Андрей Юрьевич Епатко

О петровской резиденции в Летнем саду Санкт-Петербурга

Кажется, редкий исследователь, занимающийся «Летним домом» - так называли в начале XVIII века дворец Петра I, - не сетовал на дефицит источников, имеющих отношение к этому зданию архитектора Д. Трезини. «О постройке [Летнего дворца] не сохранилось верных сведений», - писал в 1839 году литератор А. П. Башуцкий1. «История Летнего дворца еще не выяснена», - резюмировал в начале XX века искусствовед И. Э. Грабарь2. «Ранняя история царской летней резиденции овеяна легендами»3, - вторит им археолог В. А. Коренцвит.

Задвинутый в угол Летнего сада небольшой двухэтажный дом царя менее всего походил на резиденцию всесильного монарха. «Петр I заложил его скорее для своего развлечения, нежели имея в виду построить императорский дворец»4, - отмечал в 1735 году шведский ученый К. Р. Берк. Прусский чиновник И. Г. Фоккеродт, видимо, бывавший во дворце еще при жизни Петра, и вовсе называет трезиниевское творение «жалким домом, нисколько не соразмерным со всем остальным». По его словам, Летний дворец был «до того тесный, что зажиточный дворянин, наверное, не захотел бы поместиться в нем»5. Причиной тому Фоккеродт считал плохой вкус русского монарха, любившего маленькие низенькие покои. «Чертеж, представленный одним голландским зодчим, с тесными комнатами и удачно выгадывавший свободное место, - пишет чиновник о каком-то петровском строении, - навсегда удержал у Петра преимущество перед тем планом, который начертил с большим вкусом один итальянский или французский зодчий»6.

Иногда высказывается мнение, что царь, построивший себе столь неприметный внешне дворец, желал жить в нем как частное лицо, между тем как дворец князя А. Д. Меншикова имел «представительские функции». Едва ли это верно. Источники сообщают: летнюю резиденцию Петра I посещали иностранные послы, видные сановники, архитекторы. Например, в октябре 1722 года «в Летнем доме Его Императорского величества <...> был консилиум»7 о каменном строительстве в Петербурге, где, помимо царя, присутствовали начальник канцелярии городовых дел У. А. Синявин и архитекторы Д. Трезини и Стефан ван Звитен. Здесь же проходили и увеселения: шотландец П. Г. Брюс, служивший при Петре I, сообщает, что тот часто давал балы и устраивал приемы в своем Летнем дворце, «а не у князя Меншикова, как прежде»8.

Аудиенции послов тоже проходили в Летнем дворце, о чем упоминает один из участников польского посольства, посетившего Петербург в 1720 году. Свидетельство неизвестного автора, фигурирующего в литературе как «поляк-очевидец», чрезвычайно ценно, поскольку является единственным описанием внутренних покоев Летнего дворца эпохи Петра I. Царь повел посла за собой во дворец, «очень красиво украшенный различной китайской обивкой»9. В трех комнатах поляк увидел бархатные кровати с широким позументом, множество зеркал и украшений. Пол - мраморный. Кухня - «как комнаты в других дворцах». В поварне - насосы для подачи воды, шкафы для серебряной и оловянной посуды10.

Знакомясь с «оснащением» царской кухни, невольно приходишь к выводу: именно со строительством Летнего дворца Петр получил наконец хорошо налаженный быт. Во всяком случае, теперь уже анахронизмом представляются слова датского посланника Ю. Юля, писавшего в 1709 году о первом Зимнем дворце следующее: «Царь кушал у себя дома. Любопытно, что повар его бегал по городу из дома в дом, занимая для хозяйства у кого блюда, у кого скатерти, у кого тарелки, у кого съестных припасов, ибо с собою царь ничего не привез»11.

Обращает на себя внимание и такой факт: хотя Петр уже несколько лет жил в своей новой резиденции, она все еще не была закончена - очевидно, постоянное отсутствие в столице в связи с войнами мешало Петру контролировать процесс отделки дворца. Вместе с тем монарх не мог не заметить, как быстро перестраивался и видоизменялся дворец А. Д. Меншикова, что вызвало высочайшее недовольство. Австрийский резидент в России О. Плейер сообщает о нагоняе, который Петр I устроил светлейшему князю в день именин последнего 23 ноября 1714 года. Упрекнув фаворита в многочисленных растратах, царь в гневе бросил ему: «Ты, князь, всегда хорошо строишь: в конце лета ты велел снести у себя половину дома, а к зиме он уже снова отстроен, и не как старый, а лучше и выше. Ты начал и дом для гостей в конце лета, который больше моего, и твой больше чем наполовину готов, а мой нет»12.

Исследователи нередко сходятся во мнении, что дворец Петра I в Летнем саду является подражанием загородным голландским виллам13. Действительно, в экспликации к плану 1740-х годов из коллекции Тринити-колледжа в Дублине (Ирландия), этот дворец обозначен как «голландская усадьба, в которой царь Петр I cо всей своей семьей проживал»14.

Сохранилось, кстати, высказывание на сей счет самого хозяина «голландской усадьбы», слышанное очевидцем. Судя по всему, Петр не рассматривал трезиниевские палаты как окончательный вариант, а помышлял в будущем - вероятно, после окончания войны со Швецией - возвести в саду более соответствующую своему сану резиденцию: «Поживем пока, как добрые голландские граждане живут, - говорил он Екатерине, - а как с делами управлюсь, построю тебе дворец, и тогда заживем, как государям жить пристало»15.

Согласно «Походным журналам» Петра I, монаршее семейство перебиралось из Зимнего в Летний дворец в апреле или в мае (видимо, в зависимости от погоды). Например, в 1715 году переезд состоялся 16 апреля, а в 1720-м - 21 мая. Возвращались на «зимние квартиры» с первыми холодами, которые наступали в октябре16. Вслед за семьей переезжала «Кабинет-Канцелярия» во главе с А. В. Макаровым, занимавшая, очевидно, первый этаж соседних с дворцом Людских покоев (в описи этого здания на первом этаже под № 11 значится: «Казенные от Макарова»17.

Петр, однако, посещал Летний дворец и в холодную пору - «по надобности». Например, 20 марта 1714 года он «на Летнем [дворе] слушал всенощную у Троицы»18. Ноябрь того же года: Петр снова в Летнем саду - парится в «мыльне» (бане)19, вместе с Екатериной кушает в Токарной и играет в шахматы. Или такая трогательная запись в «Походном журнале» 1721 года (март): царь «изволил быть в Летнем доме и садил яблоневые деревья»20.

Уже через год после переезда Петра I в новую резиденцию его навестили заморские гости: напротив «Летнего дома» стала на якорях настоящая флотилия. По сему поводу царь с восторгом писал А. Д. Меншикову: «Третьяго дня пришли сюда шесть кораблей торговых Голландских и Англинских, из которых галиот да гукар (типы судов XVIII века. - А. Е.) ко мне причалили, то есть к самым моим палатам, <...> чего я от роду не видал, чтоб со двора моего такие суда были»21. «Походный журнал» 1713 года сообщает дополнительные подробности: «В 27 день [июля] прибыли в Петербург и пристали у Летняго Двора Его Величества два галиота Галанские; на одном была яхта разобранная, выписанная из-за моря, на другом садовые деревья, також питья и протчие столовые запасы»22.

В «Журнале» иногда встречаются записи о том, что царь, находясь в Летнем саду, «слушал вечерню в Доме»23, «был у вечерни в палатах»24, «слушал у себя в палатах вечерню и заутреню»25; «слушал литургию»26. Речь идет о домовой церкви, расположенной в одном из покоев Летнего дворца. Упомянутый нами выше «поляк-очевидец», описывая прием послов в петровской резиденции, замечает: «Царская милость также показал в церкви искусно сделанную из слоновой кости люстру, висевшую перед алтарем, сработанную [им] собственноручно»27. 30 мая 1720 года послы праздновали день рождения Петра I. «После церковной службы царь привел своих гостей в [Летний] сад и угощал в галерее»28. Это - еще одно упоминание о домовой церкви, существовавшей в Летнем дворце29. К. Р. Берк свидетельствует, что для семьи Петра I имелся «при дворе зал, в котором служили мессы»30.

Церковь, как я полагаю, была освящена в честь Троицы Живоначальной. На это указывает запись в «Походном журнале» от 20 марта 1714 года: «Его Величество <...> на Летнем [дворе] слушал всенощную у Троицы»31. Имя служившего здесь священника дают возможность установить все те же «Походные журналы». Вот характерные записи: царь «слушал всенощную дома, служил битка»32, «был в токарне, сидел с биткой-попом и слушал дома вечерню»33, после вечерни царь «играл с биткой в шахматы»34. «Биткой» в шутку называли придворного священника Ивана Хрисанфовича35.

Петр часто бывал в разъездах, и в его отсутствие за Летним дворцом присматривал А. Д. Меншиков. Каждый шаг светлейшего отражался в так называемых «Повседневневных записках», которые вели секретари меншиковской канцелярии. Любопытную информацию, касающуюся дворца, встречаем в записи за 19 июня 1716 года, когда царь находился за границей:

«В 1-м часу пополудни в Летнем его царского величества дворце в полатах от бывшаго зело страшного грому повредило, а имянно: в спальне государыни царевны Елизаветы Петровны потолка на поларшина отбило. <...> В верхних сенцах, где царевна Маргарита Петровна опочивала (имеется в виду дочь Петра I, умершая годом ранее. - А. Е.), карниз отбило на четверть. В полате, что перед спальнею, гзымса36 на четверть отбило и в 2 местах дорожники37 отбило ж. В полате, в которой изволила государыня царица убиратца, у акошка несколько плиток отбило»38. В итоге неповрежденными остались одна из поварен и «палата, в которой изволил царевич государь (годовалый Петр Петрович. - А. Е.) жить».

Судя по «Запискам», князь А. Д. Меншиков во время «грома» находился в комнате шестилетней Елизаветы Петровны. При ударе молнии «царевну с краватью, а его светлость на стуле подняло, однако, благодарить Бога, никакого вреда не учинил[о]». Далее сообщается, что Меншиков поспешил зайти в палаты царских детей - младенца Петра Петровича и восьмилетней Анны Петровны, которые не на шутку перепугались. Однако обе царевны - Анна и Елизавета - вскоре оправились от страха, чем весьма удивили Александра Даниловича. «Правда, ежели бы я в то время не был сам [во дворце], - говорил позже князь, - то б не мог верить, что в каких летах зело мужественны они показались»39.

От «грома» во дворце пострадал генерал Яков Брюс (его «духом по руке зашибло»)40. Но более всего досталось караульным. «Двух солдат, которые стояли при комнате Петра Петровича и с огорода у дверей (со стороны сада у входа во дворец. - А. Е.) от той грозы ударило оземь и мушкеты из рук вырвало; у одного, который стоял с огорода, у мушкета приклад оторвало»41.

Князь «изволил рассуждать» об этом явлении и пришел к выводу, что «оный гром пришел в трубу, и [распространился] во все полаты, ибо в нее все трубы проведены»42. Причиной столь большого переполоха явилась шаровая молния43.

Ранние описи Летнего дворца отсутствуют, поэтому представляют интерес любые упоминания о дворцовых комнатах. Например, Токарная или Токарня, - деловые помещения на первом этаже, где царь работал за токарными станками. «Его величество кушал дома, собирал буер и был в токарне»44. «[Царь] был на Летнем дворе, в мыльне и кушал в токарной»45. «Кушал» - весьма любопытно: не потому ли Токарная называлась еще Кофейной? Известно, что кофе выращивался в оранжереях Летнего сада. По словам К. Р. Берка, посетившего одну из оранжерей в 1735 году, кофейные деревья «плодоносили так хорошо, что императрице (Анне Иоанновне. - А. Е.) неоднократно варили кофе»46. Об этом втором названии говорится в путеводителе 1903 года47.

Вероятно, у комнаты существовало и третье название - Чертежная, о чем можно судить по сообщению токаря Петра I А. К. Нартова48. Скорее всего, оно связано с чертежными работами, которые велись в Токарной как самим Нартовым, так и царем49.

Служила иногда Токарная и спальней. Например, тот же А. К. Нартов упоминает, что он часто оставался здесь ночевать50запискам», в день смерти трехлетнего сына царя Петра Петровича А. Д. Меншиков после подготовки тела к погребению «в токарне лег почивать» «Повседневным . Согласно51.