Антропологическая школа уголовного права

Реферат на тему:

АНТРОПОЛОГИЧЕСКАЯ ШКОЛА УГОЛОВНОГО ПРАВА

Антропологическая школа уголовного права возникла в 70-х гг. в Италии. Причиной ее появления был рост числа преступлений, сопровождавший развитие капитализма, и необходимость для буржуазного общества рационализировать борьбу с этим ростом и неспособность старой юридической науки о преступлении справиться с этой задачей. для того, чтобы воздействовать на тАЬпреступностьтАЭ, надо было познать законы, ею управляющие, т. е. исследовать преступление, как чувственное явление, вместо исследования логической природы норм, определяющих преступление, чем занималась классическая школа. Таким образом, в антропологической школе и порожденной ею социологической школе первое место заняло исследование причин тАЬпреступности (получившее медицинское название уголовной этиологии), в виду чего самые школы характеризовались, как этиологическиетАЭ (ван-Гамелль), в полную противоположность юр. школе, перед которой этот вопрос, естественно, не мог стоять вовсе (обычно ограничивались вопросом о тАЬмотивах преступной деятельноститАЭ; отдельные исключения - Фейрербаз, Романьози). Это изучение было противопоставлено, как позитивное, старому - метафизическому, под позитивным же изучением подразумевалось естественно-научное (биологическое): преступление было объявлено тАЬестественным явлением, необходимым, как зачатие, как рождение, как смертьтАЭ (Ломброзо). Ближайшей причиной такого биологизирования социальной проблемы было то, что из всех ученых профессий, соприкасавшихся с преступностью, наименее способны были к позитивному изучению юристы. представители тАЬобщественной наукитАЭ, теория которых отрицает самое понятие общества и возможность причинного изучения чел. действий, так что разработка проблемы была начата судебными медиками и психиатрами.

Биологическая природа преступления не доказывалась, а скорее постулировалась (предпосылалась) антропологической школой. Для нее, напр., не подлежала сомнению наличность этого явления в мире животных (Ферри насчитывал только убийств 22 вида, также кражи, преступные сообщества и пр.) и даже в мире растений (насекомоядные растения). Преступность в чел обществе воплощается в преступных личностях, от самого рождения предрасположенных своими органическими особенностями к совершению преступлений (тАЬприрожденные преступникитАЭ). Преступные личности и есть причина преступности и бороться с нею - значит разыскать и уничтожить ее носителей. Вся задача антропологической школы сводится, таким образом, к отысканию признаков прест. человека, чем она и занималась, главным образом (симптоматология преступника, а не этиология преступления, что обычно смешивается). Такие признаки антропологическая школа добывала обильными исследованиями преступников живых и мертвых и сравнениями их с нормальными людьми, в результате чего получился сборный тАЬпреступный типтАЭ, наделенный тАЬклеймами преступноститАЭ: анатомическим строением, отклоняющимся от нормального современного человека (сильный прогнатизм, широкая челюсть, редкие волосы и пр.), физиологическими ненормальностями (анестезия, косоглазие, ранняя смертность и пр.), резкими особенностями психики (отсутствие нравственного чувства, мрачное выражение лица, жаргон, татуировка и пр.); эти и прочие особенности преступного типа нашлись только у 40% исследованных преступников, при чем разные преступные профессии имели их не в одинаковой степени, так что (мысль, высказанная впрочем только в IV изд. LтАЩUomo delinquente) органическая преступность, способная проявиться без помощи всяких внешних влияний, имеется только у 20%, - у остальных прирожденных преступников она может, столкнувшись с противоборствующими внешними влияниями, и не проявиться во вне; тем не менее, такой, якобы честный человек является тАЬв себетАЭ прирожденным преступником. Причины появления преступных личностей не социального, но биологического порядка. Ломброзо находит такие причины в старости, половых побуждениях и т. п. Первой причиной был указан атавизм: преступники это - возродившиеся в цивилизованном обществе дикари, которые в свое время отличались теми же признаками, что и современные представители преступного мира (прогнатизм, кровожадность и пр.). Позже атавизм был дополнен вырождением и нравственным помешательством: состояние преступности, если эта преступность не атавистическая, а эволютивная - это особый вид психической болезни, характеризуемый повреждением нравственной сфер при нормальных отправлениях умственной - folia morale (подтверждается обилием в преступном мире эпилептиков) и происходящий вследствие индивидуального вырождения. В понимании этого вырождения нет никакого привнесения социологического момента: это не деградация классов, поставленных специальными причинами в неудовлетворительные условия существования, а непосредственное применение закона Дарвина о выживании только лучших экземпляров и гибели худших в борьбе за существование: тАЬпричины проституции, - пишет Ломброзо, - приводимые Паран-Дюшатлэ (нищенское существование бедных классов населения), в большинстве случаев лишь мнимые, кажущиеся, истинный же ее корень кроется только в индивидуальном вырождениитАЭ. Также не нарушается строгость биологической концепции преступления и некоторыми социологическими исследованиями а. ш.: природа преступности биологична, но распределяться количественно в разных точках пространства и времени преступность может в зависимости от разных условий, как-то: климата, геологии, народн. образования, эмиграции и мн. пр. (книги Ломброзо - тАЬПреступлениетАЭ и тАЬПолит. преступность и революциитАЭ); эти социологические исследования для А. ш. были, вообще, эпизодичны и носили характер уже просто курьезный (тАЬумеренная теплота оказывает наибольшее влияние на происхождение преступленийтАЭ; тАЬнаиболее могущественный фактор революций и восстаний это - климаттАЭ; тАЬсущественное влияние на преступление оказывают горы, распространение зоба, болотистые лихорадки и прочеетАЭ; что же касается экономических влияний, то они тАЬдалеко не так определенны.. и самое тщательное исследование в этом направлении не дает точных результатов, так как для решения этой задачи не имеется достаточно точек опорытАЭ (Ломброзо).

При таком взгляде на преступление должно было совершенно измениться и понимание наказания. Для классич. школы. базировавшейся на метафизической предпосылке нравственной свободы, преступление было актом самопроизвольной злой воли человека и наказание - актом воздаяния за него со стороны общей воли в целях восстановления справедливости и в пределах, указываемых ею; цели же общественной полезности или отрицались вовсе, или, если принимались, то в урезанном виде и вопреки логической стройности юридической системы; для антропологической школы. преступление - продукт необходимых естественных причин, поэтому место воздающей справедливости должна занять рационально организованная борьба с общественным злом, регулируемая только интересами охраны общества. Для юридической теории карательного права необходимым предположением наказания было понятие личной ответственности, с человека, действие которого произошло без субъективной вины, умышленной или неосторожной нельзя и взыскивать за это действие, поэтому вообще наказанию можно подвергать только лиц вменяемых, т. е. способных отвечать за свои поступки, быть виновными; для антропологической теории вопрос о вине и вменяемости отпадает вместе с свободой воли, понятие личной ответственности сначала заменяется социальной ответственностью (тАЬчеловек должен отвечать потому, что он живет в обществетАЭ - Ферри), а затем, вследствие полной бессодержательности этой тАЬсоциальной ответственноститАЭ, логически последовательно провозглашается тАЬвсеобщая невменяемость, как полная истинатАЭ (Амон): человека карают просто тогда, когда это признается социально необходимым, при наличии только тАЬфизического вменениятАЭ, т. е. внешней причинной связи между человеком и действием; при определении же меры принимаемой репрессии руководствуются степенью внушаемой человеком опасности temibilita (термин, введенный Гарофало). Таким образом, все теоретические вопросы, связывавшиеся не когда с тАЬправом наказаниятАЭ, теперь отпадают, наказание становится тАЬвопросом фактатАЭ, простой социальной функцией, подлежащей только политической разработке. Здесь в области уголовной политики А. ш. сказала много новых слов, также тАЬестественно-научнотАЭ обоснованных, но имеющих очень реальный социально-исторический смысл и использованных деловой буржуазией, когда они сама взялась за уголовную политику (социологическая школа). Прежде всего было предложено расстаться с классическою гуманностью и юридическим почтением к личности: тАЬдовольно жалели злодея, пора пожалеть и обществотАЭ, тАЬмы должны отказаться от современных сантиментальных отношений к преступнику, которыми заражены все наши криминалисты: высшая раса всегда истребляет низшую - таков закон развития человечества, где дело идет о спасении высшей расы (т. е. не преступников), там не может быть места жалоститАЭ (Ломброзо), тАЬличность - только молекула общественного организма и нет оснований жертвовать для нее интересами целоготАЭ (Гарофало). Поэтому, прежде всего, получает защиту с совершенно новой стороны институт смертной казни, как тАЬзаписанный на слишком многочисленных страницах в книге природытАЭ, как тАЬискусственный подбор, согласный не только с правом, но и с естественным закономтАЭ (Ферри). ее следует без всяких ограничений применять к прирожденным преступникам; но кроме них А. ш. с течением времени признала наличие и преступников других категорий, классификацией которых потом много занималась, деля преступников на привычных, профессиональных, случайных, аффективных и т. п. Для них следует применять другие карательные меры, из которых соответствуют старым: телесные наказания, лишение свободы на опред. сроки, штрафы и выговоры. Рядом с этими, известными и старым кодексам, карательными мерами рекомендуются и новые, настолько не соединимые с юридическим представлением о тАЬкарательном правоотношениитАЭ, что и названия им предлагается дать новые - санкции, меры охраны, меры безопасности, вместо наказания; таковы - заключение на неопределенный срок, принудительное лечение, принудительное помещение в психиатрические больницы и интернаты и пр. Для осуществления этой карательной системы, подчиненной принципам целесообразности, а не права, необходимо реформировать и уголовный суд, изгнав из него состязательность, гласность, вредную гуманность и особенно народный элемент (присяжных), - тАЬэтот величайший предрассудок современноститАЭ, и превратить его из юрид. института в административно-медицинскую комиссию, которая на основании антропологических данных о человеке определяла бы ему санкцию без всяких сдержек, кроме тАЬестественно-научныхтАЭ. Непохожие на юридическое наказание по форме, эти тАЬсанкциитАЭ не представляют большего новшества по содержанию, а так как опыт показал бессилие голой репрессии справиться с преступностью, то антропологическая школа (много позже, уже модифицированная наполовину в тАЬсоциологическуютАЭ) выдвинула параллельно с этими карательными мерами меры предупредительные - тАЬэквиваленты наказаниятАЭ (sostitutivi penali - Ферри), в которых без всякой системы налагаются благие намерения самого общего характера, как, напр., восстановление манчестерства, запрещение трестов и скрупулезные технические советы, как освещение улиц и английские замки на дверях.

Излишний экстремизм выводов антропологической школы сделал ее неприемлемой для демократического общества и именно неприемлемость ее практических выводов вызвала обширную критику ее теоретических основ: тАЬсведение преступления к естественной склонности преступника, - говорил известный западный криминалист Лист, - есть не что иное, как сознательный и вместе близорукий отказ от научной постановки вопроса.. объяснение преступления наследственностью ничего не объясняет и заставляет нас складывать руки.. мы спрашиваем, почему в наши дня так угрожающе увеличиваются случаи вырождения на почве наследственности?тАЭ. Антропологическая школа, родившаяся вместе с тАЬПреступным человекомтАЭ Ломброзо в 1876 г., достигла наивысшего успеха на I конгрессе уголовной антропологии в 1886 г., но уже на II конгрессе (1889 г.) Ломброзо должен был признаться, что тАЬот Капитолия недалеко до Тарпейской скалытАЭ, а в начале 90 г.г. господствующей окончательно стала социологическая концепция преступления. Критика антропологической школы исходила и от антропологов и психиатров, и от юристов и социологов. Первые неопровержимо установили недостаточность и недостоверность клинических наблюдений антропологов (принималось за органические признаки преступности то, что по существу не является ненормальностью и свойственно почти всем людям, как ассиметрия черепа, или обусловлено социальными влияниями, как татуировка и пр.), отсутствие критерия для установления тАЬпреступноститАЭ атипических отклонений, найденных у преступников (нет масштаба тАЬчестного человекатАЭ), некритичность обобщений и поспешность выводов (напр., что все преступники левши, косоглазы или мыслят левым полушарием мозга, в то время, как нормальные люди правым), отсутствие научно-установленного преступного типа (если его признаки отсутствуют у 60 - 80% преступников: тАЬможно ли говорить о долихоцефалии при 60% брахицефалов?тАЭ) и невозможность установления тАЬприрожденной преступноститАЭ, если под действием социальных влияний она может совсем и не проявиться. Естественниками же было установлено, что атавизм, как момент, порождающий преступность, неверен и просто непонятен (дикари вовсе не повальные преступники; они не всегда отличаются теми анатомо-физиологическими признаками, которые найдены у современных преступников; что такое это неожиданное возрождение в современном обществе дикарей в виде преступников? почему оно растет вместе с ростом цивилизации?), а объяснение преступности нравственным помешательством с вырождением неверно и недостаточно (далеко не все преступники эпилептичны и страдают отсутствием нравственного чувства; у большинства страдающих им оно вызвано влиянием социальной Среды и профессии, т. е. является моментом производным) и кроме того, не может быть увязано с атавизмом (первобытные люди психически здоровы).

Но основным возражением, разрушившим самое основание антропологической школы, было указание на специфически-социальную природу преступления, неспособную быть формулированной в биологических понятиях. Это возражение было выражено трояко. Антрополог Серджи показал невозможность установления функциональной связи между параллельными рядами опред. физических признаков и уголовных посягательств (тАЬпочему морфологическая и функциональная дегенерация должны иметь своим следствием преступное действие, т. е. какова природа и происхождение преступности, признаки которой мы усматриваем в вырождении?тАЭ), так что все наблюдения ломброзианцев, будь они даже верны, говорили бы только о порочности, патологичности, а не о преступности организма. Юрист-классик Габелли указал на историческую изменчивость сферы преступного, непонятную при статуарности органических признаков, так что по Ломброзо средневековые тАЬколдунытАЭ должны были бы отличаться преступными клеймами, а отцеубийцы варварских племен, где убивать стариков - общее правило, должны были выглядеть людьми нормальными. Наконец, критика юристов-кантианцев (в дореволюционной России - Е. Н. Ефимов) указала, что для отыскания естественно-научных признаков преступности антропологическая школа исходила из заранее данного юридического, т. е. относительного, социально-исторического определения преступления, что, приступая к исследованию 383 преступных черепов, антропологи уже знали о их преступности из судебных приговоров, представляющих, однако, не естественно-научное о сущем, а нормативное суждение. а затем совершенно произвольно переносили понятие преступности на животный мир, где оно отсутствует (для насекомоядных растений их способ питания не только не тАЬпреступентАЭ, но и не ненормален). И если рассуждать так, как рассуждает антропологическая школа, то, по остроумному замечанию П. Лафарга, можно распространить аналогию и на неорганическую природу и назвать действие серной кислоты, разрушающей мрамор и выделяющей из него углекислоту, убийством с целью грабежа. Антикритикой антропологической школы были попытки воздать независимое от юридического, тАЬестественноетАЭ понятие преступления, которое было бы таковым всегда и везде и носило бы признак преступности в самом себе, вне всяких нормативных определений. Образцы таких открытых естественных преступлений: действие, оскорбляющее основные нравственные чувства всех культурных человеческих обществ, чувства жалости и честности, - т. е. убийство и кража (Гарофало), сознательный поступок, наносящий вред свободе действия индивида одного вида с виновником, вследствие чего в число преступлений самим автором (Амон) включаются все законы, договоры и даже онанизм. Эти и подобные тАЬестественныетАЭ преступления, однако, настолько неубедительны, что не пригодились этиологическим исследованиям даже и при социологической концепции преступления и тем более не спасли его биологического понимания: справедливо указывалось, что понятие нравственных чувств и оценок, понятие свободы и др. суть понятия, природе неизвестные, а свойственные лишь человеческому обществу, и что поэтому позитивное исследование преступления, даже при согласии принять эти естественные преступления, остается по-прежнему исследованием социальных норм, только более общих, - не юридических, а нравственных, но не действий, преступных в себе.

Несмотря на свою несостоятельность, биологическая теория преступления была не обойдена дальнейшим развитием буржуазной науки, а ассимилирована т. н. социологической школой, только методологический монизм, ее отличавший, был заменен расплывчатым эклектизмом. Сама антропологическая школа пошла этому навстречу, дополнив биологическую формулу преступления космической и социологической: преступление было объявлено результатом взаимодействия трех одинаково важных тАЬфакторовтАЭ (Ферри), в которых органическое предрасположение преступника занимало уже лишь 33%, вследствие чего был откинут смущавший честных юристов призрак тАЬприрожденной преступноститАЭ и могло состояться объединение всего тАЬпозитивного направлениятАЭ. Это новшество, разрушив методологическую ценность теории, не придало ей, однако, ни характера достоверности и соответствия действительности, ни даже логической стройности, потому что при механическом и индивидуалистическом воззрении на общество не все причины можно было признать равнозначащими, антропологический фактор выпирал на первое место, социальная тАЭсредатАЭ оказывалась лишь бульоном, в котором мог развиваться органический тАЬмикроб преступноститАЭ. Кроме этого методологического преимущества, антропологическая школа имеет еще ряд достоинств по сравнению со своей более серьезной преемницей: она всегда делала последовательные выводы из своих посылок; основные уголовно-политические положения, до которых дошла тАЬсоциологическаятАЭ школа и которые она провела в жизнь, за много времени до нее были формулированы у антропологов: опасное состояние, как основание карательной меры (Temibilita Гарофало за 8 лет до Etat dangereux Прэнса) и лишенная правовой формы репрессия (санкции Ферри задолго до мер социальной защиты).

ЛИТЕРАТУРА

1. Энциклопедия государства и права. М., 1925-1927 г.

2. История политических и правовых учений. М., 1995 г.

3. Учебник уголовного права., М., 1993 г.

Вместе с этим смотрят:


"Заказные" убийства и их предупреждение


"Зеленые", как субъект мировой политики


"Земледельческий закон" Византии, система хозяйства, формы собственности и аренды византийской общины


"Присвоение" и "растрата": сущность и признаки


"Русская Правда" как памятник Древнерусского права