ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ РФ
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
Тамбовский государственный технический университет
Кафедра истории и философии
КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА
по дисциплине "Философия"
на тему: «Философия истории»
Выполнил: студент группы СМК-21
Дружинин Р. Э.
Проверила: преподаватель Дробжева Г. М.
2010
Содержание
Обзор историософских концепций от древних до классических моделей..……..................................................................................................................3
Смысл истории и подходы к его интерпретации в постклассических историософских концепциях........................................................................................7
Проблема культуры и цивилизации …………….…………………………………..9
Общественный прогресс и его критерии…………...................................................12
Список использованной литературы………………………………………............16
Обзор историософских концепций от древних до классических моделей
Историософия - концепция философии истории, созданная как целостное постижение вариативности и преемственности конкретных исторических форм с точки зрения раскрытия в них универсального закона или метаисторического смысла. Центральное место в историософии занимает осмысление сущности и основных процессуальных мотивов того исторического периода, в котором находится субъект философствования в соответствии с его собственными критериями определения исторических форм.
Фактически, историософия реализуется как целокупное постижение сущности истории с позиций метафизически полагаемых ее основных моментов. Традиционно таких моментов три: " начало истории", обосновывающее тот или иной смыслообразующий источник исторического движения, становления; " конец истории", реализующий завершение и окончательное раскрытие постулированных ранее закономерностей и смыслообразующих параметров процесса; и располагающееся междунимиполе исторической преемственности социальных, культурных, религиозных форм, олицетворяющих определенный тип включенности человека в универсальный процесс.
Тип историософского мышления формируется в античной культуре, развивается в европейской и исламской средневековой культуре и обретает свою вершину в универсальных метафизических системах классической европейской философии, а также в тех философских течениях XX в., которые тесно связаны с традиционными христианскими парадигмами. Традиционная восточная культура (китайская и индуистско-буддистская) полагает иной тип осмысления мироздания и человека в их взаимоотношениях и не порождает специфического историософского знания. Исторически первой историософской системой античности была мифологическая концепция последовательного регресса исторических эпох, предложенная Гесиодом. Далее в античной культуре практически не разрабатывается историософская тематика, но предлагаются универсальные формулы теоретического выражения мифосимволических концепций мирового космогонического процесса. Эти логико-теоретические конструкты (платонизм, неоплатонизм, позднеантичный синкретизм, в т. ч. - гностицизм) оказали существенное влияние на последующую разработку историософии в христианской культуре.
Традиционныйхристианский тип историософии складывается из сочетания историософских мотивов мессианизма, присутствующих в иудаизме, и собственно новозаветных постулатов, включая эсхатологические мотивы Откровения Иоанна. Христианская историософия основывается на двухоппозициях: оппозиции истории "небесной" и истории земной, а также на оппозиции "Царства Духа" и "Царства Кесаря" в самой земной истории. Первая оппозиция олицетворяет взаимоприсутствие провиденциально-объективных и субъективных факторов исторического становления как всечеловеческого (первоначально-всехристианского) искупления первородного греха. Само грехопадение осмысляется как метафизический момент "начала истории", а искупление и становление Богочеловечества как раскрытия провиденциального смысла мироздания (поворотныйпункт земной истории - пришествиеХриста как акт личностного воплощения Богочеловечества) являет собой момент "окончания истории".
Христианская историософия традиционно рассматривает преемственность мировых эпох в концептуальных мотивах "священной" или "церковной истории". "Священная история " как основа христианской историософии дает логику исторического процесса, представленного как последовательность этапов обожения, начинающегося с индивидуального принятия христианской модели духовности и социального действия и завершающегося утверждением вселенского Богочеловечества. "Церковная история" развертывается в учении о становлении церкви как потенциальной соравности Богу в единстве совершенного общения и совершенного типа общественности.
Для христианской парадигмы историософии характерно присутствие принципа избранности. Он реализуется не только в утверждении избранности "общины праведных", но и в самом типе понимания истории как логического процесса, имеющего свои "узловые моменты" и перемещающегося периодами относительно индифферентного к метаисторическому, сверхсобытийному смыслу или закону течения повседневности. Фактически, основанием для выделения этих периодов служит метафизический принцип универсального становления. Соответственно, смыслосодержащие, закономерные параметры исторического процесса (и историософского знания) лежат вне собственного поля историософского мышления: в теологии, космологии, теистической онтологии и антропологии. Сам по себеисторический процесс в традиционной историософской схематике оказывается вписанным в универсальный процесс миротворения.
Антропологические параметры исторического становления рассматриваются, как правило, в двух основных аспектах: развитие взаимоотношений Бога и человека, а также специфические мотивы включенности индивида в мировой процесс. Тем самым полагается фундаментальный принцип европейского историзма, заключающийся в выведении тех или иных объективных (вне- и надличностных) параметров истории, в действие которых так или иначе вписывается человеческий (субъективный) фактор. Даже в традиционном христианском типе мышления, утверждающем персоналистический характер включенности индивида в мировой процесс, сама индивидуальность реализуется практически в проблематике выбора между добром и злом. Степень свободы данного выбора целиком зависит от степени значимости провиденциально-благодатного осуществления исторического замысла.
С точки зрения общей логики христианской историософии все ее ведущие мотивы сохраняются и с развитием светской философской культуры в Европе: практически все универсальные метафизические системы новоевропейской философии включают в себя целостные историософские концепции. Их положение в рамках этих систем существенно не отличается от положения и функциональных связей теистической историософии в общей структуре универсальной теологии средневековья. При этом изменениям в основном подвергается понятийно-концептуальный аппарат историософии, с одной стороны, приближающийся к инструментам современной метафизики, а с другой стороны, используемый для выведения конкретных социально-политических концепций на основании самой историософии (которая в смысле своих оснований точно так же зависит от общей системы метафизических построений). Трансформируется и фундаментальное обоснование историософии: если ведущим критерием, обосновывающим компетентность историософского мышления в традиционном христианстве, являлись авторитет Священного Писания и персональный целостно-мистический и интуитивныйопыт философа, то теперь в качестве такого критерия выступает "исторический разум " как единство познавательных, системно-организующих и практических способностей человека. Сохраняются и постулаты основных метафизических моментов истории (т. е. сам тип осмысления исторического процесса с позиции того или иного руководящего принципа, монистического закона истории). Их присутствие можно обнаружить и в гегелевской, и в марксистской философии истории.
Характерной чертой новоевропейской историософии является принцип европоцентризма. Суть его в том, что логика всемирной истории выстраивается по образцу истории европейской цивилизации: само понятие "всемирная история" провоцирует идею общего источника и единых для всего человечества закономерностей исторического становления. Тем самым устанавливается универсальность культурно-исторических претензий европейского типа цивилизации и рационально-технологической культуры. Наиболее характерные примеры европоцентризма - триадическая картина культурной преемственности "античность - средневековье - новое время", гегелевская схема смены "исторических миров" от "восточного" до "германского", наиболее полно воплощающего культурно-исторические параметры самораскрытия духа, а также теория общественно-экономических формаций К. Маркса.
Смысл истории и подходы к его интерпретации в постклассических историософских концепциях
Со второй половины XIX в. начинается движение, направленное на преодоление классической рационалистической метафизики и связанных с нею парадигм исторического мышления. Можновыделить три наиболее влиятельных направления критики традиционной историософии и попыток разработки нетрадиционных моделей осмысления истории. Это - экзистенциализм, "философия жизни" и "цивилизационный подход". Кроме того, претензии на неметафизическое, строго научное осмысление истории выдвигались позитивизмом. Но, фактически, позитивистская философия истории сохраняет основные параметры метафизической историософии (трехстадийная теория Конта). Экзистенциализм, утверждающий первичность человеческой проблематики в культуре и в философии, начиная с С. Кьеркегора пытается обнаружить те структурные составляющие истории, которые непосредственно связаны с проблематикой раскрытия личностной уникальности и, одновременно, оказываются "пограничными", "трансцендируюшими" по отношению к человеку в ситуации "заброшенности".
Логическим завершением историософских поисков экзистенциализма становятся идеи А. Камю о фундаментальной "бесперспективности" истории: история создается в спонтанной жизнедеятельности, и всякийцеленаправленный исторический, социальный акт в действительности так же не рационален, как и труд Сизифа. Но некоего радикального выхода (кроме самоубийства) из замкнутого исторического абсурда нет - человек обречен на историю, которая и есть то, что есть сам человек. Следовательно, исторический процесс состоит в постоянстве стремления к выходу за его пределы.
"Философия жизни" выдвигает свои варианты нетрадиционного исторического мышления. Фактически, основное направление его - элиминация рационализированного характера историософии, утверждение в качестве основного понятия и содержания истории самой жизни (жизненного порыва, жизненных форм, воли к жизни и т. п.). Линейность и целостность исторического процесса оказываются иллюзорными - как и вся культурнаяреальность, лишь заглушающая и маскирующая хаотические и неразумные порывы жизни. Основным инструментом исторического и социального познания становится уже не "чистый разум", а индивидуальное сознание, чувствующее свою причастность к всеобщей жизни.
Основные системы "цивилизационного подхода" (Н. Я. Данилевский, Н. Леонтьев, О. Шпенглер, А. Тойнби) так же ориентированы на преодоление однолинейной телеологической схематики традиционной историософии. Но это преодоление происходит на уровне размывания самого принципа "всемирной истории": история мира в данном случае предстает самостоятельной историей отдельных цивилизаций или культурно-исторических типов, практически не пересекающихся в своей жизнедеятельности. Внутренняя же логика жизни цивилизации оказывается циклической: генезис - развитие - стабилизация - упадок - гибель. Т. е. в рамках отдельной цивилизации общаялиния развития сохраняется, но утрачивает тот смысл безграничного прогресса, который был характерен для рационалистической историософии.
Если экзистенциализм ставит в центр исторической проблематики личность, а "философия жизни" - универсальные биологические феномены, то "цивилизационный подход" характеризуется своего рода физическим редукционизмом вместе с существенным акцентом на национально-этнических и культурно-этнических параметрах исторического движения. Практически, многообразие подходов к осмыслению истории и теоретической систематизации культурно-исторического опыта говорит о невозможности одномерного и однонаправленного процесса логической и исторической преемственности, что составляет существо традиционной историософии.
Проблема культуры и цивилизации
Известно, что вокруг смысла слов "культура" и "цивилизация" ведутся споры, порой обретая острый характер, и редко кто путает эти слова, когда контекст однозначный, хотя порой вполне правомерно употребление их как синонимов: так тесно они переплетены. Но между ними имеется не только сходство, но и различие, в некоторых аспектах доходящее даже до враждебной противоположности. Первым ввел отличие культуры от цивилизации И.Кант, чем существеннопрояснил эту проблему. Ранее под культурой в отличие от природы понималивсе созданное человеком. Позднее возникли взгляды на культуру, уподоблявшие ее идеально функционирующей системе и профессиональному умению, но не учитывающие, что профессионально, т.е. с большим умением, иные могут убивать людей, однако никто не назовет это злодеяние феноменом культуры. Именно Кант разрешил данный вопрос, причем гениально просто. Он определил культуру как то и только то, что служит благу людей или что в своей сущности гуманистично: вне гуманизма и духовности нет истинной культуры. Исходя из своего понимания сути культуры, Кант со всей четкостью противопоставил "культуре умения" "культуру "воспитания", а чисто внешний, "технический" тип культуры он назвал цивилизацией. Дальновидный гений мыслителя провидел бурное развитие цивилизации и воспринимал это с тревогой, говоря об отрыве цивилизации от культуры: культура идет вперед гораздо медленнее цивилизации. Эта явно пагубная диспропорция несет с собой многие беды народам мира: цивилизация, взятая без духовного измерения, порождает опасность технического самоуничтожения человечества. Бесспорно, что следует различать культуру и цивилизацию. Согласно Канту, цивилизация начинается с установления человеком правил человеческой жизни и человеческого поведения. Цивилизованный человек - это человек, который другому человеку не причинит неприятностей, он его обязательно принимает в расчет. Цивилизованный человек вежлив, обходителен, тактичен, любезен, внимателен, уважает другого человека. Культуру Кант связывает с нравственным категорическим императивом, который обладает практической силой и определяет человеческие действия не общепринятыми нормами, ориентированными, прежде всего, на разум, а нравственными основаниями самого человека, его совестью. Часто понятием "цивилизации" обозначается вся общечеловеческая культура или же современный этап ее развития. В социально-философской литературе цивилизацией назывался этап человеческой истории, следующий за варварством. Этой идеи придерживались Г. Л. Морган и Ф. Энгельс. Триада "дикость - варварство - цивилизация" и поныне остается одной из предпочтительных концепций социального прогресса. Вместе с тем в литературе довольно часто встречаются определения типа "европейская цивилизация", "американская цивилизация", "русская цивилизация". Как уже было сказано выше, термин "цивилизация" во многом совпадает посмыслу с понятием "культура". Если первое, возникнув в 18 веке, фиксировало окультуривание человека в системе государственного устройства, разумно устроенного общества, то второе еще со времен античности означало формирование, воспитание человеческой души, обуздание страстей. Для цивилизации как стадии вырождения культуры характерно господство интеллекта, без души и сердца. Цивилизация в целом есть культура, но лишенная своего содержания, лишенная души. Культура умирает после того, как душа осуществит все свои возможности- через народы, языки, вероучения, искусство, государство, науку и т.п. Культура, по Шпенглеру, - это внешнее проявление души народа. Под цивилизацией он понимает последнюю, заключительную стадию существования любой культуры, когда возникает огромное скопление людей в больших городах, развивается техника, идет деградация искусства, народ превращается в "безликую массу". Цивилизация, считает Шпенглер, - эпоха духовного упадка. В Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона сказано следующее: "Цивилизация - состояние народа, которого он достиг благодаря развитию общественности, жизни обществом и которое характеризуется удалением от первоначальной обстановки и общественных отношений и высоким развитием духовной стороны. Это житейское словоупотребление...". Таковыми были основные представления о цивилизации на рубеже 19-20 веков. Социальные преобразования и научные достижения 20 века внесли много нового в понимание цивилизации, которую стали рассматривать как целостность экономической, социально-классовой, политической и духовной сфер жизни общества в определенных пространственных и временных границах. Понятия "цивилизация" и "культура" часто употребляются и воспринимаются как равнозначные, взаимозаменяющие друг друга. Правомерно ли это? Думается, что да. Ибо культура в широком ее понимании и представляет собой цивилизацию. Когда мы говорим "цивилизация", мы подразумеваем всю взаимосвязь показателей данного общества. Когда мы говорим "культура", то речь может идти о духовной культуре, материальной, либо о той и другой. Тут требуется специальные пояснения - какую культуру мы имеем в виду. Во временном измерении культура более объемна, нежели цивилизация,поскольку она охватывает культурные достояния человека дикости и варварства. В пространственном же измерении правильнее, очевидно, говорить о том, что цивилизация представляет собой сочетание множества культур. В истории человечества принято выделять следующие основные типы цивилизаций: 1) древневосточные (Древний Египет, Месопотамия, Древний Китай, Древняя Индия и др.);2) античная;3) средневековая;4) индустриальная;5) современные восточные;6) российская.Между этими цивилизациями можно выявить преемственные связи, приводящие к общечеловеческой цивилизации современной эпохи.Общественный прогресс и его критерии
Прогресс (от лат. progressus — движение вперед) есть такое направление развития, которое характеризуется переходом от низшего к высшему, от менее совершенного к более совершенному. Заслуга выдвижения идеи и разработки теории общественного прогресса принадлежит философам второй половины XVIII в., а социально-экономической базой для самого возникновения идеи общественного прогресса послужило становление капитализма и вызревание европейских буржуазных революций. Кстати, оба творца первоначальных концепций общественного прогресса — Тюрго и Кондорсе — были активными общественными деятелями предреволюционной и революционной Франции. И это вполне объяснимо: идея общественного прогресса, признание того факта, что человечество в целом, в главном идет в своем движении вперед, есть выражение исторического оптимизма, свойственного передовым социальным силам.
Три характерных черты отличали первоначальные прогрессистские концепции.
Во-первых, это идеализм, т. е. попытка отыскать причины поступательного развития истории в духовном начале — в бесконечной способности совершенствования человеческого интеллекта (те же Тюрго и Кондорсе) или в спонтанном саморазвитии абсолютного духа (Гегель). Соответственно этому критерий прогресса тоже усматривали в явлениях духовного порядка, в уровне развития той или иной формы общественного сознания: науки, нравственности, права, религии. Между прочим, прогресс был подмечен, прежде всего, в сфере научного познания (Ф. Бэкон, Р. Декарт), а затем уже соответствующая идея была распространена на социальные отношения в целом.
Во-вторых, существенным недостатком многих ранних концепций социального прогресса являлось недиалектическое рассмотрение общественной жизни. В таких случаях общественный прогресс понимается как плавное эволюционное развитие, без революционных скачков, без попятных движений, как непрерывное восхождение по прямой линии (О. Конт, Г. Спенсер).
В-третьих, восходящее развитие по форме ограничивалось достижением какого-нибудь одного облюбованного общественного строя. Весьма отчетливо этот отказ от идеи неограниченного прогресса сказался в утверждениях Гегеля. Вершиной и завершением мирового прогресса им провозглашался христианско-германский мир, утверждающий свободу и равенство в их традиционном истолковании.
Эти недостатки в значительной степени были преодолены в марксистском понимании сущности общественного прогресса, включающем в себя признание его противоречивости и, в частности, того момента, что одно и то же явление и даже ступень исторического развития в целом могут быть одновременно прогрессивными в одном отношении и регрессивными, реакционными в другом. Именно таков, как мы видели, один из возможных вариантов воздействия государства на развитие экономики.
Следовательно, говоря о поступательном развитии человечества, мы имеем в виду главное, магистральное направление исторического процесса в целом, его результирующую применительно к основным ступеням развития. Первобытнообщинный строй, рабовладельческое общество, феодализм, капитализм, эпоха социализированных общественных отношений в формационном срезе истории; первобытная доцивилизационность, земледельческая, индустриальная и информационно-компьютерная волны в ее цивилизационном срезе выступают основными «блоками» исторического прогресса, хотя по каким-то своим конкретным параметрам последующая формация и ступень цивилизации могут уступать предыдущим.
Если попытаться в общем виде определить причины общественного прогресса, то ими будут потребности человека, являющиеся порождением и выражением его природы как живого и не в меньшей степени как социального существа. В повседневной жизни на протяжении тысячелетий люди вовсе не ставили своей сознательной целью обеспечить общественный прогресс, а сам общественный прогресс отнюдь не является какой-то изначально заложенной в ход истории идеей («программой»), осуществление которой составляет ее сокровенный смысл. В процессе реальной жизни люди движимы потребностями, порождаемыми их биологической и социальной природой; а в ходе реализации своих жизненных потребностей люди изменяют условия своего существования и самих себя, ибо каждая удовлетворенная потребность порождает новую, ее же удовлетворение, в свою очередь, требует новых действий, следствием которых и является развитие общества.
Раздумья мировой общественности о «пределах роста» значительно актуализировали проблему критериев общественного прогресса. Действительно, если в окружающем нас социальном мире не все так просто, как казалось и кажется прогрессистам, то по каким наиболее существенным признакам можно судить о поступательности общественного развития в целом, о прогрессивности, консервативности или реакционности тех или иных явлений?
Отметим сразу, что вопрос «как измерять» общественный прогресс никогда не получал однозначного ответа в философско-социологической литературе. Такая ситуация во многом объясняется сложностью общества как субъекта и объекта прогресса, его многоплановостью и многокачественностью. Отсюда поиски своего, локального критерия для каждой сферы общественной жизни. Но в то же время общество есть целостный организм и как таковому ему должен соответствовать основной критерий социального прогресса. Люди, как замечал Г. В. Плеханов, делают не несколько историй, а одну историю своих собственных отношений. Наше мышление способно и должно отразить эту единую историческую практику в ее целостности.
В процессе еще только уходящего в прошлое идеологического противостояния двух систем техницисты использовали тезис о производительных силах как генеральном критерии общественного прогресса для доказательства превосходства Запада, шедшего и идущего по этому показателю впереди. Тогда их оппонентами была внесена существенная поправка к собственной концепции: этот высший общесоциологический критерий нельзя брать в отрыве от характера господствующих в данном обществе производственных отношений. Ведь важно не только общее количество производимых в стране материальных благ, но и то, насколько равномерно и справедливо распределяются они среди населения, как способствует или тормозит данная общественная организация рациональное использование производительных сил и их дальнейшее развитие. И хотя поправка действительно существенная, но она не выводит критерий, принятый в качестве основного, за пределы одной — экономической — сферы социальной действительности, не делает его поистине интегративным, т. е. пропускающим через себя и впитывающим в себя изменения буквально во всех сферах жизни общества.
Таким интегративным, а значит — наиболее важным, критерием прогресса выступает уровень гуманизации общества, т. е. положение в нем личности: степень ее экономического, политического и социального освобождения; уровень удовлетворения ее материальных и духовных потребностей; состояние ее психофизического и социального здоровья. Заметим, кстати, что внутри этого сложного по своей структуре индикатора можно и нужно выделить один, по сути дела объединяющий в себе все остальные. Таковым, на наш взгляд, является средняя продолжительность жизни. И если она в данной стране на 10—12 лет меньше, чем в группе развитых стран, да к тому же обнаруживает тенденцию к дальнейшему уменьшению, соответственно должен решаться вопрос и о степени прогрессивности этой страны. Ибо, как сказал один из известных поэтов, «все прогрессы реакционны, если рушится человек».
Итак, содержанием общественного прогресса было, есть и будет «очеловечение человека», достигаемое путем противоречивого развития его естественных и общественных сил, т. е. производительных сил и всей гаммы общественных отношений. Этому содержанию должен быть адекватен и избираемый нами основной критерий общественного прогресса
Список использованной литературы:
1. Губин В.Д., Сидорина Т.Ю., Философия, Москва Гардарина 2005г.
2. Волчек Е.З., Философия, Минск 1995г.
3. Фролов Н. В., Введение в философию, Москва 1989.
4. Гегель Г.В.Ф. «Лекции по философии истории», СПб., 1993
5. Маркс К., Энгельс Ф., Сочинения, 2-е издание
6. Ильин В. В. Философия истории. — М.: Изд-во МГУ, 2003.
7. Семёнов, Ю. И. Философия истории. — М.: Современные тетради, 2003
8. Философия истории / Под ред. А.С. Панарина. — М.: Гардарики, 2001.
|