифицируется как кража. Подтверждением умысла на совершение кражи служит выполнение им определенных действий, направленных на то, чтобы изъять имущество скрытно от потерпевшего и посторонних [47. С.254].

Таким образом, грабеж является таким умышленным преступлением, при совершении которого вина преступника выражается только в виде прямого умысла, направленного на завладение чужим имуществом с корыстной целью. Совершая грабеж, виновный сознает общественно опасный характер своих действий, направленных на открытое хищение чужого имущества, предвидит общественно опасные последствия этих действий в виде нанесения ущерба собственнику или иному лицу и желает наступления такого ущерба. В этом проявляется единство сознания и воли виновного, являющееся необходимым условием наличия субъективной стороны грабежа.

С субъективной стороной грабежа тесно связана и корыстная цель, казалось бы, при хищении очевидная. В то же время без установления корыстной цели даже при наличии всех остальных признаков, перечисленных в примечании к ст. 158 УК РФ, деяние не может расцениваться как хищение.

Таким образом, корысть – это один из многих специальных юридических терминов, имеющих «собрата» с общеупотребительным значением и потому требующих пояснений.

Корысть в практике судебных органов означает желание получить не столько личную выгоду, сколько возможность распорядиться имуществом как своим собственным. Таким образом, корыстная цель вовсе не предполагает – как ни странно – обязательного наличия корыстного мотива, т.е. желания лица получить от похищенного выгоду для себя лично, для своих близких либо соучастников преступления [28. С.300].

Поскольку, в частности, по отношению к грабежу возникает вопрос о том, обязательно ли наличие какой-либо личной заинтересованности лица, совершившего открытое хищение имущества (т.е. особого – корыстного мотива посягателя), для признания его действий хищением, поясним, что уже в момент хищения имущества посягатель достигает поставленной им перед собой корыстной цели – он распоряжается имуществом как своим собственным (если речь не идет о единственной цели уничтожения имущества – о случае, предусмотренном специальной нормой ст. 167 УК РФ).

Самой известной иллюстрацией к сказанному является ситуация из фильма «Берегись автомобиля». Речь там, правда, шла о кражах, а не о грабежах, но проблема заключалась именно в определении того, обязателен ли при хищении корыстный мотив, т.е. получение похитителем выгоды лично для себя. Напомним, герой фильма Деточкин, воруя машины, продавал их, а деньги (правда, за исключением «накладных расходов») перечислял в детские дома. И если бы суд следовал той точке зрения, что корыстная цель обязательно должна сопровождаться корыстным мотивом, то Деточкин не мог бы быть осужден за кражи, поскольку никакой личной выгоды от изъятия имущества не получал.

Однако суд занял иную позицию, заключавшуюся в том, что корыстная цель – это желание получить возможность распорядиться имуществом по собственному усмотрению или, по справедливому мнению ряда ученых, как своим собственным [54. С.196]. Проще говоря, можно незаконно завладеть чужим имуществом и при этом лично не обогатиться, но действия эти при иных необходимых условиях все равно будут признаны хищением.

Возникали вопросы, как квалифицировать действия лиц, которые изъяли имущество с целью временного использования либо его уничтожения, повреждения и т.п. Изучение судебной практики показало, что многие суды не признавали грабежом открытые действия, направленные на завладение чужим имуществом с целью его уничтожения, совершенные из хулиганских побуждений, или в целях временного его использования, либо в связи с действительным или предполагаемым правом на это имущество. Однако были факты осуждения за хищения чужого имущества лиц, которые изымали имущество не из корыстных побуждений [4].

В целях устранения подобных ошибок Пленум в п. 7 Постановления разъяснил, что если противоправные действия, направленные на завладение чужим имуществом, совершены не с корыстной целью, то они не образуют состава преступления - кражи или грабежа. В зависимости от обстоятельств дела данные действия при наличии к тому оснований подлежат квалификации по ст. 330 УК РФ (самоуправство) или другим статьям УК РФ.

Суды не всегда знают, как квалифицировать, например, действия виновного, который наряду с повреждением или уничтожением имущества потерпевших незаконно его изымает. Пленум разъяснил, что, если лицо, изымая имущество, преследовало корыстную цель, содеянное в зависимости от способа завладения имуществом должно квалифицироваться по совокупности с другим преступлением (например, с хулиганством, изнасилованием).

Вменяемость – это психическое состояние лица, заключающееся в его способности по состоянию психического здоровья, по уровню социально-

психологического развития и социализации, а также по возрасту осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий, руководить ими во время совершения преступления и нести в связи с этим уголовную ответственность.

В статье 23 УК РФ указано на то, что опьянение лица, совершившего преступление, учитывается при назначении наказания. В отличие от ранее действующего УК, в котором состояние опьянения могло быть признано при назначении наказания обстоятельством, отягчающим ответственность, в новом УК такой нормы нет.

В ч. 1 ст. 21 УК РФ говорится, что не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно-опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, т.е. не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия), либо руководить ими вследствие хронического психического заболевания, временного психического расстройства, слабоумия, либо иного болезненного состояния. Невменяемость характеризуется двумя критериями: 1) медицинским (биологическим) и 2) психологическим (юридическим). Наличие только одного медицинского критерия не дает достаточных оснований для признания лица невменяемым. Это объясняется тем, что психическое заболевание само по себе не свидетельствует о невменяемости лица. Только органическое сочетание двух упомянутых критериев дает возможность сделать обоснованный вывод о невменяемости.

Медицинский (биологический) критерий невменяемости предполагает наличие у лица хронического психического заболевания, временного расстройства, слабоумия, либо иного болезненного состояния. К хроническим психическим заболеваниям относятся: эпилепсия, шизофрения, прогрессивный паралич и некоторые другие, трудноизлечимые или неизлечимые заболевания. Временное психическое расстройство – это кратковременное или само по себе проходящее заболевание. Сюда относятся “бессознательные состояния”, понимаемые буквально, т.е. состояния отсутствия сознания, патологическое опьянение, некоторые виды острых психических расстройств и др. Любое из перечисленных заболеваний или недостатков психики в отдельности может оказаться достаточным для признания наличия медицинского критерия невменяемости.

Психологический (юридический) критерий невменяемости предполагает отсутствие у лица способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия), т.е. интеллектуальный признак, либо отсутствие способности руководить ими, т.е. волевой признак. Для психологического достаточно одного из этих признаков.

2.3. Квалифицирующие признаки грабежа

Часть 2 ст. 161 УК РФ предусматривает повышенную ответственность за квалифицированный состав грабежа, если он совершен: 1) группой лиц по предварительному сговору; 2) с незаконным проникновением в жилище, помещение или иное хранилище и 3) с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия, 4) в крупном размере. Часть 3 ст. 161 – в особо крупном размере и организованной группой.

Общее понятие признака «группа лиц по предварительному сговору» дается в ч. 2 ст. 35 УК РФ. Однако применительно к рассматриваемому квалифицирующему признаку состава грабежа требуются некоторые дополнительные пояснения. Они состоят в следующем.

Под предварительным сговором, о котором говорит закон, следует понимать договоренность о совместном совершении хищения между двумя или более лицами, состоявшуюся до его непосредственного совершения. Поскольку началом любого преступления признаются умышленные действия, непосредственно направленные на совершение преступления, т.е. покушение на него (ч. 3 ст. 30), следует признать, что предварительный сговор между соучастниками группового хищения может состояться в любой момент, включая и стадию приготовления к преступлению, но до начала действий, непосредственно направленных на тайное изъятие чужого имущества. Если сговор на совместное совершение преступления возник в процессе непосредственного изъятия имущества, он утрачивает свойство «предварительности» и, следовательно, исключает рассматриваемый квалифицирующий кражу признак. В этом случае каждый из соисполнителей будет нести ответственность за те преступные действия, которые он сам непосредственно совершил, в частности, при отсутствии иных квалифицирующих кражу признаков по ч. 1 ст. 161 УК РФ как за оконченное или неоконченное преступление в зависимости от конкретных обстоятельств дела [52. С.224].

Совместное групповое хищение предполагает выполнение участниками таких действий, которые содержат в себе признаки объективной и субъективной сторон состава кражи чужого имущества. В Постановлении от 11 июля 1972 г. «О судебной практике по делам о хищении государственного или общественного имущества» Пленум Верховного Суда СССР указывал, что «под хищением, совершенным по предварительному сговору группой лиц, следует понимать такое хищение, в котором участвовало двое или более лиц, заранее договорившихся о совместном его совершении», а не об оказании, например, содействия исполнителю путем предоставления орудий преступления, плана объекта, расположения в нем хранилищ товарно-материальных ценностей и т.п. В состав группы лиц по предварительному сговору могут входить только соисполнители.

Следует также подчеркнуть, что группу лиц по предварительному сговору могут образовать только лица, подлежащие уголовной ответственности. Невменяемые и лица, не достигшие возраста, с которого наступает уголовная ответственность (в данном случае 14 лет), в состав группы юридически, т.е. с точки зрения требований уголовного закона, входить не могут, хотя фактически они непосредственно и участвовали в тайном изъятии чужого имущества. Например, если совершеннолетний преступник предварительно склонил подростка в возрасте до 14 лет, а затем договорился с ним, и оба они совершили тайное изъятие чужого имущества, «группа» как квалифицирующий признак состава кражи отсутствует. При отсутствии иных отягчающих обстоятельств взрослый преступник должен нести ответственность по ч. 1 ст. 161 УК РФ и, кроме того, дополнительно по совокупности по ст. 150 УК РФ.

Соучастник в виде подстрекателя, пособника, организатора (не принимавшего непосредственного участия в изъятии имущества) групповой кражи несет ответственность по ст. 33 и ч. 2 ст. 161 УК РФ.

Под незаконным проникновением в жилище, помещение или иное хранилище следует понимать противоправное открытое в них вторжение с целью совершения грабежа. Проникновение в указанные строения или сооружения может быть осуществлено и тогда, когда виновный извлекает похищаемые предметы без вхождения в соответствующее помещение.

Решая вопрос о наличии в действиях лица, совершившего кражу, грабеж или разбой, признака незаконного проникновения в жилище, помещение или иное хранилище, судам необходимо выяснять, с какой целью виновный оказался в помещении (жилище, хранилище), а также когда возник умысел на завладение чужим имуществом. Если лицо находилось там правомерно, не имея преступного намерения, но затем совершило кражу, грабеж или разбой, в его действиях указанный признак отсутствует.

Этот квалифицирующий признак отсутствует также в случаях, когда лицо оказалось в жилище, помещении или ином хранилище с согласия потерпевшего или лиц, под охраной которых находилось имущество, в силу родственных отношений, знакомства либо находилось в торговом зале магазина, в офисе и других помещениях, открытых для посещения гражданами [51. С.277].

В случае признания лица виновным в совершении хищения чужого имущества путем незаконного проникновения в жилище дополнительной квалификации по статье 139 УК РФ не требуется, поскольку такое незаконное действие является квалифицирующим признаком кражи, грабежа или разбоя.

Если лицо, совершая кражу, грабеж или разбой, незаконно проникло в жилище, помещение, либо иное хранилище путем взлома дверей, замков, решеток и т.п., содеянное им надлежит квалифицировать по соответствующим пунктам и частям статей 158, 161 или 162 УК РФ и дополнительной квалификации по статье 167 УК РФ не требуется, поскольку умышленное уничтожение указанного имущества потерпевшего в этих случаях явилось способом совершения хищения при отягчающих обстоятельствах.

Если в ходе совершения кражи, грабежа или разбоя было умышленно уничтожено или повреждено имущество потерпевшего, не являвшееся предметом хищения (например, мебель, бытовая техника и другие вещи), содеянное следует, при наличии к тому оснований, дополнительно квалифицировать по статье 167 УК РФ [53. С.256].

Под насилием, не опасным для жизни или здоровья (пункт «г» части второй статьи 161 УК РФ), следует понимать побои или совершение иных насильственных действий, связанных с причинением потерпевшему физической боли либо с ограничением его свободы (связывание рук, применение наручников, оставление в закрытом помещении и др.).

В соответствии с УК РФ причинение вреда здоровью подразделяется на три вида умышленных преступлений: причинение тяжкого вреда здоровью (ст. 111), средней тяжести вреда здоровью (ст. 112) и легкого вреда здоровью (ст. 115). Квалифицированный грабеж, согласно закону, может быть соединен только с применением такого физического насилия в отношении потерпевшего, которое не представляло опасности для жизни и здоровья человека. Речь может идти о сопряжении открытого изъятия чужого имущества с таким физическим насилием, которое выразилось в нанесении потерпевшему побоев или совершении иных насильственных действий, причинивших физическую боль, но не повлекших последствий в виде кратковременного расстройства здоровья или незначительной стойкой утраты общей трудоспособности. Уголовная ответственность за побои предусмотрена ст. 116 УК РФ.

Физическое насилие при грабеже может выражаться в побоях, отдельных ударах, нанесении ссадин, кровоподтеков, гематом, причинении физической боли путем заламывания рук, проведения болевых приемов самбо, каратэ и других боевых единоборств, тугого болезненного связывания конечностей, интенсифицирует процесс посягательства на собственность и выступает как средство, облегчающее открытое изъятие имущества. Судебно-следственная практика последовательно квалифицирует как насильственный грабеж такие, например, агрессивные действия, как сбивание жертвы с ног подножкой, опрокидывание ее на землю, удержание захватом, вырывание серег из ушей женщины с повреждением мочки уха, насильственное лишение или ограничение свободы передвижения и действий.

Психическое насилие, т.е. запугивание, угроза применения рассмотренного выше физического насилия, не опасного для жизни и здоровья потерпевшего, впервые введена законодателем в качестве квалифицирующего признака состава грабежа.

Физическое или психическое насилие выступают при совершении грабежа в двух качествах: 1) средства открытого изъятия имущества и 2) средства удержания уже изъятого имущества.

Определение подлинной степени тяжести примененного насилия – важное условие квалификации действий виновного по ч. 2 ст. 161 УК РФ. Поэтому, по такого рода уголовным делам в пограничных ситуациях следует назначать судебно-медицинскую экспертизу на предмет установления характера и тяжести насилия, примененного к потерпевшему.

Крупным размером в статьях главы 21 УК РФ признается стоимость имущества, превышающая двести пятьдесят тысяч рублей, а особо крупным – один миллион рублей.

Организованная группа – одна из наиболее опасных форм соучастия в преступлении. Применительно к организованным группам расхитителей признак устойчивости объединения нескольких лиц чаще всего проявляется в относительной длительности преступной деятельности группы, ее криминальной специализации, разделе сфер деятельности с другими подобными группами, четком распределении ролей и функций каждого ее участника, наличии лидера (руководителя, организатора), жесткой внутренней дисциплине, планировании преступной деятельности в целом на определенный период времени и каждого преступного акта в отдельности [29. С. 302].

Ввиду более высокой внутренней организации данной формы соучастия по сравнению, например, с группой лиц по предварительному сговору в соответствии с предписаниями п. 5 ст. 35 УК РФ установлены и более жесткие требования к основанию, условиям и объему уголовной ответственности за совершенные участниками организованной группы хищения чужого имущества. В частности, организатор или руководитель воровской организованной группы подлежит уголовной ответственности в качестве исполнителя за все кражи чужого имущества, совершенные группой, если они охватывались его умыслом независимо от того, принимал ли он в их совершении непосредственное участие. Другие участники организованной группы несут ответственность в том же качестве за все хищения чужого имущества, в подготовке или совершении которых они участвовали. Для рядового участника организованной группы недостаточно простой осведомленности о той или иной краже, совершенной другими ее членами, для того, чтобы она была вменена ему в ответственность, если сам он не принимал участия в той или иной форме в подготовке и совершении преступления.

2.4. Квалифицирующие признаки разбоя

Большинство квалифицирующих признаков разбоя совпадает с соответствующими квалифицирующими признаками кражи. Специфическими для этой формы хищения являются такие квалифицирующие признаки, как совершение разбоя с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия (ч. 2 ст. 162 УК РФ), с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего (п. «в» ч. 4 этой статьи).

Совершение разбоя с применением оружия создает реаль­ную опасность для жизни и здоровья потерпевшего и в связи с этим представляет повышенную общественную опасность.

Под оружием понимаются устройства и предметы, конструктивно предназначенные для поражения цели. Пленум Верховного Суда РФ в указанном выше постановлении от 27 декабря 2002 г. указал, что при квалификации действий виновного по ч. 2 ст. 1б2 УК РФ как разбоя с применением оружия следует руководствоваться Федеральным зако­ном от 13 ноября 1996 г. «Об оружии» и на основании экспертного заключения устанавливать, является ли примененный при нападении предмет оружием, предназначенным для поражения живой или иной цели. При наличии к тому оснований, предусмотренных законом, действия такого лица должны дополнительно квалифицироваться по ст. 222 УК РФ (п. 23).

Нельзя признать применением оружия использование при разбой­ном нападении неисправного оружия и предметов, имитирующих оружие. Если виновный угрожал заведомо негодным оружием или имитацией оружия, например, макетом пистолета, игрушечным кин­жалом и т.д., не намереваясь использовать эти предметы для причи­нения телесных повреждений, опасных для жизни, его действия сле­дует квалифицировать как разбой без применения оружия.

К предметам, используемым в качестве оружия, могут быть отнесе­ны предметы, специально изготовленные или приспособленные для причинения вреда здоровью, предметы хозяйственного, бытового или иного назначения (бритва, топор, нож, молоток), а также пред­меты, предназначенные для временного поражения цели (например, механические распылители, аэрозольные и другие устройства, снаря­женные слезоточивыми и раздражающими веществами).

По ч. 2 ст. 162 УК РФ следует квалифицировать и случаи, когда в целях хищения чужого имущества в организм потерпевшего вводится опасное для жизни или здоровья сильнодействующее, ядовитое или одурмани­вающее вещество с целью приведения потерпевшего в беспомощное со­стояние. С учетом конкретных обстоятельств дела такой же квалифика­ции подлежат действия лица, совершившего нападение с целью хищения чужого имущества с использованием собак или других животных, представляющих опасность для жизни или здоровья человека.

Применение оружия или предметов, используемых в качестве ору­жия, означает их фактическое использование в процессе нападения для причинения вреда здоровью человека, а также демонстрация и за­пугивание ими и угрозой их реального применения. В то же время для квалификации разбоя по признаку применения оружия недостаточно одного лишь факта его наличия у виновного, когда последний не ис­пользует его для достижения своей преступной цели.

Если в целях психического насилия виновный угрожал заведомо негодным оружием или имитацией оружия (макет пис­толета, игрушечный кинжал), не намереваясь использо­вать их для причинения телесных повреждений, опасных для жизни или здоровья потерпевшего, его действия (при отсутствии других квалифицирующих признаков разбоя) должны квали­фицироваться по ч. 1 статьи 162 УК РФ, либо как грабеж, если потерпевший понимал, что ему угрожают негодным или не­заряженным оружием либо имитацией оружия.

По ч. 2 ст. 162 УК РФ квалифицируются дей­ствия виновного, если нападение совершено им с применением газового пистолета или газового баллончика, если судом будет установлено, что содержащийся в патроне или баллончике газ был опасен для жизни или здоровья человека.

Если газ такой опасности не представлял, содеянное следует квалифицировать как грабеж.

Для квалификации действий по ч. 2 ст.162 УК РФ необходимо установить не только то, что виновный имел при себе оружие или иные предметы, используемые в этом качестве, но и факт применения их во время нападения. Под применением понимается не только факт физического воздействия, но и попытка нанесения оружием или упомянутыми предметами повреждений потерпевшему, а также демонстрация их лицам, подвергшимся нападению, или третьим лицам, свидетельствующая о готовности преступника пустить их в ход.

По ч. 3 ст. 162 УК РФ подлежит квалификации разбой, совершенный с незаконным проникновением в жилище, помещение либо иное хра­нилище или в крупном размере.

Особо квалифицирующими обстоятельствами разбоя в ч. 4 ст. 162 УК РФ являются совершение преступления:

а) организованной группой;

б) в целях завладения имуществом в особо крупном размере;

в) с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего.

Разбой, сопряженный с причинением тяжкого вреда здоровью по­терпевшего, следует признать наиболее тяжким и опасным видом этого преступления. Тяжкий вред здоровью при разбое может быть причинен в целях облегчения завладения имуществом, преодоления сопротивления потерпевшего в процессе завладения им либо для удержания имущества непосредственно после завладения им.

Поскольку разбой является умышленным преступлением, его ква­лификация по п. «в» ч. 4 ст. 162 УК РФ предполагает совершение разбоя с умышленным причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего. Неосторожное причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего при разбое не дает основания для квалификации преступления по ч. 3 ст. 162 УК РФ. Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью потер­певшего в процессе разбойного нападения охватывается ч. 4 ст. 162 УК РФ и дополнительной квалификации по ст. 111 УК РФ не требует. Одна­ко умышленное причинение тяжкого вреда здоровью при разбое, по­влекшее за собой по неосторожности смерть потерпевшего, образует совокупность преступлений, предусмотренных п. «в» ч. 4 ст. 162 и ч. 4 ст. 111 УК РФ.

По совокупности п. «в» ч. 4 ст. 162 и п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ следует квалифицировать разбой, сопряженный с умышленным причинением смерти потерпевшему.

Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» указал: «Как сопряженное с разбоем, вымогательст­вом или бандитизмом следует квалифицировать убийство в процессе совершения указанных преступлений. Содеянное в таких случаях квалифицируется по п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ в совокупности со статьями УК, предусматривающими ответственность за разбой, вымогательство или бандитизм» [44. С.555].

Когда в действиях виновного в разбойном нападении, сопряжен­ном с умышленным причинением смерти, были установлены другие отягчающие обстоятельства, предусмотренные ст. 162 УК РФ (например, разбой, совершенный группой лиц по предварительному сговору, с незаконным проникновением в жилище, с применением оружия), они должны быть отражены в описательной части приговора.

В связи с тем, что лишение жизни потерпевшего не охватывается объективной стороной разбоя, представляется обоснованной допол­нительная квалификация по ст. 109 УК РФ разбойного нападения, сопря­женного с причинением потерпевшему смерти по неосторожности.

Возможны случаи причинения вреда здоровью потерпевшего не в целях завладения имуществом либо его удержания, а из других, в том числе хулиганских побуждений, и последующего тайного изъятия имущества. В подобных случаях в действиях виновного нет состава разбоя, содеянное может быть квалифицировано как хулиганство (ст. 213 УК РФ) или преступление против здоровья и как тайное хищение чужого имущества.

Разбой, совершенный организованной группой (п. «а» ч. 4 ст. 162 УК РФ), следует отличать от бандитизма.

Так в "Российской юстиции" № 3 за 2001 год опубликован материал В. Быкова "Как разграничить бандитизм и разбой" [12], где предлагается разбой, совершенный организованной и вооруженной группой, квалифицировать как бандитизм по ст. 209 УК РФ. Под эту идею подведено теоретическое обоснование, которое из-за некорректной постановки вопроса и столь же неубедительной аргументации способно лишь поломать сложившуюся судебную практику.

Действительно, при совершении разбоя организованной группой с применением оружия (п. "г" ч. 2, п. "а" ч. 3 ст. 162 УК РФ) необходимо провести разграничение с бандитизмом (ст. 209 УК РФ). Практика это с успехом делает, не допуская серьезных ошибок. Возможно выделить основные критерии.

Во-первых, в разбое, совершенном организованной группой лиц, устанавливается наличие оружия или предметов, используемых в качестве оружия. В банде же должно быть только оружие.

Во-вторых, в разбое оружие должно использоваться по назначению. Для бандитизма необходимо лишь наличие оружия. На данный признак обращено внимание в п. 5 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 января 1997 г. "О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм". В-третьих, имеется отличие по моменту окончания посягательств. По п. "г" ч. 2 ст. 162 УК РФ разбойное нападение квалифицируется в тех случаях, когда оружие применено в ходе нападения. Нападение вооруженной банды считается состоявшимся и тогда, когда имевшееся у членов банды оружие не применялось (п. 6 упомянутого постановления). Более того, уже само создание банды образует оконченный состав преступления.

Давая весьма спорную рекомендацию практике и критикуя решения Верховного Суда РФ, В. Быков не учел, что по закону разбой и бандитизм - разные составы с четко различающимися юридическими признаками. Подменять один состав другим, не меняя уголовного законодательства, недопустимо. Вооруженный разбой организованной группой - это нападение с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия. В бандитизме признаки состава иные: создание устойчивой вооруженной группы в целях нападения на граждан или организации, а также руководство ею или участие в такой группе. В вооруженном разбое, совершенном организованной группой, всегда устанавливается корыстная направленность - цель хищения чужого имущества. В составе бандитизма цели деятельности шире: нападение на граждан или организации. Само такое нападение более опасно, так как представляет угрозу не только для собственности граждан, но и для их личной безопасности, нормального функционирования государства, коммерческих или иных организаций (п. 5 упомянутого постановления).

При разбое, совершенном организованной группой, есть группа, но всегда нет банды как более опасного формирования. Вооруженная организованная группа, совершившая разбой, и банда - вовсе не совпадающие понятия. Банда относится не к организованной преступной группе, а именно к разновидности преступного сообщества. Налицо разные составы. Приведу несколько аргументов в защиту такого решения и сложившейся судебной практики. Во-первых, оценивая ст. ст. 162 и 209 УК РФ, нельзя упускать из поля зрения содержание объектов посягательств. Разместив ст. 162 УК РФ в главе "Преступления против собственности", законодатель четко ограничил рамки применения нормы. Статья 209 УК РФ размещена в главе "Преступления против общественной безопасности". Объект бандитизма иной - общественная безопасность. Во-вторых, то, что банда - разновидность сообщества, доказывается и размещением состава рядом со ст. 210 УК РФ. Последняя, является общим составом для состава бандитизма. В-третьих, ч. 5 ст. 35 УК РФ четко оговаривает, что лицо, создавшее организованную группу или сообщество (преступную организацию) либо руководившее ими, подлежит уголовной ответственности за их организацию и руководство ими в случаях, предусмотренных соответствующими статьями Особенной части УК. Закон связывает наличие преступного сообщества именно со статьями Особенной части УК, а не только со ст. 210 УК РФ, тем самым позволяя уточнить, что банда есть разновидность преступного сообщества, а не просто организованная группа.

Уголовный закон - сложный организм. При толковании применяемых норм следует учитывать не только содержание конкретных статей Особенной части, но и нормы общего характера, структуру Кодекса, место норм в его системе [17].

В ст. 209 УК РФ бандитизм опреде­ляется как создание устойчивой вооруженной группы (банды) в целях нападения на граждан или организации, руководство или участие в такой банде и совершаемых ею нападениях. Под бандой понимается организованная устойчивая группа, заранее объединившаяся в целях совершения нападений на граждан или организации. От иных пре­ступных организаций банда отличается своей устойчивостью, воору­женностью и преступными целями. Организованная группа при разбое создается только для соверше­ния одного или нескольких хищений путем разбоя, вооруженность группы не является ее обязательным признаком, а сам разбой, совер­шенный такой группой, считается оконченным преступлением с мо­мента нападения с целью завладения чужим имуществом.

Глава 3. НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ СОСТАВОВ

ПРЕСТУПЛЕНИЙ, ПРЕДУСМОТРЕННЫХ СТ. 161 И СТ. 162

УГОЛОВНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И

ОТЛИЧИЕ ИХ ОТ СМЕЖНЫХ СОСТАВОВ.

3.1. Разграничение грабежа и смежных составов преступлений.

1) Отграничение грабежа от вымогательства

Наиболее важными являются вопросы разграничения грабежа и вымогательства. Предметом гра­бежа выступает только чужое имущество. Предметом вымогательства может быть чужое имущество, имущественные права, действия имущественного характера. Поэтому проблема разграничения возникает только в том случае, если предметом преступного посягательства выступает имущество.

Имущество-это деньги, вещи и ценные бумаги (акции, чеки, сертификаты, векселя). Имущественные права могут быть самыми различными: право на жилище, дачу, земельный участок и т.д.

Действия имущественного характера - это, например, требование о завышении выполненного объема работ, включении в приказ о выдаче премии, уступки выгодного клиента, поставщика и т. д.

В п.2 постановления Пленума Верховного суда РФ «О судебной практике, о вымогательстве указывается, что «при грабеже и разбое» насилие является средством завладения имуществом или его удержания, при вымогательстве - оно подкрепляет угрозу

Вымогательство определено законодателем как требование виновного о передаче ему чужого имущества, не принадлежащих виновному имущественных прав, выполнения в его корыстных интересах действий имущественного характера. Требование может быть адресовано самому собственнику, непосредственно владеющему имуществом, или его близким, а также иным лицам, в ведении или под охраной которых находится государственное, общественное или чужое личное имущество.

Чтобы быть действенным, требование согласно ч. 1 ст. 163 УК РФ может сопровождаться угрозой насилием либо уничтожением или повреждением чужого имущества, а равно угрозой распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких, либо иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего или его близким.

С момента высказывания требования, сопровождаемого угрозой, вымогательство является оконченным, на что обращено внимание правоохранительных органов в п. 5 постановления Пленума Верховного суда РСФСР от 4 мая 1990 г. “О судебной практике по делам о вымогательстве”

При вымогательстве наси­лие может выражаться в угрозах физического насилия, угрозах уничтожения или повреждения имущества, угрозах распространения позорящих сведений, а также в применении физического насилия. При грабеже и разбое насилие имеет форму физического насилия и угрозы применения физического насилия, Два вида наси­лия совпадают, поэтому здесь необходимо использовать следую­щий критерий разграничения: 1) требование (сопровождаемую угрозой) и 2) фактическую передачу имущества, выполнение требований преступника. Если предполагается, что имущество будет получено в будущем, - это вымогательство, если требования должны быть выполнены немедленно, - грабеж или разбой.

На самом деле необходимо исходить из разделения во времени: 1) самого требования; 2) его выполнения и 3) угрозы (ее реализации). Классическая формула для вымогательства - требование при угрозе и выполнении требования в будущем. Есть и другие варианты: требование и немедленное выполнение при угрозе в будущем: требование и насилие для исполнения требования в будущем (жертва беспрекословно подчиняется любым требованиям преступления). Следовательно, вымогательство налицо при разрыве во времени между любым из трех его составляющих: требованием, получением требуемого и предполагаемым моментом реализации угрозы.

Угроза при вымогательстве представляет собой устное или письменное, переданное лично или через другое лицо, выраженное прямо или в косвенной форме, в виде просьбы или посредством действий доведение до сведения собственника либо лица, в ведении или под охраной которого находится это имущество, о том, что в случае невыполнения требования виновный лично или через других лиц совершит определенные действия.

Угроза при вымогательстве имеет много общего с аналогичными действиями виновных при грабеже. Она должна быть, прежде всего, реальной, что определяется конкретными обстоятельствами дела: характером высказываний, демонстрацией оружия, личностью вымогателей, соотношением физических сил вымогателя и потерпевшего и другими ситуативными моментами.

Угроза при вымогательстве отличается от грабежа и разбоя тремя признаками: характером благ, которые ставятся под угрозу (не только жизнь и здоровье), адресатом угрозы (потерпевший или его близкие), временем реализации угрозы - при вымогательстве, если предметом преступления является имущество, угроза не должна носить непосредственного характера, т.е. осуществляться непосредственно, как при грабеже и разбое, а должно быть обращено в будущее.

Имея в виду эту ситуацию, Верховный суд РФ обоснованно оставил без удовлетворения протест заместителя Генерального прокурора РФ о переквалификации действий Токмашева с п. «6» ч.2 ст. 146 УК РСФСР на ч. 1 ст. 148 УК РФ. Токмашев вошел следом за незнакомой ему К. в лифт, остановив ее между этажами и, раскрыв складной нож, потребовал у К. деньги. Она сказала, что денег при себе у нее нет. Токмашев настаивал отдать деньги, но К. повторила, что денег не имеет, после чего Токмашев вышел из лифта. В определении Верховного суда указано, что «разбой окончен с момента нападения». Токмашев потребовал у потерпевшей деньги, т.е. именно в этот момент угрожал ранением ножом, а не причинением повреждений в будущем.

Если при грабеже насилие происходит практически одновременно с завладением, то при вымогательстве насилие и фактическое завладение имуществом имеют разрыв во времени. Умысел вымогателя направлен на завладение имуществом в будущем.

Так, по одному из уголовных дел вымогатель звонил по телефону, угрожал, требовал имущество, затем подкараулил потерпевшего, избил его, причинив менее тяжкие телесные повреждения, и потребовал через 3 дня передать указанную сумму денег посреднику. Такие действия, представляют собой квалифицированное вымогательство - п. « в» ч.2 ст. 163 УК РФ.

Другой пример: Гражданин В. с лицом, освобожденным с ним из ИТК, пришел на квартиру к Г. и потребовал, чтобы она в течение недели достала ему 500 рублей, угрожал и ударил ее. Заместитель председателя Верховного суда РСФСР опротестовал приговор по п.п. «а», «б» ч.2 ст. 146 УК РСФСР и предложил его квалифицировать на ст. 148 УК РСФСР, с чем согласилась Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РФ.

Не имеет значения также время реализации угрозы насилием, если речь идет о совершении требований имущественного характера или передаче имущественных прав, поскольку ни первое, ни второе не может быть предметом очень схожего с вымогательством других корыстных преступлений - грабежа или разбоя.

По адресату угроз вымогательства отличает то, что угроза насилием может быть обращена как к самому владельцу имущества или имущественных прав, так и к его близким. В п.8 Постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 4 мая 1990 г. разъясняется, что «под близкими потерпевшего следует понимать родственников, перечень которых приведен в ст. 34 УПК РСФСР, а также иных лиц, жизнь, здоровье и благополучие которых в силу сложившихся жизненных обстоятельств дороги потерпевшему». Это могут быть: жених, невеста, сожители, двоюродные братья, сестры, друзья.

2) Отграничение грабежа от кражи.

Грабеж – открытое похищение имущества собственника, а кража – тайное похищение имущества собственника.

Таким образом, открытый способ хищения имущества является определяющим признаком грабежа, которым он отличается от кражи, совершаемой тайно. Похищение, совершаемое открыто на глазах у других лиц, сознающих преступный характер действий виновного, свидетельствует об особой дерзости преступника.

Открытое, даже не насильственное похищение, считает В.А. Владимиров, всегда таит в себе угрозу применения насилия и значительно чаще, чем кража, может перерасти в насильственное, если похититель столкнется с весьма вероятным сопротивлением потерпевшего или посторонних лиц [15. С.72].

Особого внимания заслуживает вопрос об отличии кражи от грабежа с насилием и от разбоя. Эти деяния отличаются, прежде всего, по объекту посягательству.

Объектом кражи являются отношения собственности, тогда как объектом грабежа с насилием – хищения имущества собственника с применением насилия опасного для жизни и здоровья, либо угрозы применения такого насилия – кроме отношения собственности, признается и личность потерпевшего (телесная неприкосновенность и личная свобода) [16. С.194].

Часто в судебно-следственной практике встречаются ошибки, когда действия, содержащие признаки кражи, отдельных случаях определяются как грабеж и наоборот.

При разграничении рассматриваемых преступлений необходимо иметь в виду, что действия, содержащие первоначально признаки кражи, в дальнейшем могут перерасти в грабеж (когда, например, лицо, у которого в троллейбусе украли кошелек, заметил похитителя и кричит о краже для привлечения внимания, а вор, не избавляясь от кошелька, пробивается к выходу), а при применении насилия к потерпевшему – могут перерасти в грабеж с насилием или разбой. На это также обращает внимание судов Пленум Верховного Суда РМ в своем постановлении № 5 от 06.07.94 г. “О судебной практике по делам о хищении имущества собственника”.

Известное различие рассматриваемых преступлений можно рассмотреть и в содержании умысла. Так, при краже виновный совершает хищение тайно, не применяя насилия. При грабеже он может не применить или применить насилие, не опасное для жизни или здоровья потерпевшего. При разбое же преступник желает применить насилие, опасное для жизни или здоровья лица, подвергшегося нападению.

Таким образом, основное различие рассматриваемых преступлений заключается в следующем:

1. Кража совершается тайно, а грабеж – открыто;

2. Кража во всех случаях исключает насилие над личностью, тогда как грабеж возможен и с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья;

3. Объектом посягательства кражи является собственность субъекта права, а объектом грабежа, кроме собственности, является личность потерпевшего (при грабеже с насилием – телесная неприкосновенность и личная свобода).

3. 2 Разграничение разбоя от смежных составов преступлений.

1) Отграничение разбоя от убийства, совершенного из корыстных побуждений (п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ).

При нападении с целью хищения имущества с применением насилия опасного для жизни или здоровья возможны случаи, когда потерпевшему причиняется смерть. В таких случаях возможны проблемы с квалификацией содеянного.

Основным объектом разбоя являются отношения собственности, а дополнительным – отношения по охране жизни и здоровья граждан, при убийстве, совершенного из корыстных побуждений, наоборот, на первое место выходит жизнь человека.

Во многих случаях корыстного убийства (с целью получения наследства, иной материальной выгоды, для избавления от уплаты алиментов и иных материальных затрат, с целью получения вознаграждения от лица, заинтересованного в причинении смерти определенному лицу) признаки разбоя отсутствуют. Совокупность этого преступления и корыстного убийства имеется лишь в случаях причинения смерти потерпевшему при нападении на него с целью завладения имуществом, находящемся при нем, в его квартире и т.п.

Только корыстным убийством является причинение смерти (хотя бы и путем нападения), если последующее получение виновным имущества потерпевшего происходит на внешне законных основаниях (например, по праву наследования).

Если в процессе разбоя совершены убийство или умышленное причинение тяжкого телесного повреждения, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего, то действия виновных надлежит квалифицировать по совокупности п. «з» части 2 статьи 105 УК РФ, предусматривающей ответственность за преступление против жизни и здоровья. Однако если убийство совершено не в процессе разбоя, а после него и, следовательно, преследовало иную цель (чтобы избежать разоблачения разбоя со стороны потерпевшего, узнавшего в лицо виновного, а не завладения имуществом), то содеянное следует квалифицировать как разбой (ст. 162 УК РФ) и убийство, совершенное с целью скрыть другое преступление (п. «к», ч. 2 ст. 105 УК РФ).

2) Отграничение разбоя от грабежа, совершенного с применением насилия (п. «г» ч. 2 ст. 161 УК РБ).

Разбой следует отличать от грабежа, совершенного с применением насилия, по способу нарушений отношений собственности: разбой отличается от грабежа тем, что при грабеже похищение чужого имущества происходит с применением насилия либо угрозой применения насилия не опасного для жизни или здоровья, а при разбое такое насилие или угроза его применения опасны для жизни или здоровья. Под насилием, не опасным для жизни или здоровья, следует понимать причинение легких телесных повреждений, не повлекших за собой кратковременного расстройства здоровья либо незначительной стойкой утраты трудоспособности, нанесение побоев или совершение иных насильственных действий, связанных с причинением потерпевшему физической боли либо с ограничением свободы.

При решении вопроса, каким насилием (опасным или не опасным для жизни или здоровья) угрожал преступник при завладении имуществом путем психического насилия, т.е. угрозы насилием, когда угроза носила неопределенный характер (угроза насилием вообще, причинением телесных повреждений без конкретизации их тяжести, избиением и т.п.) возникает немало сложностей. В таких случаях вопрос о признании в действиях виновного грабежа или разбоя необходимо решать с учетом всех обстоятельств дела (места, времени и обстановки совершения преступления, числа преступников, свойств предметов, которыми они угрожали потерпевшему, субъективного восприятия последним характера угрозы и т.д.). Если указанные обстоятельства не дают оснований для бесспорного вывода о том, что виновный угрожал применить насилие опасное для жизни или здоровья, его действия должны признаваться не разбоем, а грабежом. Вывод о характере насилия, которым угрожал преступник, должен основываться не на предположениях, а на подтверждающих этот вывод объективных данных.

Различия имеются также и по конструкции объективной стороны: грабеж, соединенный с насилием, не опасным для жизни или здоровья потерпевшего, имеет материальную конструкцию, т.е. преступление будет считаться оконченным с момента, когда виновный завладел имуществом и получил реальную возможность пользоваться и распоряжаться им, а разбой – формальную (усеченную) конструкцию состава преступления, т.е. преступление, считается оконченным с момента применения насилия либо угрозы насилия с целью непосредственного завладения имуществом вне зависимости от преступного результата.

3) Отграничение разбоя от вымогательства (ст. 163 УК РФ).

Разбой следует отличать от вымогательства по следующим признакам:

1) по предмету преступления: предметом вымогательства могут быть имущество, право на имущество или совершение действий имущественного характера, а предметом разбоя – только имущество;

2) по характеру насилия: при вымогательстве насилие проявляется в угрозе физического насилия, угрозе уничтожения, повреждения имущества или распространения сведений, а также применения физического насилия; при разбое насилие состоит в применении физического насилия или угрозе применения насилия, опасного для жизни или здоровья;

3) по объективной стороне: при вымогательстве насилие или угроза его применения направлены на получение имущества в будущем, в отдельных случаях вымогательство может состоять в предъявлении потерпевшему требования о немедленной передаче имущества под угрозой применения насилия в будущем (при разбое насилие либо угроза насилия, опасного для жизни здоровья, используется в качестве непосредственного завладения имуществом).

В тех случаях, когда угроза насилия или насилие, опасное для жизни или здоровья, были применены с целью немедленного завладения имуществом, но в связи с отсутствием такового требование было перенесено на будущее, действия этого лица должны квалифицироваться по совокупности преступлений, предусмотренных соответствующими частями статей 162 и 163 Уголовного кодекса Российской Федерации. По совокупности преступлений квалифицируются действия лица, завладевшего частью имущества путем разбоя и одновременно потребовавшего передать ему другую часть имущества путем вымогательства.

4) Отграничение разбоя от бандитизма (ст. 209 УК РФ)

Вопрос о разграничении разбоя и бандитизма возникает в тех случаях, когда разбой совершается двумя и более лицами с применением оружия (хотя разбой может совершаться и одним лицом, а бандитизм – это всегда объединение двух и более лиц). Важнейшим условием разграничения понятия разбоя и бандитизма состоит в уяснении признаков характеризующих банду, которыми, прежде всего, являются устойчивость и организованность. Предварительный сговор лиц, совершивших разбой, осуществляется, как правило, незадолго до совершения преступления, в силу чего эту группу нельзя признавать сплоченной, устойчивой и высокоорганизованной.

Различные у разбоя и бандитизма как объекты преступления: непосредственный объект разбоя – отношения собственности; непосредственный объект бандитизма – отношения общественной безопасности; так и объективные стороны: разбой состоит в применении насилия либо угрозе насилия, опасного для жизни или здоровья, с целью непосредственного завладения имуществом; бандитизм – в создании банды, либо в руководстве бандой, либо в участии в банде или в нападениях, совершаемых бандой.

Разбой – это умышленное преступление, совершаемое с корыстной целью, а при бандитизме цель – это нападения на предприятия, учреждения, организации либо граждан.

Если за бандитизм уголовная ответственность наступает по общему правилу, т.е. с 16 лет, то за совершение разбоя возраст уголовной ответственности снижен до 14 лет.

Если при занятии бандитизмом будет совершен разбой, то содеянное должно квалифицироваться по совокупности преступлений, предусмотренных ст.162 ч.2 п. «а» Уголовного Кодекса Российской Федерации (разбой, совершенный организованной группой) и статьей 209 Уголовного Кодекса Российской Федерации (бандитизм).

5) Отграничение разбоя от кражи.

Объектом кражи являются отношения собственности, тогда как объектом разбоя – хищения имущества собственника с применением насилия опасного для жизни и здоровья, либо угрозы применения такого насилия – кроме отношения собственности, признается и личность потерпевшего (жизнь и здоровье потерпевшего) [16. С.195].

В этой связи следует отметить, что в юридической литературе продолжительное время господствовало мнение, что кража по объекту посягательства не отличается от разбоя. Эта точка зрения получила отражение в работах М.М. Исаева, А. Лаптева и других авторов. В настоящее время двойной объект разбоя и грабежа с насилием признается большинством исследователей уголовного права.

При разграничении рассматриваемых преступлений необходимо иметь в виду, что действия, содержащие первоначально признаки кражи, в дальнейшем при применении насилия к потерпевшему – могут перерасти в разбой.

Известное различие рассматриваемых преступлений можно рассмотреть и в содержании умысла. Так, при краже виновный совершает хищение тайно, не применяя насилия. При разбое же преступник желает применить насилие, опасное для жизни или здоровья лица, подвергшегося нападению.

Таким образом, основное различие рассматриваемых преступлений заключается в следующем:

1. Кража совершается тайно, а разбой – открыто.

2. Кража во всех случаях исключает насилие над личностью, тогда как разбой во всех случаях совершается только с насилием, опасным для жизни или здоровья потерпевшего.

3. Объектом посягательства кражи является собственность субъекта права, а объектом разбоя, кроме собственности, является личность потерпевшего (жизнь и здоровье).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Упадок морали значительной части населения привел к распаду системы государственных и общественных институтов профилактики правонарушений, что создало благоприятные условия для углубления антисоциальных явлений. Большой мерой этому содействует почти откровенная пропаганда порнографии, жестокости и насилия, которая ведется на фоне недоступно больших цен многих форм досуга, недостачи потребительских товаров, сокращения количества спортивных клубов, школ, молодежных лагерей.

Руководство правоохранительных органов государства не в состоянии обеспечить защиту конституционных прав граждан России, защитить от преступных посягательств на их жизнь, здоровье и собственность.

Острота криминогенной обстановки требует употребления крупномасштабных комплексных мероприятий со стороны государства, которые могли бы обеспечить ее стабилизацию в ближайшие три года. Приоритетное внимание при этих условиях должно быть придано вопросом правового обеспечения правоохранительной деятельности, усовершенствованию системы профилактики правонарушений, усилению борьбы с организованной и экономической преступностью, обеспечению охраны общественного порядка по общественной безопасности. К первоочередным мерам необходимо отнести также усовершенствование уголовно-исполнительной системы, расширение международного сотрудничества в борьбе с преступностью, а также кадровое, научное, информационно-техническое обеспечение правоохранительной деятельности.

Степень защиты собственности в значительной мере зависит от точного определения конкретных форм и способов посягательства на нее. Особую роль правильная классификация этого рода преступлений играет в тех случаях, когда правоохранительные органы имеют дело с такими сходными по конструкции своего юридического состава преступлениями, как грабеж, разбой и вымогательство. В то же время, как показывает проведенный выше анализ, далеко не все моменты, связанные с определением и четкой квалификацией грабежа, получили исчерпывающее законодательное оформление или соответствующую судебную трактовку. Среди норм законодательства, имеющих отношение к квалификации грабежа и разбоя, на наш взгляд нуждаются в уточнении такие, как: более четкое разграничение понятий насилия, опасного и неопасного для жизни и здоровья граждан; нормы учета преступлений по совокупности в случае совершения виновным деяний однородных, но предусмотренных различными статьями Уголовного кодекса; наконец, в целом нуждается в однозначном толковании весь понятийный аппарат главы УК, посвященной преступлениям против собственности.

В Российской Федерации признаются и защищаются равным образом все формы собственности (ч. 2 ст. 8 Конституции РФ). Охрана собственности от преступных посягательств провозглашена одной из задач УК РФ(ч. 1 ст. 2). Ответственность за указанные посягательства предусмотрена нормами гл. 21, которая входит в раздел VIII УК РФ. Родовым объектом рассматриваемых преступлений являются отношения в сфере экономики, а видовым - собственность. Собственность - категория двуединая (экономическая и правовая). Экономическое содержание собственности образуют отношения присвоения. Правовое содержание собственности составляют правомочия собственника, предоставленные ему законом. Согласно ст. 209 ГК РФ указанные правомочия включают владение, пользование и распоряжение имуществом. Они в полном объеме принадлежат собственнику, а частично - иному законному владельцу имущества. Непосредственным объектом преступлений против собственности ряд ученых считают ту конкретную форму собственности, которая подверглась посягательству. Однако необходимо иметь в виду, что конкретные формы собственности (частная, государственная, муниципальная и др.) самостоятельного уголовно-правового значения для квалификации преступлений не имеют.
Наряду с собственностью (основным непосредственным объектом) при совершении ряда преступлений, предусмотренных гл. 21 УКРФ, следует выделить дополнительный непосредственный объект (например, здоровье при разбое или вымогательстве). Вопрос о собственности как объекте преступлений возникает при совершении преступлений, ответственность за которые установлена не только нормами гл. 21 УК РФ. Так обстоит дело при совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 211, 221, 226, 229, 243, 261, 325 УК РФ и т.д. Основным непосредственным объектом преступлений, предусмотренных этими статьями, законодатель считает другие ценности. Поэтому здесь собственность может быть лишь дополнительным непосредственным объектом. Предмет обязателен для всех преступлений против собственности. Им, согласно закону, выступает имущество (движимое и недвижимое). Предметом преступлений против собственности может быть лишь чужое имущество, т.е. имущество, которое не находится в собственности или законном владении виновного. Кроме того, оно как предмет преступлений против собственности должно обладать экономической ценностью, выражением которой является стоимость похищенного имущества. Для объективной стороны преступлений против собственности типично активное поведение виновных лиц. Большинство составов преступлений в гл. 21 УК РФ сконструированы как материальные. К их обязательным признакам относятся деяние, общественно опасное последствие и причинная связь между ними. Лишь составы разбоя, вымогательства и неправомерного завладения автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения являются формальными.
В отдельных случаях указанные в законе общественно опасные последствия играют роль квалифицирующего признака (п. "в" ч. 2 ст. 164; п. "б" ч. 3 ст. 165; ч. 2 ст. 167 УК РФ). В большинстве составов обязательным признаком выступает способ преступления (например, обман или злоупотребление доверием при мошенничестве и причинении имущественного ущерба - ст. ст. 159 и 165 УК РФ).
С субъективной стороны преступления против собственности характеризуются умышленной формой вины. Только одно преступление (ст. 168 УК РФ) совершается по неосторожности. Субъективными признаками для большинства преступлений выступают цель (нажива) и мотив (корысть). Согласно ст. 20 УК РФ за совершение кражи, грабежа, разбоя, вымогательства и др. преступлений ответственность наступает с 14 лет. Таким образом, преступления против собственности - это виновно совершенные общественно опасные деяния, запрещенные ст. ст. 158 - 168 УК под угрозой наказания.

Положительным моментом этой работы можно назвать ее новизну и вместе с тем актуальность в свете глобальных изменений в законодательстве России, так как, проводя исследования по сравнению и оценке составов преступлений против безопасности собственности Уголовного Кодекса были выявлены методы борьбы с такими преступлениями, указано правовое закрепление этих методов и предложена оценка эффективности средств и способов борьбы с данными преступлениями.

Таким образом, в работе были раскрыты основные причины возникновения преступлений против безопасности собственности, определены методы государственно-правового регулирования и воздействия на данное преступление, а также показана сущность самого состава преступлений в сфере безопасности отношений собственности, как в свете изменений законодательной базы, так и в сравнении этого состава с положениями старого Уголовного Кодекса.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:

Нормативные акты:

1. Конституция Российской Федерации от 12.12.1993г.

2. Гражданский Кодекс Российской Федерации от 30.11.1994г., с изменениями и дополнениями от 09.05.2005г.

3. Уголовный Кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 с изменениями и дополнениями от 28.12.2004.

4. Обзор судебной практики Верховного Суда РФ «Некоторые вопросы судебной практики по делам о краже, грабеже и разбое». Бюллетень Верховного Суда РФ. № 4. 2003.

5. Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за преступления против собственности» от 25.04.1995 № 5 (ред. от 27.12.2002) . Бюллетень Верховного Суда РФ. №7. 1995, Бюллетень Верховного Суда РФ. №2. 2003.

6. Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 29 от 27.12.2002 о судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое. "Законность" № 3, 2003.

7. СЗ СССР. – № 62 - 1932.

8. СУ РСФСР. – № 1 - 1917.

9. СУ РСФСР. – № 49 - 1921.

10. СУ РСФСР. – № 62 - 1921.

11. Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об уголовной ответственности за мелкое хищение государственного и общественного имущества». Сборник законов СССР и указов Президиума Верховного Совета СССР. 1938 – 1958. Москва, 1959.

Научная и учебная литература:

12. Быков В. Как разграничить бандитизм и разбой. Российская юстиция . №3.Москва, 2001.

13. Васецов А. Квалифицирующее значение о преступлении против собственности. №3.Москва, 1994.

14. Ведомости Верховного Совета СССР. – № 19. –1947.

15. Владимиров В. Квалификация преступлений против личной собственности. Москва, 1968.

16. Гагарин Н. Квалификация некоторых преступлений против социалистической и личной собственности. Алма-Ата, 1973.

17. Галиакбаров Р. Российская юстиция . № 7. Москва, 2001.

18. Гегель Г. Философия права. Москва, 1990.

19. Гражданское право России. Учебник: Часть первая. Под ред. Цыбуленко З.И. Москва, 2003.

20. Гражданское право. Учебник: В 2 т. Под ред. Суханова Е.А. Москва, 2002.

21. Есипов В. Жизнь и Закон в России. Варшава, 1907.

22. Есипов В. Уголовное право. Учебник: часть Особенная . Москва, 1908.

23. Завидов Б. Уголовно-правовой анализ грабежа, разбоя и вымогательства (комментарий статей главы 21 Уголовного Кодекса Российской Федерации). Москва, 2001.

24. Исупов К. и Савкин М. Русская философия собственности (XVII-XX вв.). Санкт-Петербург, 1993.

25. Кабашева И., Мальгин В., Тимирясов В. Преобразование государственной собственности в условиях институциональных изменений. Казань, 2001.

26. Клепицкий И. Собственность и имущество в уголовном праве. Государство и право . № 5. Москва, 2003.

27. Комментарий (постатейный) к Уголовному Кодексу Российской Федерации. Под ред. В. М. Лебедева. Москва, 2004.

28. Комментарий к Уголовному Кодексу Российской Федерации. Под ред. Радченко В. Москва, 2000.

29. Комментарий к Уголовному Кодексу Российской Федерации. Учебник: Особенная часть . Под ред. Скуратова Ю. и Лебедева В. Москва, 1996.

30. Кочои С. Ответственность за корыстные преступления против собственности. Москва, 2000.

31. Маттеи У., Суханов Е. Основные положения права собственности. Москва, 2004.

32. Матышевский П. Уголовно-правовая охрана социалистической собственности в Украинской ССР. Киев, 1972.

33. Некипелов П. Советское уголовное законодательство в борьбе с хищениями социалистической собственности. Москва, 1954.

34. Никифоров Б. Борьба с мошенническими посягательствами на социалистическую и личную собственность по советскому уголовному праву. Москва, 1952.

35. Панов Н. Уголовная ответственность за причинение имущественного ущерба путем обмана и злоупотребления доверием. Харьков, 1977.

36. Пионтковский А. Уголовное право РСФСР. Учебник: Часть общая . Москва, 1924.

37. Плеханов Г. Избранные философские произведения: В 5 т . Москва, 1956.

38. Постановление совещания министра юстиции СССР, генерального прокурора СССР и председателя Верховного Суда СССР по поводу статьи проф. Дурманова И. Социалистическая законность . № 11. Москва,1947.

39. Рарог А. Уголовное право России. Учебник: Особенная часть . Москва, 1996.

40. Рарог А. Уголовное право. Учебник: Особенная часть . Москва, 1996.

41. Розенберг Д. Н. О понятии имущественных преступлений в советском уголовном праве. Харьков, 1948.

42. Российское уголовное право. Учебник: Особенная часть . Под ред. Журавлева М. и Никулина С. Москва, 2003.

43. Российское уголовное право. Учебник: Общая часть. Под ред. Кудрявцевой В. и Наумовой А. Москва, 1997.

44. Сборник постановлений Пленумов Верховных судов СССР и РСФСР по уголовным делам. Москва, 1995.

45. Сирота С. Преступления против социалистической собственности и борьба с ними. Воронеж, 1968.

46. Скловский К. Собственность в гражданском праве. Москва, 2004.

47. Смирнов М. и Толмачев А.Уголовное право. Конспекты лекций: Особенная часть . Москва, 2000.

48. Суханов Е. Лекции о праве собственности. Москва, 1991.

49. Тенчов Э. Уголовно-правовая охрана социалистической собственности. Учебное пособие . Иваново, 1980.

50. Уголовный кодекс Союза ССР. Проект. Москва, 1947.

51. Уголовное право Российской Федерации. Учебник . Под ред. Кашепова В. Москва, 2004.

52. Уголовное право России. Учебник для вузов: Особенная часть . Под ред. Кругликова Л. Москва, 2004.

53. Уголовное право России. Учебник: Особенная часть . Под ред. Игнатова А. и Красикова Ю. Москва, 2003.

54. Уголовное право России. Учебник: Особенная часть . Под ред. Кудрявцевой В. и Наумовой А. Москва, 2004.

55. Уголовное право. Учебник. Под ред. Ветрова Н. и Ляпунова Ю. Москва, 2001.

56. Уголовное право: Учебник . Под ред. Ветрова Н. и Ляпунова Ю. Москва, 2003.

57. Утевский Б. Вина в советском уголовном праве. Москва, 1950.

58. Шкредов В. Экономика и право (Опыт экономико-юридического исследования общественного производства). Москва, 1990.

59. Шупыро В. Преобразование государственной собственности в период экономических реформ. Москва, 1997.