Реферат: «Кант: этика и мораль»

Московский государственный университет

им. М. В. Ломоносова

факультет журналистики

Реферат по философии

на тему «Кант: этика и мораль»

Студента 203 группы

Неделько Григория

Преподаватель Радул Д. Н.

Москва, 2004 год.

Кант

Кант Иммануил (22.4.1724, Кенигсберг, ныне Калининград, - 12.2.1804, там же), немецкий философ и учёный, родоначальник нем. классической философии. Прожил всю жизнь в Кенигсберге, где окончил университет (1745) и был в 1755-70 доцентом, а в 1770-96 профессором университета. В философском развитии К. различают два периода - "докритический" (до 1770) и "критический". В так называемый "докритический" период К. признаёт возможность умозрительного познания вещей, как они существуют сами по себе ("метафизики", согласно принятой тогда терминологии); в т. н. "критический" период - отрицает способность такого познания на основании предварительного исследования форм познания, источников и границ наших познавательных способностей.

В "докритический" период ("Всеобщая естественная история и теория неба", 1755) К. разработал "небулярную" космогоническую гипотезу об образовании планетной системы из первоначальной "туманности", т. е. из огромного облака диффузного вещества. Согласно оценке Ф. Энгельса, эта теория К. "... была величайшим завоеванием астрономии со времени Коперника. Впервые было поколеблено представление, будто природа не имеет никакой истории во времени" (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 20, с. 56). В то же время К. высказал догадку о существовании Большой системы галактик вне нашей Галактики, доказал замедление - в результате приливного трения - суточного вращения Земли, а также развил учение об относительности движения и покоя. В биологии К. наметил идею генеалогической классификации животного мира, в исследованиях по антропологии выдвинул идею естественного развития человеческих рас. Параллельно с этими естественнонаучными работами К. написал в "докритический" период ряд философских работ. В них он наметил - под влиянием эмпиризма и скептицизма английского философа Д. Юма - различие между основанием реальным и логическим, осмеял увлечение некоторых своих современников так называемым "духовидением" и др.

Диссертация "О форме и принципах чувственно воспринимаемого и умопостигаемого мира" (1770) явилась началом перехода к воззрениям "критического" периода, главными произведениями которого стали "Критика чистого разума" (1781), "Критика практического разума" (1788) и "Критика способности суждения" (1790). Основу всех трёх "Критик" составляет учение К. о явлениях и о вещах, как они существуют сами по себе, - "вещах в себе"*. Познание наше начинается, по К., с того, что "вещи в себе" воздействуют на органы внешних чувств и вызывают в нас ощущения. В этой предпосылке своего учения К. - материалист. Но в учении о формах и границах познания К. - идеалист и агностик. Он утверждает, будто ни ощущения нашей чувственности, ни понятия и суждения нашего рассудка не могут дать никакого теоретического знания "о вещах в себе". Вещи эти непознаваемы. Правда, эмпирические знания о вещах могут неограниченно расширяться и углубляться, но это ни на йоту не приблизит нас к познанию "вещей в себе".

В логике К. проводил различие между обычной, или общей, логикой, которая исследует формы мысли, отвлекаясь от вопросов об их предметном содержании, и логикой трансцендентальной, которая исследует в формах мышления то, что сообщает знанию априорный, всеобщий и необходимый характер. Основной для него вопрос - об источниках и границах знания - К. формулирует как вопрос о возможности априорных синтетических (т. е. дающих новое знание) суждений в каждом из трёх главных видов знания - математике, теоретическом естествознании и метафизике (умозрительном познании истинно-сущего). Решение этих трёх вопросов "Критики чистого разума" К.

приурочивает к исследованию трёх основных способностей познания - чувственности, рассудка и разума.

В основе математики лежат созерцания пространства и времени. Формы их перестают у К. быть формами существования самих вещей и становятся только априорными формами чувственности. В основе этих созерцаний лежат "чистые", т. е. не зависящие от опыта и предшествующие ему (априорные), формы пространства и времени, что и обусловливает всеобщность и необходимость математических истин.

В теоретическом естествознании условием возможности априорных синтетических суждений являются 12 категорий (например, единство, множество, цельность, реальность, отрицание и т. д.), которые в качестве "чистых" понятий априорны. Но чтобы возникло подлинное знание, необходимо соединение (синтез) чувственного созерцания с категориями рассудка, высшим условием которого является единство нашего сознания. Поскольку всеобщие и необходимые законы опыта принадлежат не самой природе, а только рассудку, который вкладывает их в природу, постольку естествознание, по К., само строит свой предмет - со стороны его логической формы.

Рассмотрение вопроса о возможности синтетических суждений в "метафизике" К. приурочивает к исследованию разума, порождающего "идеи", т. е. понятия о безусловной целостности, или единстве, обусловленных явлений (понятия о душе, мире и боге). К. пришёл к выводу, что все три умозрительные науки традиционной философии, рассматривавшей эти идеи, - "рациональная психология", "рациональная космология" и "рациональная теология" - науки мнимые. Понимая, что его критика стремится ограничить компетенцию разума, К. полагал, будто то, что при этом теряет познание, выигрывает вера. Т. к. бог не может быть найден в опыте, не принадлежит к миру явлений, то, по К., невозможно ни доказательство его существования, ни его опровержение. Религия становится предметом веры, а не науки или теоретической философии. Верить в бога, по К., не только возможно, но и необходимо, т. к. без этой веры невозможно примирить требования нравственного сознания с непререкаемыми фактами зла, царящего в человеческой жизни.

Большую роль в развитии философии после К. сыграла кантовская критика рациональной космологии. По К., притязания последней с необходимостью ведут к возникновению в разуме антиномий** - противоречащих друг другу и в то же время одинаково доказуемых ответов на исследуемые ею вопросы: мир и конечен - и не имеет пределов; существуют неделимые частицы (атомы) - и неделимых частиц нет; все процессы протекают как причинно обусловленные - и существуют процессы (поступки), совершающиеся свободно. Таким образом, разум по самой своей природе антиномичен и диалектичен. Однако эта диалектика космологических положений остаётся, по К., только субъективной, не выражает противоречивости самих вещей и не нарушает логического запрета противоречивости. Все противоречия космологической "диалектики" падают, как только падает лежащее в их основе ложное, по К., допущение, будто мир как безусловное целое может быть предметом разумного теоретического познания.

На основе результатов критики теоретического разума К. построил свою этику. Исходной её предпосылкой оказалось сложившееся у К. под влиянием французского философа Ж. Ж. Руссо убеждение в том, что всякая личность - самоцель и ни в коем случае не должна рассматриваться как средство для осуществления каких бы то ни было задач, хотя бы это были задачи всеобщего блага. Основным законом этики К. провозгласил внутреннее повеление (категорический императив***), требующее руководствоваться чисто формальным правилом: поступать всегда согласно принципу, который мог бы стать и всеобщим законом (др. формулировка: поступать так, чтобы всегда относиться к человечеству - в своём лице и лице другого - как к цели, а не только как к средству).

В эстетике К. сводит прекрасное к "незаинтересованному" удовольствию, не зависящему от того, существует или не существует предмет, изображенный в произведениях искусства, и обусловленному только его формой. Впрочем, провести вполне последовательно свой формализм К. не смог: в этике - вразрез с формальным характером "категорического императива" К. выдвинул принцип самоценности каждой личности; в эстетике - вразрез с формализмом в понимании прекрасного - объявил высшим видом искусства поэзию, т. к. она возвышается до изображения идеала.

Прогрессивным было учение К. о роли антагонизмов в историческом процессе жизни общества. Только через действие сил, которые кажутся источником одной лишь борьбы и вражды, возможно, по К., достижение величайшей задачи человеческого рода - всеобщего правового гражданского состояния. Параллельно с этим должно быть установлено состояние вечного мира между всеми государствами. Средством к установлению и сохранению мира К. считал развитие международной торговли и общения с их взаимными выгодами для различных государств.

Изобилующее противоречиями учение К. оказало огромное влияние на последующее развитие научной и философской мысли. Своим учением об антиномиях разума К. сыграл выдающуюся роль в развитии диалектики. К. критиковали и пытались на него опереться философы самых различных направлений. Возникшее в 60-х гг. 19 в. неокантианство стремилось разработать на основе идей К. систему идеализма. Двойственный характер философии К., допускающий её критику "справа" и "слева" (см. В. И. Ленин, Полное собрание соч., 5 изд., т. 18, с. 202-14), отмечали классики марксизма-ленинизма, высоко оценивая её положительные стороны и критикуя её субъективно-идеалистические и агностические тенденции. К. Маркс охарактеризовал философию К. по её общественному содержанию как немецкую теорию французской буржуазной революции (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 3, с. 184).

Канта гипотеза в астрономии, гипотеза об образовании планетной системы из рассеянной материи, заполнявшей всё пространство этой системы и находившейся в единообразном вращательном движении вокруг центрального сгущения — Солнца. Изложена в книге И. Канта «Всеобщая естественная история и теория неба» (1755), в которой он поставил вопрос о естественном происхождении всех небесных тел («Дайте мне материю, и я покажу вам, как из неё должен образоваться мир») и дал космогоническое объяснение закономерности движения планет. В К. г. изложена в общем правильная картина развития вращающегося пылевого облака (в гипотезе говорится о «частичках», поскольку во времена Канта существование атомов и молекул газов и их отличие от пылинок было неизвестно). Математическое обоснование нарисованной Кантом космогонической картины было предложено лишь в середине 20 в., когда была понята роль перехода механической энергии в тепловую при столкновениях твёрдых частиц.

Этика

При изучении философии и формировании собственного философского воззрения Кант очень большое внимание уделял этике. Этика (греч. ethiká, от ethikós - касающийся нравственности, выражающий нравственные убеждения, ethos - привычка, обыкновение, нрав), философская наука, объектом изучения которой является мораль, нравственность как форма общественного сознания, как одна из важнейших сторон жизнедеятельности человека, специфическое явление общественно-исторической жизни. Э. выясняет место морали в системе других общественных отношений, анализирует её природу и внутреннюю структуру, изучает происхождение и историческое развитие нравственности, теоретически обосновывает ту или иную её систему.

В восточной и античной мысли Э. была вначале слита воедино с философией и правом и имела характер преимущественно практического нравоучения, преподающего телесную и психическую гигиену жизни. Афористическая форма таких нравоучений восходила к устной традиции, закреплявшей уже в позднеродовом обществе практически полезное для социального целого (общины, племени) в поведении отдельного индивида. Положения Э. выводились непосредственно из природы мироздания, всего живого, в том числе человека, что было связано с космологическим характером восточной и античной философии. Характерно, что защита одной системы морали и осуждение другой базировались на противопоставлении "вечного закона природы" "человеческим установлениям" (Лао-цзы в Древнем Китае, Гесиод в Древней Греции и др.). Даже обращение к духовному миру личности (Будда, Сократ) приводило не к выделению Э. в самостоятельную теорию, а к нравственному осмыслению философского мироучения в целом.

В особую дисциплину Э. была выделена Аристотелем (ввёл и самый термин - в название работ "Никомахова этика", "Большая этика", "Эвдемова этика"), который поместил её между учением о душе (психологией) и учением о государстве (политикой): базируясь на первом, она служит второму, поскольку её целью является формирование добродетельного гражданина государства. Хотя центральной частью Э. у Аристотеля оказалось учение о добродетелях как нравственных качествах личности, в его системе уже нашли выражение многие т. н. "вечные вопросы" Э.: о природе и источнике морали, о свободе воли и основах нравственного поступка, смысле жизни и высшем благе, справедливости и т. п.

От стоиков идёт традиционное разделение философии на три области - логику, физику (в т. ч. метафизику) и Э. Оно проходит через средние века и принимается философией Возрождения и 17 в. Это разделение принимается и И. Кантом, который лишь обосновывает его как разграничение учений о методе, природе и свободе (нравственности). Однако вплоть до нового времени Э. часто понималась как наука о природе человека, причинах и целях его действий вообще, т. е. совпадала с философской антропологией (например, у французских просветителей, Д. Юма) или даже сливалась с натурфилософией (у Ж. Б. Робине, Б. Спинозы, главный труд которого - "Этика" - это учение о субстанции и её модусах). Такое расширение предмета Э. вытекало из трактовки её задач: Э. была призвана научить человека правильной жизни, исходя из его же собственной (естественной или божественной) природы. Поэтому Э. совмещала в себе теорию бытия человека, изучение страстей и аффектов психики (души) и одновременно учение о путях достижения благой жизни (общей пользы, счастья, спасения). Т. о., докантовская Э. неосознанно исходила из тезиса о единстве сущего и должного.

Кант подверг критике совмещение в Э. натуралистических и нравственных аспектов. По Канту, Э. - наука лишь о должном, а не о том, что есть и причинно обусловлено, она должна искать свои основания не в сущем, природе или общественном бытии человека, а в чистых внеэмпирических постулатах разума. Попытка Канта выделить специфический предмет Э. (область долженствования) привела к устранению из неё проблем происхождения и общественной обусловленности морали. Вместе с тем "практическая философия" (каковой Кант считал Э.) оказалась неспособной решать вопрос о практической возможности осуществления обосновываемых ею принципов в реальной истории. Кантовское переосмысление предмета Э. получило широкое распространение в буржуазной Э. 20 в., причём если позитивисты исключают нормативную Э. из сферы научно-философского исследования, то этики-иррационалисты отрицают её возможность в качестве общей теории, относя решение нравственных проблем к прерогативам личного морального сознания, действующего в рамках неповторимой жизненной ситуации.

Марксистская Э. выделяет свой предмет принципиально иным способом, отвергая противопоставление "чисто теоретического" и "практического", поскольку всякое знание есть лишь сторона предметно-практической деятельности человека по освоению мира. Марксистское понимание Э. является многосторонним, включает нормативно-нравственные, исторические, логико-познавательные, социологические и психологические аспекты в качестве органичных моментов единого целого. Предмет марксистской Э. включает философский анализ природы, сущности, структуры и функций морали, нормативную этику, исследующую проблемы критерия, принципов, норм и категорий определенной моральной системы (в составе нормативной Э. разрабатываются также проблемы профессиональной Э.), историю нравственного воспитания.

Главной проблемой Э. всегда был вопрос о природе и происхождении морали, однако в истории этических учений он обычно ставился в виде вопроса об основании представлений морального сознания о должном, о критерии нравственной оценки. В зависимости от того, в чём усматривалось основание морали, все имеющиеся в истории Э. учения можно отнести к двум типам. Первый включает теории, выводящие нравственные требования из наличной действительности человеческого бытия - "природы человека", естественных потребностей или стремлений людей, прирождённых им чувств или каких-либо фактов их жизни, рассматриваемых как самоочевидное внеисторическое основание морали. Теории этого типа обычно тяготеют к биоантропологическому детерминизму; содержат в себе элементы материализма (древнегреческие материалисты, Аристотель, Спиноза, Гоббс, французские материалисты 18 в., утилитаризм, Л. Фейербах, русские революционные демократы), но часто в них преобладают тенденции субъективного идеализма (английская школа нравственного чувства 17-18 вв., Дж. Батлер; в современной буржуазной Э. - Дж. Дьюи, Р. Б. Перри, Э. Вестермарк, Э. Дюркгейм, В. Парето, У. Самнер и др.). В теориях другого типа основанием морали считается некоторое безусловное и внеисторическое начало, внешнее бытию человека. Это начало может пониматься натуралистически ("закон природы" стоиков, закон "космической телеологии", эволюции органической жизни) или же идеалистически: "высшее благо" (Платон), абсолютная идея (Г. Гегель), божественный закон (томизм и неотомизм), априорный моральный закон (Кант), простые и самоочевидные идеи или отношения, не зависящие от природы мироздания (кембриджские платоники). В истории Э. следует особо выделить авторитарные концепции морали, согласно которым единственным основанием её требований является некий авторитет - божественный или личный.

В современной буржуазной Э. проблема основания морали часто представляется вообще неразрешимой. В интуитивизме основные моральные понятия считаются не связанными с природой всего сущего, а потому самоочевидными, недоказуемыми и неопровержимыми. Сторонники неопозитивизма, противопоставляя "факты" и "ценности", приходят к выводу о невозможности научного обоснования моральных суждений. Представители экзистенциализма считают, что сущность человека не имеет общих определений и поэтому не может дать основания для формулирования каких-либо конкретных нравственных принципов. Правда, в так называемой натуралистической Э. 1950-60-х гг. (Э. Эдел, Р. Брандт - США, и др.), выступающей против иррационализма и формализма в Э., основания морали выводятся из потребностей общественной жизни, данных антропологии, этнографии, социологических исследований.

Вопрос о природе морали в истории этической мысли иногда приобретал и другой вид: является ли нравственная деятельность по своей сущности целесообразной, служащей осуществлению каких-либо практических целей и достижению конкретных результатов, или же она целиком внецелесообразна, представляет собой лишь исполнение закона, требований некоторого абсолютного долженствования, предшествующего всякой потребности и цели. Эта же альтернатива облекалась в форму вопроса о соотношении в морали понятий внеморального блага и морально должного: либо требования долга основаны на том благе, которое может быть достигнуто (этой точки зрения придерживалось подавляющее большинство этиков), либо, наоборот, само понятие блага следует определять и обосновывать посредством должного (Кант, английские философы Ч. Брод, Э. Юинг). Первое решение обычно приводило к концепции так называемой консеквенциальной Э. (лат. consequentia - последствия), согласно которой моральные действия должны выбираться и оцениваться в зависимости от тех практических результатов, к каким они приводят (гедонизм, эвдемонизм, утилитаризм и др.). Такое решение упрощало нравственную проблему: оказывались неважными мотивы поступка и следование общему принципу. Противники консеквенциальной Э. доказывали, что в морали важен в первую очередь мотив и сам поступок во исполнение закона, а не последствия (Кант); намерение, стремление, приложенные усилия, а не их результат, который не всегда зависит от человека (Д. Росс, Э. Кэррит, Великобритания); важно не содержание действия, а то, в каком отношении к нему стоит его субъект (то, что выбор совершен свободно, - Ж. П. Сартр; что человек критически относится к самым моральным своим действиям и побуждениям, каковы бы они ни были, - К. Барт, Э. Бруннер).

Наконец, вопрос о природе морали в истории Э. часто выступал в виде вопроса о характере самой нравственной деятельности, соотношении её с остальной повседневной жизнедеятельностью человека. От древности до наших дней в Э. прослеживаются две противоположные традиции: гедонистически-эвдемонистическая и ригористическая. В первой проблема основания морали сливается с вопросом о путях реализации нравственных требований. Так как мораль выводится здесь из "естественной" природы человека и его жизненных запросов, то предполагается, что люди в конечном счёте сами заинтересованы в осуществлении её требований. Эта традиция достигла своего апогея в концепции "разумного эгоизма". Однако в истории классово антагонистического общества требования морали часто вступали в острое противоречие с устремлениями индивида. В нравственном сознании это отразилось в виде мысли об извечном конфликте между склонностью и долгом, практическим расчётом и возвышенным мотивом, а в Э. послужило основой для второй традиции, в русле которой находятся этические концепции стоицизма, кантианства, христианства, восточных религий. Представители этой традиции считают невозможным исходить из "природы" человека и истолковывают мораль как нечто изначально-противоположное практическим интересам и естественным склонностям людей. Из этого противопоставления вытекало аскетическое понимание моральной деятельности как сурового подвижничества и подавления человеком своих естественных побуждений, с этим же была связана и пессимистическая оценка нравственной дееспособности человека. Идеи невыводимости морального начала из бытия человека, о невозможности найти основание морали в сфере сущего вылились в философско-теоретическом плане в концепцию автономной этики [см. далее], которая в буржуазной Э. 20 в. выразилась в отрицании социально-целесообразного характера нравственной деятельности (экзистенциализм, протестантская неортодоксия и др.). Особую трудность для немарксистской Э. представляет проблема соотношения общечеловеческого и конкретно-исторического в морали: конкретное содержание нравственных требований либо понимается как вечное и универсальное (этический абсолютизм), либо в нём усматривается нечто лишь частное, относительное, преходящее (этический релятивизм).

Опираясь на предшествующую историю развития этической мысли, марксистская Э. возводит на новую ступень традиции материализма и гуманизма в Э. в силу органического соединения объективного изучения законов истории с признанием действительных интересов и вытекающих отсюда жизненных прав человека. Основание морали - нравственных идей, целей и устремлений - марксистская Э. усматривает в конечном итоге в объективных законах поступательного развития человечества. Благодаря социально-историческому подходу к анализу морали, марксистская Э. преодолевает антитезу этического релятивизма и абсолютизма. Та или иная классовая мораль выражает положение различных социальных групп в процессе общественного производства культуры и её исторического развития и в конечном счёте так или иначе отражает и объективные законы истории. При этом, если общественная позиция данного класса исторически прогрессивна и, особенно, если это позиция трудящихся масс, испытывающих на себе гнёт эксплуатации, неравенства, насилия, а потому объективно заинтересованных в установлении более гуманных, равноправных и свободных отношений, то данная мораль, оставаясь классовой, вносит вклад в нравственный прогресс общества в целом, формирует элементы общечеловеческой нравственности. Особенно это относится к революционной морали рабочего класса, который, "... исходя из своего особого положения, предпринимает эмансипацию всего общества" (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 1, с. 425), впервые ставит цель уничтожения классов вообще и тем самым утверждения действительно общечеловеческой нравственности. Таким образом, конкретно-исторический подход марксистской Э. к явлениям морали только и позволяет понять соотношение частных, классовых точек зрения в морали с едиными законами поступательного развития нравственности, выявить в противоречивом характере формирования морали в классовом обществе единую линию общечеловеческого нравственного прогресса.

В решении вопросов морали правомочно не только коллективное, но и индивидуальное сознание: нравственный авторитет кого-либо зависит от того, насколько правильно он осознаёт общие моральные принципы и идеалы общества (или революционного движения) и отражённую в них историческую необходимость. Объективность нравственного основания как раз и позволяет личности самостоятельно, в меру собственной сознательности, воспринимать и реализовывать общественные требования, принимать решения, вырабатывать для себя правила жизни и оценивать происходящее. Здесь встаёт проблема соотношения свободы и необходимости. Правильное определение общего основания морали ещё не означает однозначного выведения из него конкретных нравственных норм и принципов или непосредственного следования индивида "исторической тенденции". Нравственная деятельность включает не только исполнение, но и творчество новых норм и принципов, нахождение наиболее отвечающих современности идеалов и путей их осуществления.

Это определяет и постановку вопроса о нравственном критерии в марксистской Э. Законы исторического развития обусловливают содержание нравственных идей лишь в самом общем виде, не предопределяя их специфической формы. Поскольку всякая конкретно-целесообразная общественная деятельность предписывается и оценивается моралью с точки зрения исполнения единого для всех людей и множества частных ситуаций закона - нормы, принципа, идеала, которые выступают как собственно моральные критерии, это означает, что экономические, политические, идеологические и другие конкретные задачи не только не предопределяют решения каждой отдельной нравственной проблемы, но, напротив, способы и методы осуществления этих задач оцениваются моралью с точки зрения критериев добра, справедливости, гуманности, честности и т. д. Относительная самостоятельность этих критериев вовсе не в том, что они происходят из какого-либо другого источника, чем конкретные общественные потребности, а в том, что они отражают эти потребности в наиболее универсальном виде и имеют в виду не просто достижение некоторых особых целей, а разносторонние потребности общественной жизни на данной ступени её культурного развития. Поэтому моралью иногда воспрещаются и осуждаются действия, которые могут представляться наиболее эффективными и целесообразными с точки зрения текущего момента, частных задач того или иного конкретного дела.

Встречаясь с этим противоречием, этики-немарксисты обычно либо склоняются к прагматически-утилитарной трактовке нравственных критериев, либо усматривают извечный конфликт между требованиями морали и целесообразности, нравственности и политики (экономики). В действительности же это противоречие не имеет абсолютного характера, а само является выражением определенных социально-исторических противоречий. В ходе прогресса общества и особенно революционных преобразований каждый раз обнаруживалось, что требования общественной целесообразности, рассматриваемые с точки зрения общих перспектив поступательного развития общества, в конечном итоге совпадают с критериями справедливости, свободы, гуманности, коль скоро нравственное сознание масс выражает их в перспективно-исторической, а потому наиболее универсальной форме. Утилитарный, конъюнктурный подход к решению конкретных задач не только противоречит требованиям коммунистической нравственности, но и является политически недальновидным, нецелесообразным с точки зрения более широких и отдалённых общественных целей и последствий. Понимание нерасторжимого единства общесоциального и морального позволяет марксистской Э. впервые рационально разрешить противоречие между моралью и политикой, между целями и средствами, практическими нуждами и нравственными требованиями, общественной необходимостью и критериями гуманности, между общим моральным принципом и частной целесообразностью. Марксистской Э. равно чужды как дух утилитаризма, так и точка зрения абсолютного морализирования, претендующая на "высший" нравственный суд над объективной необходимостью законов истории.

Марксистская Э. разрешает и традиционную альтернативу мотива и деяния в оценке нравственной деятельности. Моральный поступок человека всегда должен оцениваться как целостный акт, как единство цели и её осуществления, помысла и свершения. Но это возможно только в том случае, если поступок рассматривается как частный момент всей общественной деятельности человека. Если применительно к отдельному действию его достоинство проявляется лишь через его социально-полезный или вредный результат, то при анализе всей линии поведения человека (индивида или же общественной группы, партии) вскрываются и становятся очевидными мотивы действий, преследуемые цели, общее отношение данного субъекта к обществу в целом, различным классам, окружающим людям. Такой подход к проблеме позволяет марксистской Э. преодолеть традиционное противопоставление "внешнего" деяния как очевидного для окружающих и "внутреннего" побуждения как недоступного для достоверного знания других людей. Реальная проблема соотношения мотива и деяния в оценке приобретает вид связи между общим и частным в поведении, отдельным поступком и всей нравственной деятельностью.

Марксистская Э. преодолевает и другие традиционные альтернативы моральных учений - гедонизма и аскетизма, эгоизма и альтруизма, морали спонтанного стремления и ригористической морали долга. Раскрывая истоки этой альтернативы, заключенные в противоречивой природе антагонистического общества, наличии в нем противоположных интересов, марксистская Э. ставит эту проблему не в моралистическом плане нравственной проповеди наслаждения или аскетизма, а в социально-историческом плане практического устранения их противоположности как абсолютной и универсальной. "... Коммунисты не выдвигают ни эгоизма против самоотверженности, ни самоотверженности против эгоизма и не воспринимают теоретически эту противоположность ни в ее сентиментальной, ни в ее выспренней идеологической форме; они, наоборот, раскрывают ее материальные корни, с исчезновением которых она исчезает сама собой" (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 3, с. 236). Выбор между выполнением внешней обязанности и осуществлением внутренней потребности должен всегда совершаться в зависимости от решения другого вопроса - нахождения наиболее адекватных путей сочетания в каждом конкретном случае общественных и личных интересов, так чтобы в конечном итоге вырисовывалась историческая перспектива приведения их к единству. Движение к этой цели и является нравственным оправданием самопожертвования, необходимость в котором возникает в противоречивых и кризисных ситуациях. Таков путь к научному, марксистскому решению проблемы гуманизма.

Таким образом, решение этих проблем в марксистской Э. не является чисто теоретическим устранением заблуждений этической мысли прошлого. В отличие от всей предшествующей и современной буржуазной Э., исходящей из констатации существующих отношений и противоречий (которые либо апологетически оправдываются, либо просто осуждаются), марксистская Э. исходит из исторической необходимости преодоления этих противоречий, что и определяет действенно-практический характер марксистской Э.

В системе категорий марксистской Э. воссоздается структура морали как целостного общественного образования, обладающего множеством сторон и моментов. Основу такой системы составляют категории моральной деятельности, нравственных отношений и морального сознания, которые отражают три основные стороны морали - содержание предписываемых и оцениваемых нравственностью действий и их нравственной мотивации; способ регуляции этой деятельности моралью, выражающийся в совокупности общественных связей, направляющих и контролирующих индивидуальное и коллективное поведение; наконец, идеальное отражение деятельности и отношений морали в сознании и их специфическое нравственное обоснование. Категория нравственной деятельности включает следующие моменты: структура отдельного поступка и составляющие его элементы (мотив, побуждение, намерение, выбор, решение, деяние, цели и средства, последствия), общая линия поведения индивида (в т. ч. нравственные привычки, навыки, склонности, убеждения, чувства); нормы поведения и нравы общества, составляющие в совокупности его нравственный образ жизни в целом. Анализ структуры нравственных отношений и нравственного сознания позволяет установить соотношение таких категорий, как нравственное требование, обязанность, долг, ответственность, достоинство личности, совесть, отражающих различные формы отношения личности к обществу, а также взаимосвязь таких категорий, как норма, моральное качество, оценка, нравственный принцип, общественные и нравственные идеалы, добро и зло, справедливость, смысл жизни, назначение и счастье человека, составляющие логический каркас всякой системы морали и наполняющиеся каждый раз иным содержанием.

По-разному определяя конкретные функции морали и их число, большинство исследователей-марксистов считает важнейшими функциями морали регулятивную (в специфической оценочно-императивной форме), познавательно-ориентационную и воспитательную.

В 60-70-е гг. значительно возросло число марксистских исследований по проблемам Э. и морали (работы, посвященные марксистской Э. в целом и ее отдельным проблемам, раскрытию гуманистического смысла идей коммунистической нравственности, нравственным аспектам коммунистического воспитания, критике современной буржуазной морали и Э.). Практическое значение Э. для решения социальных проблем современной эпохи и, в частности, проблемы формирования всесторонне развитой личности может быть реализовано только в тесном взаимодействии с другими науками - социологией, психологией, теорией общественного воспитания, педагогикой, а также эстетикой, с которыми этика имеет ряд пограничных проблем.

Автономная этика

Автономная этика, система морали, исходящая из идеи о независимости нравственных принципов и требований от каких-либо внешних по отношению к нравственности условий, интересов и целей. А. э. развивал Кант в «Критике практического разума» (1788), противопоставляя её теории французских просветителей. Кант стремился тем самым обосновать самостоятельность личной совести, формулирующей нравственные законы для всего человечества не по внешнему принуждению, а по внутреннему убеждению, и выяснить специфическую природу моральных установлений в отличие от простой целесообразности и велений общественных авторитетов. Однако полный отрыв законов морали от социальной практики привёл Канта к априоризму, к мысли о том, что эти законы можно только постулировать, но не доказать, а затем и к формализму, к невозможности определить конкретное содержание нравственных требований. Эта постановка проблемы была воспринята впоследствии неокантианством, а также интуитивизмом, экзистенциализмом и диалектической теологией, противопоставлявшими мораль законам сущего и социальной действительности. Марксистская этика обосновывает специфику морали и самостоятельность личной совести своеобразием отражения социальных законов в моральном сознании.

Мораль

Одна из основополагающих составляющих этики.

Мораль (лат. moralis — нравственный, от mos, множественное число mores — обычаи, нравы, поведение), нравственность, один из основных способов нормативной регуляции действий человека в обществе; особая форма общественного сознания и вид общественных отношений (моральные отношения); предмет специального изучения этики. Содержание и характер деятельности людей в обществе обусловлены в конечном счёте объективными социально-историческими условиями их бытия и законами общественного развития. Но способы непосредственной детерминации действий человека, в которых эти условия и законы преломляются, могут быть самыми различными. Одним из таких способов является нормативная регуляция, в которой потребности совместной жизни людей в обществе и необходимость согласования их массовидных действий фиксируются в общих правилах (нормах) поведения, предписаниях и оценках. М. принадлежит к числу основных типов нормативной регуляции, таких, как право, обычаи, традиции и др., пересекается с ними и в то же время существенно отличается от них. М. выделяется из первоначально нерасчленённой нормативной регуляции в особую сферу отношений уже в родовом обществе, проходит длительную историю формирования и развития в доклассовом и классовом обществе, где её требования, принципы, идеалы и оценки приобретают в значительной мере классовый характер и смысл, хотя наряду с этим сохраняются и общечеловеческие моральные нормы, связанные с общими для всех эпох условиями человеческого общежития. М. достигает высшего развития в социалистическом и коммунистическом обществе, где она становится единой в рамках этого общества и впоследствии всецело общечеловеческой нравственностью.

М. регулирует поведение и сознание человека в той или иной степени во всех без исключения сферах общественной жизни — в труде, в быту, в политике и науке, в семейных, личных, внутригрупповых, межклассовых и международных отношениях. В отличие от особых требований, предъявляемых человеку в каждой из этих областей, принципы М. имеют социально-всеобщее значение и распространяются на всех людей, фиксируя в себе то общее и основное, что составляет культуру межчеловеческих взаимоотношений и откладывается в многовековом опыте развития общества. Они поддерживают и санкционируют определённые общественные устои, строй жизни и формы общения (или, напротив, требуют их изменения) в самой общей форме, в отличие от более детализированных, традиционно-обычных, ритуально-этикетных, организационно-административных и технических норм. В силу обобщенности моральных принципов нравственность отражает более глубинные слои социально-исторических условий бытия человека, выражает его сущностные потребности.

Если в праве и организационных регуляциях предписания формулируются, утверждаются и проводятся в жизнь специальными учреждениями, то требования нравственности (как и обычая) формируются в самой практике массового поведения, в процессе взаимного общения людей и являются отображением жизненно-практического и исторического опыта непосредственно в коллективных и индивидуальных представлениях, чувствах и воле. Моральные нормы осуществляются практически и воспроизводятся повседневно силой массовых привычек, велений и оценок общественного мнения, воспитываемых в индивиде убеждений и побуждений. Выполнение требований М. может контролироваться всеми людьми без исключения и каждым в отдельности. Авторитет того или иного лица в М. не связан с какими-либо официальными полномочиями, реальной властью и общественным положением, но является авторитетом духовным, т. е. обусловленным его моральными же качествами (сила примера) и способностью адекватно выразить смысл нравственного требования в том или ином случае. Вообще в М. нет характерного для институциональных норм разделения субъекта и объекта регулирования.

В отличие же от простых обычаев, нормы М. не только поддерживаются силой устоявшегося и общепринятого порядка, властью привычки и совокупного давления окружающих и их мнения на индивида, но получают идейное выражение и обоснование в общих фиксированных представлениях (заповедях, принципах) о том, как должно поступать. Последние, отражаясь в общественном мнении, вместе с тем являют собой нечто более устойчивое, исторически стабильное и систематическое. М. отражает целостную систему воззрений на социальную жизнь, содержащих в себе то или иное понимание сущности («назначения», «смысла», «цели») общества, истории, человека и его бытия. Поэтому господствующие в данный момент нравы и обычаи могут быть оценены М. с точки зрения её общих принципов, идеалов, критериев добра и зла, и моральное воззрение может находиться в критическом отношении к фактически принятому образу жизни (что и находит выражение в воззрениях прогрессивного класса или, напротив, консервативных социальных групп). Вообще же, в М., в отличие от обычая, должное и фактически принятое совпадают далеко не всегда и не полностью. В классово антагонистическом обществе нормы общечеловеческой нравственности никогда не исполнялись целиком, безоговорочно, во всех случаях без исключения. Требования их полного и последовательного исполнения (например, неприкосновенности жизни человека, честности, уважения чужих прав, гуманности) поддерживались обычно теми, кто испытывал на себе бремя угнетения, социальной несправедливости или же сочувствовал положению эксплуатируемых и неравноправных слоев общества. Вырабатывающееся на этой основе нравственно-критическое отношение к господствующему строю является одним из важных моментов оппозиционного, а затем и революционного сознания трудящихся классов.

Роль сознания в сфере моральной регуляции выражается также в том, что нравственная санкция (одобрение или осуждение поступков) имеет идеально-духовный характер; она выступает в форме не действенно-материальных мер общественного воздаяния (наград или наказаний), а оценки, которую человек должен сам осознать, принять внутренне и соответствующим образом направлять свои действия в дальнейшем. При этом имеет значение не просто факт чьей-либо эмоционально-волевой реакции (возмущения или похвалы), но соответствие оценки общим принципам, нормам и понятиям добра и зла. По этой же причине в М. громадную роль играет индивидуальное сознание (личные убеждения, мотивы и самооценки), которое позволяет человеку самому контролировать, внутренне мотивировать свои действия, самостоятельно давать им обоснование, вырабатывать свою линию поведения в рамках коллектива или группы. В этом смысле К. Маркс говорил о том, что «...мораль зиждется на автономии человеческого духа...» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 1, с. 13). В М. оцениваются не только практические действия людей, но и их мотивы, побуждения и намерения. В связи с этим в моральной регуляции особую роль обретает личное воспитание, т. е. формирование в каждом индивиде способности относительно самостоятельно определять и направлять свою линию поведения в обществе и без повседневного внешнего контроля (отсюда же такие понятия М., как совесть, чувство личного достоинства и чести).

Моральные требования к человеку имеют в виду не достижение каких-то частных и ближайших результатов в определённой ситуации, а следование общим нормам и принципам поведения. В отдельно взятом случае практический результат действия может быть различным, зависящим и от случайных обстоятельств; в общесоциальном же масштабе, в суммарном итоге выполнение моральной нормы отвечает той или иной общественной потребности, отображенной в обобщённом виде данной нормой. Поэтому форма выражения нравственной нормы — не правило внешней целесообразности (чтобы достичь такого-то результата, нужно поступать так-то), а императивное требование, долженствование, которому человек должен следовать при осуществлении самых разных своих целей. В моральных нормах отражаются потребности человека и общества не в границах определённых частных обстоятельств и ситуаций, а на основе громадного исторического опыта многих поколений; поэтому с точки зрения этих норм могут оцениваться как особенные цели, преследуемые людьми, так и средства их достижения.

Нравственность имеет несколько основных исторических форм соответственно основным общественным формациям. Доклассовая М. характеризуется относительной простотой, неполной отвлечённостью от архаических обычаев, неразвитостью общих принципов и связана с не вполне ещё самостоятельным положением индивида в общинно-родовом обществе. «Племя оставалось для человека границей как по отношению к иноплеменнику, так и по отношению к самому себе... Люди этой эпохи... не оторвались еще... от пуповины первобытной общности» (Энгельс Ф., там же, т. 21, с. 99). Равенство индивидов предполагается само собой, но именно поэтому оно ещё не выступает в качестве особого требования уважения равных прав каждой личности. Требование справедливости относилось ко всем членам коллектива и предусматривало различные права и обязанности индивида перед родовым целым. В этот период формировались простейшие моральные требования к человеку как члену рода, производителю и воину (уважение к обычаям рода, выносливость, смелость, почитание старших, чувство равенства в дележе добычи), тогда как многие формы личных взаимоотношений в брачно-семейных и других сферах регулировались в основном ещё иными способами (обычаями, ритуалами и церемониалами, религиозно-мифическими представлениями).

В доклассовом и раннеклассовом обществе впервые осознаётся неполное соответствие и даже противоположность требований М. общепринятой практике обычного поведения. Наступившая эпоха социального неравенства, частнособственнических интересов и конкуренции индивидов, классового угнетения и неравноправного положения трудящихся способствует формированию в широких массах сознания несправедливости существующих порядков, деградации нравов по сравнению с прошлым, «...которые прямо представляются нам упадком, грехопадением по сравнению с высоким нравственным уровнем, старого родового общества» (там же). Эти мотивы нравственного осуждения пороков существующего общества и устремления к полному осуществлению основных требований М. красной нитью проходят через всю историю классовой борьбы и являются одной из сторон формирования революционной М. угнетённых классов, принимая всякий раз особую форму.

Каждая из господствовавших систем нравственности также обладает своими особенностями. В М. античного общества производительный труд не выступал как дело, достойное свободного человека. Раб обычно исключался из сферы действия М. и считался, с одной стороны, существом, к которому нельзя предъявлять никаких требований добродетели, а с другой — объектом отношения, не подпадавшим под критерии нравственности. В феодальном обществе, напротив, труд выступает уже как обязанность человека (крепостного, свободного крестьянина или ремесленника), получая одновременно и религиозную санкцию. В рыцарско-феодальном сословии добродетелями считались в основном лишь воинские доблести, чувство дворянской чести. В европейско-феодальном обществе христианская мораль, наиболее общий синтез и санкция данного строя, по характеристике Энгельса (см. там же, т. 7, с. 361), делала особый упор на смирении, укрощении плоти и «гордыни» в противовес культу разума, воли или чувственности человека в античности. Раннехристианская заповедь «любви к ближнему» в средневековье раннего и среднего периодов почти не затрагивала обычных межчеловеческих отношений (массовое сознание рыцарского и крестьянских сословий в основном остаётся ещё языческим); в позднее же средневековье эта заповедь приобрела отвлечённо-религиозный смысл служения людям (милости, сострадания) как «сынам бога», что не касалось существа господствующих отношений между классами. Укреплению существующих порядков служит характерное для феодализма разграничение обязанностей и добродетелей привилегированных и угнетаемых слоёв населения.

Нарождающаяся буржуазная М. выступила с признанием равенства всех людей (см. Ф. Энгельс, там же, т. 20, с. 106—07), но лишь в качестве «равенства возможностей» для индивидов как потенциальных свободных предпринимателей. По существу это означало равенство лишь частных собственников. В борьбе с феодально-христианской М. буржуазная М. первоначально выступила под знаком «разумного эгоизма» и «взаимного использования», т. е. основывалась на той иллюзии, что любой человек, добиваясь только собственных «разумных» целей, тем самым способствует благу других и общества в целом. В классическом буржуазном представлении М. в целом сводилась к способу достижения индивидом жизненного успеха и счастья. Особенно это характерно для М. эпохи первоначального накопления, где принципом добродетели считался аскетизм усердия и скопидомства и откладывание на будущее наслаждений и наград. Впоследствии этот принцип воздержания проповедовался рабочему классу как путь обретения жизненного благополучия. Однако для рабочего, по словам Ф. Энгельса, «...честность, трудолюбие, бережливость и все прочие добродетели, рекомендуемые ему мудрой буржуазией...», вовсе не являются гарантией того, что они «...действительно приведут его к счастью» (там же, т. 2, с. 265). В рамках буржуазной М. находят, конечно, выражение и некоторые общечеловеческие нравственные нормы, но они толкуются, как правило, ограниченно, применительно к условиям господства капиталистических отношений, и практикуются лишь до тех пор, пока не вступают в противоречие с классовыми интересами буржуазии. Действительное состояние нравов буржуазии и особенно тех её групп, которые связаны с большим бизнесом и государственной политикой, всегда было весьма далеко от требований общечеловеческой нравственности и противоречило даже тем принципам, которые исповедовались буржуазным моральным сознанием. Это противоречие особенно характерно для эпохи монополистического капитализма и политики империализма, когда в государственных масштабах совершаются преступления против других народов, процветают коррупция и взаимное попустительство в рамках экономических, политических корпораций. Для буржуазного сознания типичны непримиримые конфликты между требованиями морали и политики, правилами практического благоразумия, жизненного успеха и соображениями честности, гуманности и справедливости.

В противовес буржуазии, рабочий класс уже в капиталистическом обществе вырабатывает свою М., поскольку осознаёт свою особую историческую миссию и противоположность господствующему строю. Так возникла революционно-пролетарская М., основными требованиями которой являются уничтожение эксплуатации и социального неравенства, всеобщая обязательность труда, солидарность трудящихся в борьбе с капиталом. Эта М. «...подчинена вполне интересам классовой борьбы пролетариата...», по словам В. И. Ленина (Полное собрание соч., 5 изд., т. 41, с. 309); в борьбе за свои права «...рабочий класс поднимается вместе с тем и морально...» (там же, т. 21, с. 319), проявляет, по выражению Ф. Энгельса, «...свои самые привлекательные, самые благородные, самые человечные черты» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 2, с. 438). Эта М. становится затем краеугольным камнем социалистической и коммунистической нравственности, которые концентрируют в себе в наиболее полном выражении и все нормы общечеловеческой М. По мере утверждения социалистических отношений новая М. становится регулятором повседневных взаимоотношений между людьми, постепенно проникая во все сферы общественной жизни и формируя сознание, быт и нравы миллионов людей. Для коммунистической нравственности характерны последовательное осуществление принципа равенства и сотрудничества между людьми и народами, коллективизм, уважение к человеку во всех сферах его общественных и личных проявлений на основе того принципа, что «...свободное развитие каждого является условием свободного развития всех» (Маркс К. и Энгельс Ф., там же, т. 4, с. 447). Поскольку коммунистическая М. чуждо рассмотрение общества и индивидуальной жизни как внешних средств одного по отношению к другому, а то и другое выступают в нерасторжимом единстве, постольку для неё неприемлемы характерные для буржуазной М. жертвы одним нравственным принципом ради другого (например, жертва честностью ради выгоды, достижение целей одних ценой ущемления интересов других, компромиссы политики и совести). Она является высшей формой гуманизма.

В социалистическом обществе проблема нравственного воспитания масс и личности, борьбы с аморализмом, строительства общественных отношений во всех сферах на основе нравственных начал стала одной из важнейших. Содержащийся в Программе КПСС моральный кодекс строителя коммунизма формулирует важнейшие общие принципы коммунистической нравственности. Отвечая коренным интересам человека, коммунистическая нравственность в своём действительном осуществлении опирается на собственную сознательность людей, враждебна всякому формализму и догматизму, предполагает глубокую убеждённость каждого в справедливости и гуманности исповедуемых им принципов.

Нравственность

Мораль является основным критерием для формирования нравственности, которая имеет определённое значение для философии в целом и этической философии в особенности.

Первым толчком к Н. явилось идеалистическое истолкование физиологии внешних чувств немецкими физиологами 19 в. И. Мюллером (так называемый закон специфической энергии внешних чувств), М. Ферворном и особенно Г. Гельмгольцем (ощущение как простой знак предмета, не имеющий с ним никакого сходства; априорный характер закона причинности и др.). Значительную роль в подготовке Н. сыграл Ф. А. Ланге. Отрицая «метафизику» и пропагандируя эмпиризм, Ланге одновременно отвергал и материализм; априорные категории значимы только в пределах опыта, их источник — наша умственная организация, «вещь в себе» — только «пограничное понятие» нашего мышления.

Н. было использовано в конце 19 в. для ревизии философских основ марксизма и стало чуть ли не официальной догмой многих идеологов 2-го Интернационала (Э. Бернштейн, М. Адлер, К. Форлендер), пытавшихся соединить Н. и марксизм. Этот философский ревизионизм был подвергнут резкой критике Г. В. Плехановым («Против философского ревизионизма», 1935) и В. И. Лениным («Марксизм и ревизионизм», Полное собрание соч., 5 изд., т. 17: «Материализм и эмпириокритицизм», там же, т. 18). Влияние Н. прослеживается в течениях современной идеалистической философии, в особенности в разработке аксиологии (учения о ценностях).

Заключение

Таковы краткие сведения об Иммануиле Канте, его философских взглядах и вопросах этики, морали и нравственности, которые не раз затрагивались философом.

Пояснение некоторых понятий и дополнительную информацию см. ниже, в примечаниях.

Примечания

*«Вещь в себе». (Ding an sich; things in itself; chose en soi; cosa in se), философский термин, означающий вещи, как они существуют сами по себе (или «в себе»), в отличие от того, какими они являются «для нас» — в нашем познании. Различие это рассматривалось ещё в древности, но особое значение приобрело в 17—18 вв., когда к этому присоединился вопрос о способности (или неспособности) нашего познания постигать «вещи в себе». Понятие «вещи в себе» стало одним из основных в «Критике чистого разума» И. Канта, согласно которому теоретическое познание возможно лишь относительно явлений, но не относительно «вещи в себе», этой непознаваемой основы чувственно ощущаемых и рассудочно мыслимых предметов. Понятие «В. в с.» имеет у Канта и другие значения, в том числе умопостигаемого предмета, т. е. безусловного, запредельного для опыта предмета разума (бог, бессмертие, свобода). Противоречие в кантовском понимании «вещи в себе» заключается в том, что, будучи сверхчувственной, трансцендентной, она в то же время аффицирует наши чувства, вызывает ощущения. Философы-идеалисты критиковали понятие «вещь в себе» с двух точек зрения: субъективные идеалисты (И. Г. Фихте, махисты) считали несостоятельным понятие об объективно существующей «вещи в себе», Г. Гегель, признавая с точки зрения объективного диалектического идеализма её существование, критиковал идею о непознаваемости «вещи в себе» и непереходимой границе между нею и явлениями. Диалектический материализм признаёт существование вещей в себе, т. е. независимой от человеческого сознания реальности, но отвергает их непознаваемость.

** Антиномия. От анти... и греч. nomos — закон; буквально — противоречие в законе, противоречие между двумя положениями, каждое из которых одинаково логически доказуемо. Термин «А.» ввёл в 1613 немецкий философ Р. Гоклениус, хотя противоречивый характер мышления был обнаружен ещё в античной философии. Родоначальник немецкой классической философии И. Кант впервые показал, что А. с необходимостью порождаются особенностями процесса познания, в частности постоянными попытками разума выйти за пределы опыта, познать «вещь в себе», а поскольку, по Канту, это невозможно, всякий такой выход и приводит к А. В кантовском учении об А. выражена глубокая мысль о противоречивости процесса познания, зависимости результатов познания от наличных форм познавательной деятельности и вместе с тем о безграничности самого познания; эта мысль, однако, подрывается характерным для Канта агностицизмом и отрицанием противоречивости самой действительности.

Диалектический материализм различает А., являющиеся логическим отражением противоречий самой действительности (например, «электрон—волна», «электрон—частица»), и антиномичные суждения — парадоксы, обусловленные конкретным уровнем развития знания, в частности противоречиями в системе исходных понятий. Обнаружение парадоксов является одним из главных источников развития познания (например, теория относительности возникла в результате обнаружения антиномичности некоторых исходных положений классической физики). В целом же понятие «А.» в диалектическом материализме не имеет самостоятельного значения, будучи подчинённым по отношению к категории противоречие.

*** Категорический императив. От лат. imperativus — повелительный, термин, введенный немецким философом И. Кантом и обозначающий основной закон, или правило, его этики. Имеет две формулировки: «... поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом» (Кант И., Соч., т. 4, ч. 1, М., 1965, с. 260) и «... поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого также как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству» (там же, с. 270). Первая формулировка выражает характерное для Канта формальное понимание этики, вторая ограничивает этот формализм. Согласно Канту, К. и. является всеобщим общеобязательным принципом, которым должны руководствоваться все люди независимо от их происхождения. положения и т.д. Отвлеченно-формальный характер К. и. был подвергнут критике Гегелем.